бумагах, что Картер притащил из России, есть и ключ. Просто надо поднапрячься и отыскать его! И быстро! Этот Воронцов отличается стремительностью действий, так что времени мало!»
И да, еще одна мысль пришла тогда в голову Фреду. Воронцов ведь знал о том, что Морган скупил концентрат. Более того, стоило Фреду начать играть на бирже, как его старый соперник отреагировал. А ведь и суток не прошло! То есть, получается, русский следил за его жизнью и делами. Вот ведь гад! Нет, Морган, конечно, тоже следил за бизнесом «русского Эдисона», но это же совсем другое дело!
Разумеется, Фред принял решение «отрезать» русскому информацию о себе. Для начала он тайно съездил в Нью-Йорк и закатил скандал Нику Картеру. Мол, тот утаил оригиналы черновиков, приложил к отчету только краткие выдержки из переводов. Через час препирательств, согласившись уплатить дополнительные семьсот долларов, Фред получил огромную стопку папок, куда были аккуратно сложены черновики и их переводы. А сверх того ему вручили небольшую папочку, в которой было краткое изложение содержания каждого из черновиков на английском языке, с указанием номера данного черновика, даты отправления, адресата и папок, в которых лежат оригинал и черновик.
Черт, да Моргану захотелось расцеловать сыщика, когда он понял, от какой уймы работы оказался избавлен. И всего за семьсот долларов!
Но, разумеется, он сдержался. Лишь сухо заверил, что доволен сотрудничеством и рад будет впредь… А в ответ получил не менее дежурные фразы.
Драгоценный архив он запер в большой сейф. Разумеется, ключ от сейфа он хранил при себе, а код от цифрового замка не сообщал никому. Нет уж, тайну Воронцова он будет беречь только для себя.
После чего, отложив на два дня все остальные дела, он читал и перечитывал тоненькую папочку. Но всё же нашел. Да, нашел! На этот раз сам, безо всяких детективов и телеграмм с подсказками. В одном из писем среди прочих реактивов был заказ на дюжину небольших слитков вольфрама. С уточнением, что крайне важно доставить до такой-то даты. В другом письме упоминалось, что в этот день Юрий Воронцов отбыл на поезде в Архангельск, а далее проследует до своего завода.
Получалось, что Воронцов намеревался срочно и тайно заняться чем-то, связанным с вольфрамом. Фред еще раз перешерстил сведения о переписке воронцовского секретариата и наткнулся на несколько предложений по выкупу патентов у российских подданных и иностранцев.
Тогда он аккуратно, от подставного лица запросил о содержании упомянутых патентов и вуаля, — среди них обнаружились патенты русского изобретателя Лодыгина на использование в электрических лампочках нитей накаливания из вольфрама, платины и тантала, зарегистрированные в разных странах. Есть! В яблочко! Уже почти не сомневаясь в результате, Морган запросил о том, кому сейчас принадлежат права на американский патент. Оказалось, что совсем недавно правообладателем стала некая русская компания. Но не оставалось сомнений, что за этой компанией стоит тот самый Юрий Воронцов. Лихо! Похоже, вскоре этот русский, выжав все возможные профиты из танталовой нити накала, объявит о создании вольфрамовой. И снова заработает, играя на бирже.
Морган по-волчьи оскалился. Ничего-ничего, в этот раз он снова готов, и не намерен упустить своей доли пирога! Когда Фред понял намерения русского, он, опять же тайно, приказал отслеживать все объявления о назначенных Воронцовым пресс-конференциях. И вот сегодня с утра получил уведомление, что таковая назначена на ближайшую субботу. По выходным биржи закрыты, а значит, бума вокруг «вольфрамовых источников» стоит ожидать ровно через неделю.
Пора начинать действовать, а биржи Нью-Йорка подходят для этого как нельзя лучше!
Повенец, З мая (15 мая) 1899 года, понедельник
— Подожди, что ты сказал?!
— Я сказал, — преувеличенно чётко выговаривая слова, повторил Артузов, — что в прошлую субботу все работники, привезенные из Китая, потребовали выплатить им жалованье исключительно в серебряной монете! И отказались получать оное медью или ассигнациями. Что характерно, золотом брать тоже отказались. И так по всей стройке, не только здесь.
— И в чем причина?
Я нимало не сомневался, что Артузов уже разобрался, в чем дело, прежде чем идти с проблемой ко мне. Так и оказалось.
— Дело в том, что китайцы покупают еду и одежду только у своих же купцов. А те отказываются брать иные деньги, кроме серебра. И ссылаются на ваших приятелей, «дядюшку Вана» и Фань Джиана, мол, те распорядились.
Я скрипнул зубами. Вот подлянка-то. Мне разбираться некогда, сегодня должен уплыть в Питер, если не передумал в воскресенье прогреметь с «вольфрамовой нитью» и «новой лампой Воронцова». И передумывать поздно, механизм уже запущен, через неделю все будут играть на повышение.
Да и Кузьминский ждет. Как я и ожидал, моя Наталья Дмитриевна, осознав всю важность бензопилы, села ему на шею, и не слезала оттуда, требуя идей. Ну, он и выдал ей свою старую работу, в которой доказывал, что эффективность двигателей внутреннего сгорания зависит от степени сжатия воздушно-топливной смеси. Чем выше степень сжатия, тем большую мощность можно выжать с килограмма двигателя, и тем выше КПД, т. е. тем эффективнее используется топливо. А уменьшение веса двигатели и необходимого запаса топлива, мол, для этого агрегата — ключевое условие. Потому что те, которые можно было поднять и таскать, получались слишком маломощными, да и запаса топлива ненадолго хватает, а те, которые имели достаточную мощность, можно было использовать только стационарно. И порекомендовал поискать способ производства топлив, не склонных к детонации в смеси с воздухом.
И вот тут-то у меня в голове колокольчики и заиграли. На память пришли слова «октановое число», отражающие как раз эту способность, и способы его повышения. А вот это уже — «моя поляна», господа! Тут химия! Та, в которой я и сам не слаб, а за счет знаний из будущего могу порой и гениев этого времени за пояс заткнуть!
Ведь химия конца XX века — это не только лишняя сотня лет опытов. Это еще и теории, для создания которых требовалась уйма аппаратуры, здесь просто невозможной! Но уж если ты знаешь эту теорию, то использовать её можешь и тут. Ну, зачастую можешь! Везуха мне, блин! Один я тут такой!
Так