понижение.
Самое смешное, что Натали не стала возражать, а поцеловала меня, сказав, «Милый, ты гений! Если играть на понижение начнем мы втроем, рынок упадет ещё быстрее!»
Недели через три произошло еще кое-что, невероятно меня удивившее. Мне пришла посылка из САСШ. В ней был почти центнер концентрата и записка: «Ваша премия. Надеюсь, оцените по достоинству. Эта покупка обошлась мне в двадцать четыре тысячи долларов. Фред Морган…»»
Глава 9
Село Сороки, 17 апреля (29 апреля) 1899 года, суббота
— Телепень! Шлимазл! Ты меня устал уже!
— Шо ты мне тут начинаешь! Перестань сказать и держи руки при себе! Всё было сделано, как в аптеке!
— Не раздувай щёки, поц![36]
— Я не помешаю?
— Ой!
— Юрий Анатольевич, вы?!
— Нет, дух святой! — передразнил я Степана Горобца. — Телеграмма ж была, что прибываем. А вы чем так увлеклись, что прибытие парохода проспали? Чего не поделили-то?
— Да он!.. — снова вскинулся было Стёпка на брата, но стушевался под моим взглядом и начал объяснять по порядку. Впрочем, по ходу вставлял комментарии и Андрей, младший из трех братьев. Постепенно у меня начала складываться картина.
Телеграмму о нашем прибытии на заводе получили своевременно. И братьям, само собой, сразу сообщили, что наш пароход придет, скорее всего, сегодня. Тут не было ничего удивительного, телеграф сюда протянули еще пару недель назад. А еще через неделю по плану должны были снабдить телеграфной связью последний участок строительства канала. Так что парни знали, что пароход будет сегодня, должны были ждать, но увлеклись, не заметили.
Это впечатляло. ТАК увлечься! Тут же не просто очередной пароходик пришел. Сюда из Петербурга пришел в свою первую экспедицию легендарный ледокол «Ермак»[37]. И не сам пришел, а провел с собой пару пароходов. Чего там только не везли! Машины и оборудование для завода и стройки, экспериментальные котелки системы Кузьминского, оборудование для нефтеперегонного завода. Да еще и три парохода пришло из Архангельска. Вот на них была очень представительная делегация. Губернатор Энгельгардт, Менделеев, сам Павел Дмитриевич, возжелавший посмотреть, как будут работать его котлы, и Шухов, приехавший строить нефтяной терминал и нефтеперерабатывающий завод. Особенно, кстати, ему нравилось, что я включил в контракт постройку установки термического крекинга. После первой пробы, состоявшейся более дюжины лет назад, заказов на такие установки ему больше не поступало.
Кроме того, с нами плыл известный русский электротехник Доливо-Добровольский, которого я буквально выкупил для строительства своих ГЭС у концерна AEG[38]. Обошлось это недешево, прямо скажем, но Михаил Осипович того стоил! Изобретатель трёхфазного трансформатора! Разработчик системы дальней передачи электроэнергии по высоковольтным сетям. Человек, изобретение которого и привело асинхронный электродвигатель к современному виду. Нанятый мною для разработки систем релейной защиты и автоматики Гребеневич Евгений Александрович, как узнал, с кем плывет, прилип к Михаилу Осиповичу намертво.
Ну и, разумеется, Ваш покорный слуга, которого в порту тоже встречали, как не последнюю величину. А до кучи — и два парохода, набитых китайцами. Первый массовый завоз.
Да такого столпотворения здесь отродясь не бывало! А на использование «Ермака» пришлось целую команду собирать. Дело в том, что ледокол, хоть и числился «гражданского назначения», но подчинялся Адмиралтейству. А там даже просьбы Александра Михайловича было маловато. Мне пришлось и Энгельгардта подключать, как инициатора постройки «Ермака», и Менделеева — для общего авторитета. Но одолели мы только тогда, когда к настойчивым просьбам присоединилась еще и Воронцова-Дашкова.
Нет, вы прикиньте, я столько усилий приложил, а эти обормоты даже полюбоваться зрелищем не соизволили!
Они, видите ли, воспылали желанием закончить последние опыты до моего прибытия. Работали допоздна. Потом и с утра. Да вот только… Одна из серий опытов уже третий раз «не получалась». Вернее, её результаты были странными, и «выпадали из ряда». Степану это страшно не нравилось, и он добивался, чтобы Андрей переделал серию и получил, наконец, «красивые» результаты. И винил Андрея в том, что тот просто не уследил, решая задачки во время опытов. Ну, тут он хватил, конечно. Не только Андрей, все парни во время опытов уроки делали. Я им задачу такую поставил — сдать гимназический курс экстерном. А химические опыты — сплошная чехарда! То ты чем-то занят, то просто ждешь. Вот в эти периоды затишья парни и урывали время для домашних заданий.
— Ну-ка, дайте мне ваши «неправильные результаты»! Та-ак! Стёпка!
Старший из Горобцов аж дернулся от такого обращения. Уже пару лет, как я звал его только Степаном, а то и по имени-отчеству. И тут такое! Да за что же?
— Помнишь, парень, мы в Одессе сидели, и ты меня просил химии тебя поучить? По глазам вижу, что помнишь! Так какого… Простите, парни, не сдержался. Степан, запомни крепко-накрепко, что нет в науке ничего интереснее, чем выламывающиеся из общего ряда результаты. Нет, они, конечно, могут быть результатом простой ошибки или неаккуратности. Могут. Но не три раза из трех. Так что хватит ругаться! Сейчас я буду очень занят, а вот вечерком с вашими результатами поработаю. Подумаю, что там такое необычное у вас получалось. Ну а завтра об этом поговорим, договорились?
Оба брата истово закивали.
— Ну, вот и хорошо! А сейчас идите, приводите себя в порядок. У вас через час намечена важная встреча!
— С губернатором? — с легким испугом в голосе спросил Андрей.
— Нет. Я вас представлю Дмитрию Ивановичу Менделееву.
Тут Степан прерывисто всхлипнул и провалился в обморок…
* * *
— Похвально, похвально, молодой человек! Если бы все мои студенты проявляли такое усердие в науках, как вы.
При этих словах Менделеева Степан снова покраснел. А Дмитрий Иванович, словно не видя смущения парня, продолжал разговор.
— И нечего тут стесняться. Не каждый студент химического факультета так хорошо объяснит процессы приготовления аспирина и ацетилцеллюлозы, как вы только что, уж поверьте. Я