Читать интересную книгу "Феечка с сердцем дракона - Софья Дашкевич"

ненадолго поверила, что вы разглядели во мне талант к музыке. Что вы больше не считаете меня дикаркой и головной болью. И что вы не избавитесь от меня при первом удобном случае!

— Я не… — растерялся ректор, но мне порядком надоели эти лживые фейские фокусы.

— Ох, хватит! Вы бы хоть раз, ну так, в виде исключения, признали правду! Думаете, я не понимаю, что вы терпели меня только из-за отца? — Я толкнула его в грудь. — Такой исполнительный Фабиан-тэй… Вам поручили меня взять — и оп-па! — вы даже на дуэльное поле выйти не погнушались! Победили, прикормили Шасть, меня своими сонатами одурманили… Но как только вам дали отбой — все! Прощай, Эри, счастливого полета! Так вот, позвольте вас огорчить, никуда я не лечу! Ни сегодня, ни завтра, ни вообще! Я может, из принципа поступлю в аспирантуру, и каждый день, каждую минуту буду смотреть на ваши мучения…

От этой яростной тирады у меня в легких не осталось ни капли воздуха. Я сделала маленькую передышку перед следующим заходом, как вдруг с изумлением обнаружила, что Фабиан улыбается.

Нет, вы можете в это поверить?! Я тут, значит, ору, распинаюсь, вывожу его на чистую воду, а он мне демонстрирует, какие у него зубы красивые! Нельзя было, что ли, прямо на первой лекции предупредить, что кронфеи от обычных фей отличаются абсолютным отсутствием совести?!

— И ничего смешного! — рассердилась я.

— Я не смеюсь, — ответил Фабиан, не переставая улыбаться. — Просто очень рад.

— Ну да, как же! Что не так? Я джемом испачкалась, да? — Машинально вытерла лицо ладонью.

Кронфей перехватил мою руку и легонько сжал.

— Я. Правда. Очень. Рад. Я больше всего на свете хотел, чтобы ты осталась.

Даже на дуэльном поле, когда Фабиан катал меня в пыли, я и то чувствовала себя не так беспомощно. Он вроде говорил искренне, не язвил, не подкалывал, но все же поверить ему было невозможно.

Белобрысый обезоружил меня. Снова. И я понятия не имела, как ему это удается. На сей раз даже рояль не понадобился, чтобы вывернуть мои эмоции наизнанку!

— Почему? — спросила я каким-то чужим, хрипловатым голосом.

— Я рад, что ты, наконец, полюбила это место. Что тебе здесь хорошо. Ты прониклась искусством. Стала мягче, гармоничнее… — Он будто невзначай погладил мою ладонь большим пальцем, и тысячи крошечных молний пробежали по телу и взорвались в животе фейерверком колючих искр.

— Вот еще! — выпалила, спрятав руку за спину. — Ничего я не размякла… Просто… Пророчество! Да! Я остаюсь из-за пророчества, и никого я тут не полюбила! В смысле — ничего!

— А твой отец сказал, что ты не поверила в предсказание…

— Ну, я его волновать не хотела. А вообще-то мы с Соль уже вплотную занялись пророчеством. Она считает, нам нужно пустить кровь какому-нибудь королю, так что даже не пытайтесь меня остановить!

Впрочем, Фабиан, судя по выражению его лица, и не собирался меня останавливать. Он вообще как будто не поверил: в его ледяных глазах плясали хитрые огоньки, губы едва заметно дрогнули. Ну и пожалуйста! Не стану я ему ничего доказывать!

— Если это все, то спокойной ночи! — выдала, гордо выпятив грудь. — Мне еще помогать Соль с докладами. Для нас, драконов, справедливость — не пустой звук.

— Ты станешь отличным драконом, Эри. Если захочешь. — Фабиан задумчиво склонил голову набок, окинул меня пытливым взглядом. Острым до мурашек, теплым до слабости в коленках. Я было подумала, что вот сейчас ректор меня поцелует, но… — Но фея из тебя тоже получается замечательная. Увидимся утром.

И ушел! Надеюсь, он хотя бы услышал, как вслед за ним в дверь прилетела подушка. Хотя… Только посмеялся, наверное! Вот дура! Сама виновата, что отдала стилет. А то ему бы сейчас было не до веселья! Улыбается тут, взглядами стреляет, от которых хочется то ли съежиться, то ли повиснуть у него на шее…

Нет, ректор из Фабиана все-таки негодящий. Правильный ректор должен внушать ужас. Как в драконьей академии, — мне Нарт рассказывал, — рявкнет, огнем полыхнет, бородой пошевелит — и все! Студенты ходят шелковые. А этот так и норовит залезть в душу! Поселится в мыслях, обоснуется, как полноправный хозяин. И давай туда-сюда расхаживать перед глазами, поигрывая мраморными бицепсами!

Вечером мне удалось кое-как отвлечься: совесть не позволяла бросить Соль с докладами. Да и тему она выбрала любопытную — не «Терцквартаккорд в раннем барокко», а «Пророчества и их влияние на судьбу».

— Совместим приятное с полезным! — объявила Соль, плюхнув передо мной стопку ветхих книг.

Ну, насчет приятного она погорячилась, — от витиеватых фраз у меня слезились и слипались глаза. Если есть аллергия на пыль, то почему бы не признать существование аллергии на занудные фейские книжки?

Чтоб вы понимали, ни одна ученая фея не способна изложить свою мысль предложением короче, чем в полстраницы. «Ее величество королева Лиэнна, которую в Тайфо также называли Лиэнной Милосердной или Лиэнной Светлейшей, дочь королевы Белины и внучка королевы Самойи, которая прославилась тем, что внесла запрет на использование магии внушения лицами, не занимающими соответствующую должность, а позже ввела лицензии для фей поэзии…»

Немудрено, что периодически я впадала в отчаяние и порывалась вышвырнуть ту или иную книгу в окно и подпалить в полете. Благо, у меня была Соль, и она объясняла все доступно. Почти.

— Лиэнне напророчили, что ее убьют два отражения ее самой. И тогдашние придворные феи валили все на зеркала. Их убрали из кронфейского дворца, все до единого. А потом Лиэнна погибла при родах двойни. Видишь, все же понятно! — Соль ткнула в строчку. — «Кронфеи-близнецы Аваэль и Анаэль, которые впоследствии правили рука об руку в течении ста тридцати лет и написали множество целительных симфоний, таких как: симфония для рояля с оркестром фа диез минор, симфония для гобоя с оркестром до мажор, вошедшая в обязательный сборник лекаря под названием «Зубная услада», и, разумеется, знаменитая симфония для флейты…»

— Хватит! — взмолилась я. — Читать я и сама умею. В чем суть?

— В том, что они были похожи на мать, как две капли воды. То есть, как отражения… — Соль пододвинула к себе тетрадь и поставила очередную галочку. — Ну вот, видишь! Из тех пророчеств, что мы разобрали, сбылись все.

— Ага, только больно уж изощренно! И смысл