другой конец и вместе они передвинули ее к дальней бочке. Рид вытащил мобильник из кармана и включил фонарик. Натянув на нос футболку и зажав ее рукой, он снова забрался на лавку и перегнулся через край второй бочки.
— Какого черта! — воскликнул Рид, от неожиданности отпустив ворот футболки. В этот момент из глубины бочки всплыл огромный пузырь и лопнул на поверхности. Лицо Рида обволокло таким густым смрадом, что на мгновение у него потемнело в глазах.
— Том, ты чего?
Рид согнулся пополам с трудом сдерживая позывы к рвоте, затем выпрямился и обратился к перепуганному Хитону:
— Найди мне какой-нибудь шест подлиннее и живо неси сюда.
— А что там такое, Том?
— Я сказал живо!
В обычной ситуации Хитон послал бы зарвавшегося товарища куда подальше, но по лицу Рида было ясно, что дело серьезное. Хитон кинулся к дверям амбара, но вспомнив, что он заперт, побежал в дом. Спустя несколько минут он вернулся с заржавленным багром в руках.
— Идеально! Где ты его взял? — удивился Рид.
— Нашел в подвале.
— Отлично, давай сюда!
Рид опустил багор острым концом в бочку и навалился на него всем весом. Что-то с шумом ударилось о дно и вонь ощутимо усилилась.
— Потнибайся сюда. — прогнусавил Рид, снова зажав нос футболкой.
Хитон забрался на лавку рядом с Ридом и заглянув ему через плечо, испуганно вскрикнул.
— Твою мать, какого хрена! — воскликнул он, как только снова обрел дар речи.
На поверхности теснились разбухшее серое лицо Миллера с вывалившимся изо рта лиловым языком и пухлая серая ладонь. Очевидно, остальная часть неимоверно раздавшегося туловища скрывалась под водой, зажатая стенками бочки. Это зрелище напомнило Хитону экспонат, который он увидел в далеком детстве, когда вместе с классом побывал на экскурсии в музее естественных наук. Зародыш теленка-уродца, забальзамированный в большой стеклянной банке. Тогда его здорово напугала эта штуковина и долгое время преследовала в ночных кошмарах.
Хитон спрыгнул с лавки и успел отбежать на несколько футов10, прежде чем его вытошнило.
Рид также предпочел отойти подальше от зловонной бочки и позвонил шерифу уже на безопасной для обоняния дистанции.
— Шериф Мёрфи? Здравствуйте сэр, это Рид! Простите, что звоню так рано, но это срочно … У нас тут такое дело… в общем мы нашли Миллера … Здесь, на ферме… На счет этого можете не беспокоиться, он не опасен… Потому что он мертв.
***
На рассвете Дага разбудил звонок Рида и он, собравшись впопыхах и даже не позавтракав, помчался на ферму. На месте ребята рассказали ему подробности своего утреннего приключения. Выслушав их, Даг забрался на лавку и, предварительно зажав нос, заглянул в зловонную бочку. На мгновение он опешил, а затем его прошиб холодный пот. И произошло это вовсе не из-за вида разлагающегося Миллера, хотя зрелище было то еще, и не от запаха, который пробивался даже сквозь зажатые ноздри, а от того что Даг неожиданно вспомнил, как умывался водой из бочки, стоявшей у лавки, в день, когда исчезла чертова парочка… то есть из этой самой бочки! Выходило так, что он обтирался маринадом из покойника! Дагу тут же захотелось броситься в дом и вымыть лицо и шею той металлической губкой, что он видел у раковины в свой прошлый визит. Вместо этого он сдержанно поинтересовался:
— Вы двое двигали лавку?
— Да! — воскликнул Хитон, — А как вы узнали, сэр?
— Когда мы учуяли вонь, то сначала проверили ближнюю бочку, но в ней ничего такого не оказалось и тогда мы переставили лавку к дальней. Так мы и обнаружили тело. — Пояснил Рид и покосившись на Хитона добавил:
— Не задавай идиотских вопросов, Чарли. Шериф уже был здесь раньше и заметил перестановку.
На самом деле ничего такого Даг не заметил, просто ухватился за единственную соломинку и на свое счастье, оказался прав.
Похвалив Хитона и Рида за проявленную бдительность и смекалку, в конце концов, они здорово сузили круг подозреваемых (практически до нуля), Даг отпустил ребят отдыхать. Сам же дождался помощников коронера и раздав необходимые указания, поехал в офис.
***
Оказавшись в своем кабинете Даг первым делом созвонился с социальной службой. Выяснив, как оформить запрос для Анны Мартинес и какие сопроводительные документы могут понадобиться, он приступил к делу. У Дага сердце щемило от того, что мать Рики должна была окончить свой век в «заведении для подобных случаев», как выразилась Джулия Брукс, соцработник, которую он все утро изводил расспросами по телефону. Однако же, в этой ситуации он ничем не мог помочь. Миссис Мартинес не в состоянии была о себе позаботиться и родственников, готовых за это взяться у нее не осталось.
Узнав о смерти Рики, ее сиделка согласилась дождаться приезда соцслужбы, при условии, что это произойдет сегодня, но на этом все. Даг ее не винил, Лосано и так уже двое суток не была дома, хорошо еще, что у ее сестры есть возможность посидеть с детьми, ведь миссис Мартинес в ее состоянии вообще нельзя оставлять без присмотра. У Дага не оставалось времени, чтобы попытаться решить этот вопрос по другому, но сказать по правде, даже если бы оно было, что еще он мог предпринять? И хотя мысль эта казалась здравой, Даг все равно чувствовал себя виноватым. Разве не он отвечал за Рики? Разве не он послал парня на дежурство, с которого тот так и не вернулся?
Покончив с формальностями, Даг снова поехал к миссис Мартинес, чтобы все проконтролировать и насколько это возможно, поддержать женщину в ее горе.
Войдя в дом, он заметил у дверей небольшой черный чемодан и целлофановый пакет с вещами.
— Это вещи миссис Мартинес? — уточнил Даг у встретившей его сиделки.
— Да, я собрать их еще утром.
— Большое вам спасибо, миссис Лосано, я об этом даже не подумал!
— А как иначе? Разве кто-то еще знать, кроме меня, что ей надо!
— Вы уже рассказали ей? — спросив это, Даг огляделся по сторонам в поисках хозяйки дома.
— Да, надо было как-то объяснять, зачем я брать ее вещи. Вы хотели сами говорить?
— Нет, я думаю, хорошо, что это сделали вы, в конце концов я для миссис Мартинес практически посторонний.
— Вы хотеть видеть ее? — Лосано заметила блуждающий взгляд Дага. — Миссис Мартинес у себя в спальне.
— Ясно, я зайду к ней ненадолго — мне надо кое-что ей сказать, прежде чем она уедет.
Войдя в спальню Даг притворил за собой дверь. Миссис Мартинес сидела у окна в инвалидном кресле. Ее четко очерченный профиль темнел на