— Будете доказывать все это в суде. У вас же опытный адвокат.
— Суд?! Представляю, что это будет за суд! Если вы провели такую фальшивую экспертизу… На что теперь мне надеяться?
Солоник еще долго спорил со следователем. Я отлучился в коридор. Но не прошло и пяти минут, как из дверей выскочил следователь и подбежал ко мне.
— Что случилось? Он пытался напасть на вас? — спросил я.
— Нет. Он просто предложил мне деньги, причем крупную сумму. — Следователь вытащил из кармана сигареты и нервно прикурил.
— И сколько же? — поинтересовался я.
— Миллион долларов.
— И что же вы?
— Конечно, отказался! Теперь нужно писать докладную записку.
— А стоит ли? — спросил я.
— Я обязан написать, — твердо ответил следователь.
Я понял, что, видимо, наши беседы прослушивались полностью.
После экспертизы настроение Солоника изменилось. Он замкнулся в себе, стал задумчив, не всегда был расположен к разговору.
Позже, когда я знакомился с надиктованными им аудиокассетами, я понял, что заключение экспертизы полностью укрепило решимость Солоника совершить побег.
В двадцатых числах мая у одного из моих знакомых адвокатов намечалась стажировка за границей, и он хотел распределить некоторые свои дела между коллегами. Он позвонил мне и предложил взять клиента. Это был некий Леня Сагомонов, находящийся в Лефортове и проходящий по делу о производстве и распространении наркотиков вместе со своим подельником, известным авторитетом Марком Мильготиным.
Леня был видной фигурой в криминальном мире и обладал в нем большим авторитетом. На вид ему было около тридцати пяти лет. Он отличался интеллигентной внешностью и острым умом. Вскоре после начала нашего знакомства он стал просить, чтобы его перевели из Лефортова в «Матросскую тишину». Я стал хлопотать о переводе. Неожиданно нам пошли навстречу. Следствие по делу Лени закончилось, и следственные органы не возражали, чтобы Леня был переведен в «Матросскую тишину». Оформление перевода заняло около двух недель.
Перевод должен был состояться в начале июня.
Я позволил себе небольшой отпуск и вместе с семьей отправился на неделю за границу. Время летело быстро.
По возвращении в Москву 5 июня 1995 года я, как обычно, подъехал к «Матросской тишине». Поставил машину недалеко от следственного изолятора, вышел и увидел среди людей, стоявших около входа, Ирину, жену Лени. Она также заметила меня. Я был рад, что Леню перевели в «Матросскую тишину». Мои клиенты находились теперь в двух местах — в «Матросской тишине» и в Бутырке, теперь не надо было мотаться в Лефортово.
Я внимательно выслушал Ирину, запомнил все пожелания и просьбы, которые должен был передать ее мужу, взял несколько пачек сигарет и поднялся на второй этаж, чтобы заполнить документы на вызов Солоника и Лени.
Там я заполнил листки вызова. Дежурный по картотеке удивленно посмотрел на меня. Тут же ко мне подошли двое. Назвав меня по имени-отчеству, попросили меня пройти с ними и сказали, что им надо побеседовать со мной. Мы остановились у двери кабинета, на которой висела табличка «Заместитель начальника следственного изолятора по режиму». Я сразу понял — что-то случилось.
В кабинете сидело четверо. Я поздоровался. Заметил, что вид у заместителя начальника был невеселый. Рядом с ним сидел капитан, чуть дальше — двое в штатском. Молчание нарушили мои сопровождающие.
— Вот его адвокат, — сказали они, назвав меня по фамилии.
Мне предложили сесть за стол.
— Когда вы в последний раз видели Солоника? — задали мне первый вопрос.
Он показался мне странным. Зачем меня об этом спрашивать, если все визиты любого адвоката записываются в журнал, если в кабинетах установлены видеокамеры и прослушивающие устройства?
— В последний раз я видел его, по-моему, в пятницу, — ответил я. — А потом я не был у него неделю, так как уезжал отдыхать.
— А вы ничего подозрительного не заметили? Не показалось вам странным поведение Солоника в последнее время?
— А что значит в последнее время?
— Что, например, он говорил вам накануне?
— Накануне чего?
Мои собеседники замолчали. Первое, что пришло мне в голову, — Солоника убили, письмо воров в законе сработало. А может быть, он сам кого-то убил в разборке? А может быть, это самоубийство?
