В краткие часы досуга он продолжал ходить в Британский музей или сиживал у Таров, у Теплова. А однажды попал на похороны королевы Виктории.
Шестьдесят четыре года правила Великобританией эта жестокая дама — императрица Индии и верная служанка английского империализма.
«В субботу ходил на похороны королевы, — писал он Андропову. — Толпа вела себя так же, как и в день приезда волонтеров, ничего «похоронного» в настроении не было. Разница между «khaky day» и «funeral day» только в том, что не было павлиньих перьев и поцелуев, все остальное было. Например, я видел, как толпа аплодировала… омнибусам, наполненным той же толпой.
Я не видел ни одной плачущей фигуры. Поэтому не верьте «Daily News», что в день похорон королевы можно было видеть страшную печаль нации».
24 января 1901 года из Мюнхена пришло еще одно письмо: «Дорогой товарищ!
Получил Ваше письмо насчет паспортов, написал своему приятелю (здешнему), от которого я мог бы ждать помощи в этом отношении, и теперь жду ответа. Думаю, что иностранный паспорт (для въезда в Россию) удастся достать (болгарский или немецкий), относительно же русского паспорта или хотя бы только бланка, т. е. паспортной книжки чистой не надеюсь. Конечно, м[ожет] б[ыть], что и это удастся, но я бы Вам советовал принять тотчас же меры к тому, чтобы добыть иностранный паспорт, — а то рискуете остаться без всякого. Русский же паспорт, если удастся достать, то скорее в России…
У нас все дело теперь за перевозкой, которая ест массу денег вследствие новизны дела. Поэтому не могу Вам дать определенного ответа насчет денежной помощи на фабрикацию паспортов, пока не определится, сколько именно нужно на это денег и насколько велики шансы, что остальное все (кроме денег) необходимое для этого имеется. Алексей выдал еще весной (sic!) деньги одной влиятельной организации на покупку (обещанных ими) чистых паспортных книжек, но пока ничего не получил.
Согласились-ли бы Вы взять на себя в ближайшем будущем постоянную функцию по перевозке — т. е. жить около границы, ездить, сноситься с контрабандистами и пр? Знаете-ли Вы немецкий язык и вообще какой-ниб[удь] кроме русского?
Жму крепко руку Ваш Петров.
Посылаю газету: пожалуйста, никому кроме Вашего друга не показывайте и сообщите Ваш отзыв. № 2-ой печатается.
Пишите мне по адресу:
Herrn Georg Rittmeyer,
Kaisersir 53 I
München
(Без всякой передачи, если письмо по русски)».
Долгожданная «Искра» была в руках!
Газета «Российской социал-демократической партии»!
С эпиграфом: «Из искры возгорится пламя!» И в передовице «Насущные задачи нашего движения» сказано: «Социал-демократия есть соединение рабочего движения с социализмом, ее задача — не пассивное служение рабочему движению на каждой его отдельной стадии, а представительство интересов всего движения в целом, указание этому движению его конечной цели, его политических задач, охрана его политической и идейной самостоятельности». И конечная цель определена очень ясно: «Перед нами стоит во всей своей силе неприятельская крепость, из которой осыпают нас тучи ядер и пуль, уносящие лучших борцов. Мы должны взять эту крепость, и мы возьмем ее, если все силы пробуждающегося пролетариата соединим со всеми силами русских революционеров в одну партию, к которой потянется все, что есть в России живого и честного. И только тогда исполнится великое пророчество русского рабочего-революционера Петра Алексеева: «подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда, и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах!».
— Да, разлетится! — Виктор ходил по комнате и рассуждал вслух. — И возьмем мы эту крепость! Сказано об этом правильно, здорово!
Ему даже показалось, что сдвинулась вдруг туманная завеса над Лондоном, и в прозрачной дальней дали видит он ту самую крепость в России, на штурм которой так пламенно звал Владимир Ильич.
Он немедленно написал в Мюнхен, что прочитал всю газету одним духом. Разумеется, он согласен с общим направлением «Искры» и солидарен с передовой, в которой так зримо ощущает силу мысли и политическую страсть автора. Но есть в первом номере и досадные промахи: взяты девизом слова декабристов, но ничего не сказано о восстании 14 декабря 1825 года, а ведь недавно был юбилей — семьдесят пять лет; в корреспонденциях с мест есть что-то такое, что близко по духу пресловутой «Рабочей мысли». И, наконец, не пора ли говорить в газете о государственном страховании рабочих от безработицы? Речь об этом может пробудить даже тех пролетариев, которые еще не принимают участия в движении. Да и о начальнике московской охранки Зубатове, который собирается играть в «полицейский социализм», сказано мало и слабо; и надо бы подчеркнуть, что его проповеди близки выводам «Рабочей мысли» об экономической борьбе.
5 февраля 1901 года. Мюнхен: «Спасибо за письмо и за подробный разбор «Искры». Обстоятельные и мотивированные отзывы с указанием (неизбежных в таком трудном деле) промахов встречаешь так редко, что вдвое ценишь их, и Ваше внимание к «Искре» подкрепляет мою надежду, что мы будем вместе работать для нее.
Вполне согласен, что внутреннее обозрение скудно. Во втором номере оно богаче, но все же таки скудно: это один из самых трудных отделов и его только постепенно можно будет наладить удовлетворительно.
О корреспонденциях Ваш отзыв, по-моему, не совсем верен. Совпадение с № 10 «Рабочей Мысли» [кстати: я не видал его — пришлите, пожалуйста] меня не пугает.
Оно доказывает, что у нас тоже есть связи с СПб, Союзом, а это очень хорошо.
Призыв «беречься» в заметке о кризисе Вы истолковываете, на мой взгляд, неправильно и натянуто. Из контекста ясно, что предостерегают только от стачек, и так как рядом стоит, что стачка не единственное средство борьбы, что именно этим тяжелым временем нужно пользоваться для других средств борьбы: пропаганды («разъяснять») и агитации («подготовлять к более решительной — NB — борьбе»), — то я категорически протестую против сравнения призыва «беречься» с Рабочемысленством». Ваше указание на демонстрации совершенно справедливо, но во-1-х, это именно подходит под более широкое понятие «более решительной борьбы»; во-2-х, придавать этому призыву большую конкретность, определенность было бы неудобно при отсутствии прямого повода и невозможности оценить детально всю ситуацию. В № 2 — по поводу одной стачки и заметки в «Южном рабочем» — делается попытка сказать поопределеннее.
С тем, чтобы возбуждающим требованием должно было служить государственное страхование от безработицы, — я не могу согласиться. Я сомневаюсь, чтобы это было верно принципиально: в классовом государстве страхование от безработицы вряд ли может быть чем иным, кроме как одурачением. Тактически, это у нас в России особенно неудобно, ибо наше государство любит эксперименты «огосударствления», любит рекламировать их «общую пользу», и мы должны решительно быть против расширения функций теперешнего государства и за — больший простор общественной самодеятельности. За помощь и пособия безработным — так, но за «государственное страхование» —?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});