Он замолчал, как бы прислушиваясь к собственным словам. Вероятно, они вызвали смутный отклик в его памяти. Она вспомнила: он произнес очень похожие слова в ту ночь, когда они встретились впервые, и испугалась. Но через секунду он нетерпеливо тряхнул головой, так и не сумев ухватить кончик воспоминания.
— Проклятье! — с раздражением бросил он. — Временами обрывки памяти как будто возвращаются, но затем ускользают от меня. Не обращайте внимания. Десси — она, между прочим, нравится мне все больше и больше — не советует специально напрягать память. Это мешает ее восстановлению. Десси встречала случаи, похожие на мой, и считает, что память возвращается сразу, когда этого меньше всего ожидают. Я очень надеюсь, что она права.
Сара не нашлась, что ответить, и он продолжал:
— Я только добавил вам переживаний, дорогая. Да, позвольте еще спросить вас, чем я занимался в мирное время? Не был ли я торговцем?
Она кинула на него быстрый взгляд, но он по обыкновению прикрыл глаза рукой, словно ему мешал свет. Опять она трепещет при каждом его вопросе. Того гляди выпалит правду, и все будет кончено.
— Вы адвокат. — Она сказала это, вспомнив о Джефе, он был адвокатом.
Его это почему-то потрясло.
— Адвокат? — повторил он. — Вы хотите сказать, вожусь с завещаниями и тому подобным? — Что-то в нем явно сопротивлялось этой новости, и он добавил: — Боже праведный! Сижу целыми днями в конторе, потея над пыльными книгами?
— Д-да. Боюсь, по правде говоря, вы не особенно хороший адвокат.
— С готовностью верю, — улыбнулся он. — Вот уж кем не могу себя представить! Не странно ли: лежу тут и слушаю, как вы и Десси рассказываете мне о моем собственном прошлом. Правда, вы обе не очень-то любите говорить о том, что произошло до нашего приезда сюда. — Он убрал с глаз руку и заглянул ей в лицо. — Слушаю как о постороннем. У меня есть красивая жена, дом, профессия и друзья, должно быть, но все это кажется мне нереальным, словно вычитанным из книги. — Он машинально дотронулся до раны над виском, — такая привычка появилась у него в последние дни.
На нее навалилось чувство вины, и она шагнула к нему, как уже не раз делала, чтобы признаться во всем. Если это и отсрочит его выздоровление, то ненадолго, зато она освободится от лжи.
— Не надо! — с волнением попросила она. — Эти мысли не должны вас тревожить!
— Все жены так обычно говорят. — Он криво усмехнулся. — Не волнуйтесь, дорогая. Меня не так-то просто убить.
Она уставилась на него, озабоченно хмурясь.
— Как вы можете это знать?
Он тоже нахмурился, улыбка увяла.
— Не знаю, — наконец признался он. — Звучит довольно глупо, в наших-то обстоятельствах… Но у меня было чувство… нет, уже все прошло.
Его голос звучал измученно, и она против воли смягчилась.
— Не давайте этим мыслям вас тревожить. Скоро все пройдет. А теперь усните. — Она искренне надеялась, что он — ради их общего блага — действительно скоро поправится.
Он завладел ее рукой и поднес к губам, повинуясь внезапному порыву.
— Мои сны еще хуже, чем мои пробуждения, — печально признался он.
Она знала, что он видит дурные сны. Он часто спал беспокойно, ворочаясь и невнятно бормоча. Такие сны не приносили отдыха. В ней поднялась волна жалости, и впервые она не торопилась отнимать у него свою руку.
Он тоже, казалось, был удивлен, но поцеловал рукуеще раз и прижал ее ладонь к своей щеке.
— Бедняжка моя, — проговорил он. — Придет день, и у нас все изменится. Я обещаю.
Но пока он выглядел таким усталым и больным, что ей в который раз пришлось сопротивляться желанию разгладить складки между его бровями. И с каждым днем требовалось все чаще напоминать себе, что он не только ее враг, но и человек, которого она жестоко обманула.
ГЛАВА 16
Внезапно Сара замерла, с ужасом осознав, что в течение последних нескольких дней ни разу не вспоминала о том, что их разделяло. А ведь он как был, так и остался ее врагом. До сих пор ей как-то не приходило в голову, что, пряча капитана, она тем самым предает свою страну. Магнус, возможно, убит или тяжело ранен соратниками или даже друзьями того человека, которого она скрывала и выхаживала сейчас. Но, как бы то ни было, по-другому поступить она не могла. И не только потому, что он рисковал ради нее жизнью, но и потому, что она давно уже перестала думать о нем как о вражеском солдате, незнакомце, ворвавшемся в ее жизнь. Лишь теперь она поняла, что если не возьмет себя в руки, ей грозит опасность почувствовать к нему нечто большее, чем симпатию.
Сара постаралась побыстрее отделаться от этой мучительной мысли. Вспомни, что творят британцы на твоей земле, твердила она себе. Они сожгли твой город и твой родной дом! Но тщетно пыталась она отыскать в своей душе остатки прежней ненависти, взращенной рассказами Магнуса о зверствах англичан. Ее и след простыл.
Вместо этого в голову ей пришло, что, если обстоятельства сложатся благополучно, через несколько дней он вернется в свой полк, а она отыщет в Аннаполисе дожидающегося ее Магнуса, и вся эта история скоро изгладится из ее памяти. Капитана Чарльза Эшборна она, без сомнения, никогда больше не увидит. Война скоро кончится, и жизнь потечет по привычному; руслу.
Но вот что не давало ей покоя: конечно, она вернется к прежней привычной жизни, но останется ли она сама той, прежней? Ей в это не верилось.
Тут она почувствовала мягкое пожатие его руки и поняла, что все это время сидит, уставившись на него неподвижным взором.
— О чемвы задумались, дорогая? — спросил он. — Вы так странно на меня смотрите.
Она вздрогнула и окончательно пришла в себя.
— Так, ни о чем, — быстро ответила Сара. — Я… я должна отнести вниз этот поднос, не то Десси придется допоздна мыть посуду. Эта противная миссис Тигвуд старательно отлынивает от любой работы.
Он нахмурился, но тут же отпустил ее руку.
— Да, конечно. Мне очень жаль, что я доставляю вам с Десси столько хлопот. Я заметил, мисс Маккензи, что наша хозяйка вам не очень-то нравится. Вы уже не первый раз отзываетесь о ней неодобрительно.
Сара обрадовалась возможности прервать их тет-а-тет. Она встала и с преувеличенной сосредоточенностью принялась собирать на поднос посуду.
— Эта женщина просто невыносима.
Жаль, что я не могу высказать ей все, что думаю о ее так называемой «христианской доброте»! Она приняла нас под свой кров с неохотой, и ей ужасно не нравится, что мы продолжаем здесь оставаться. Я думаю, это потому, что ей прибавилось работы, хотя она делает все, чтобы, не дай Бог, лишний раз себя не утрудить, свалив на Десси все свои обязанности! Вы должны быть благодарны Десси еще и за то, что вам не приходится есть стряпню миссис Тигвуд, иначе вы вовсе потеряли бы аппетит, уверяю вас. Но хуже всего, что Десси приходится сопровождать меня, когда я хожу к животным, и все из-за этого гнусного… — Она оборвала себя, понимая, как далеко зашла в своей запальчивости.