— А что случилось-то? — волнуясь, проговорил я.
Вероятно, собеседники проверяли мою реакцию, чтобы понять, насколько я посвящен в происшедшее.
Майор молча посмотрел на людей в штатском. Те кивнули утвердительно. Он произнес:
— Ваш клиент сегодня ночью бежал.
— Как бежал?! — вырвалось у меня. — Не может быть! Разве отсюда можно убежать?
Майор пожал плечами и нехотя ответил:
— Выходит, можно…
Вскоре я вышел из кабинета, меня повели в девятый корпус к каким-то начальникам, я побеседовал и с ними. Потом снова водили по каким-то кабинетам… Я узнал, что создана специальная следственная группа по факту побега Солоника. Им вплотную занялись Служба безопасности президента, ФСБ, РУОП. Потом я узнал от своих клиентов, что следователи и оперативные работники стали приходить в следственный изолятор, в камеры, беседовать с моими клиентами, наводя справки обо мне, интересовались моими отношениями с ними. Беседовали также и с обитателями соседних камер, собирали информацию буквально по крупицам.
У меня начались серьезные неприятности. За мной была установлена тотальная слежка, прослушивание телефонных разговоров. Несколько раз меня вызывали на допросы в различные компетентные организации.
В «Матросскую тишину» я не ходил больше года после побега Солоника — душа не лежала. Я не брал дела, если узнавал о том, что мои потенциальные клиенты находятся в «Матросской тишине».
Прошло полтора года. Дело Солоника постепенно отошло на второй план. Правда, время от времени, после очередного громкого заказного убийства, журналисты вспоминали про Солоника и начинали писать о нем. Через свои источники я узнал, что в следственном изоляторе было проведено служебное расследование, которое многих коснулось.
Так, дежурного по следственному изолятору и старшего по корпусу отправили на пенсию, заместителю дежурного объявили строгий выговор, начальник сизо и его заместитель были предупреждены о несоответствии занимаемой должности. Девятый спецкорпус переименовали в сизо № 4 и создали спецтюрьму.
На следующий день после побега, как я узнал позже, в изолятор приехала уйма начальства. Следователи установили, что шнур был длиной около 25 метров и спускался на крышу одного из вагончиков-бытовок на улице Матросская Тишина. Стали делать обыски. В камере беглеца нашли коробку из-под патронов к пистолету Макарова. В комнате, где сотрудник тюрьмы Сергей Меньшиков хранил свои личные вещи, обнаружили несколько веревок. Стало ясно, что Сергей Меньшиков сделал слепки с ключей, пронес пистолет и веревку и таким образом помог Солонику бежать. Объявили розыск. Дальше — следствие, которое установило, что Меньшиков пришел работать в следственный изолятор из коммерческой структуры, хотя имел там неплохой заработок. Были сделаны выводы, что его наняли специально для того, чтобы он помог бежать Солонику. (Чуть позже после гибели Солоника мертвым нашли в Греции и Меньшикова.)
2 февраля 1996 года пришло сообщение из Греции, что в предместье Афин обнаружен труп Солоника (он же Александр Македонский). Через несколько дней я вылетел в командировку в Афины. Там я познакомился с Костей Г., который был телохранителем Солоника. Он передал мне ключ от банковской ячейки, в которой находился пакет для меня.
Я приехал в банк. Когда я открыл ячейку, то увидел, что в пакете находилось несколько аудиокассет. Придя в номер, я отключил телефон, включил магнитофон и стал слушать запись.
Побег
(Подлинная история побега, записанная на магнитофонной кассете среди других воспоминаний Солоника)
Идея побега пришла мне в голову еще весной. Я эту идею вынашивал постоянно, но чуть ли не с первого дня, как попал в сизо. Но поначалу я не был готов к побегу. Ранение, удаление почки, слишком большая потеря крови и сил не давали мне такой возможности. Кроме того, мне нужна была поддержка работников следственного изолятора.
Весной, когда следователь принес результаты экспертизы и на меня стали вешать всех троих ментов, я был взбешен такой несправедливостью, и это была одна из главных причин моего решения бежать. Вторая причина — я узнал, что пришла «малява» от воров, которые вынесли мне смертный приговор. Подписали его то ли 11, то ли 12 воров. Для сизо или для зоны это было приказом, требующим беспрекословного исполнения. Мало-мальски уважающий себя зек, мечтающий о близости к ворам, посчитает за честь выполнить такой приказ.