Но Сара услышала только начало его речи и с изумлением переспросила:
— Десси знала, что он не женат? Но она и словечка мне не сказала!
— Да, похоже на нее. Но поверь, я не один придумал весь этот план. Она, видишь ли, прониклась неожиданной симпатией к этому твоему капитану, а я ценю ее суждения даже больше, чем твои, девочка.
— Могу ли я расценивать это как ваше благословение, сэр? — поинтересовался Чарльз.
— Можешь, хоть я и не заметил, чтобы ты особенно в нем нуждался. Ты дерзкий молодой нахал! У тебя хватает смелости указывать мне, как я должен был воспитывать свою дочь! Но дело уже сделано, — добавил он холодно, глядя на Сару в прочном кольце Чарльзовых рук.
Тут Сара с запозданием вышла из оцепенения.
— Кажется, вы оба очень довольны друг другом, — едко сказала она и опять начала рваться на волю. — Но, по-моему, вы позабыли обо мне. Магнус, ты что же, собираешься принудить меня к замужеству? Разве ты не понимаешь, что, узнав правду, Чарльз и не мог говорить по-другому, он же полон рыцарских представлений о чести, как в старину. Но это невозможно! Слишком… слишком много лжи нас разделяет.
Чарльз с тестем обменялись поверх ее головы изумленными взглядами. И Магнус сказал печально:
— Получается, я чересчур потакал своей девочке, парень. Она думает, что лучше всех все знает. Но в ее словах что-то есть. А, парень? Ты сможешь жить в Америке? Она-то здесь ни в коем случае жить не сможет. И помни, прежде чем ответить: в Америке о человеке судят по его уму и отваге, и твоя голубая кровь и громкий титул не заставят людей тебя уважать, как тут, у вас. Там надо себя показать, чтобы добиться успеха.
Чарльз еще крепче обнял Сару и поцеловал ее волосы, невзирая на присутствие ее отца.
— Вы оба недооцениваете меня, сэр. Я по опыту знаю, что моя кровь такого же цвета, как у других, и я всю жизнь провел в армии, где о человеке судят единственно по тому, чего он стоит, не забывайте. Я думаю, Америка мне подойдет, недаром мне там сразу понравилось.
Магнус усмехнулся.
— Кажется, ты прав. Знаешь, лорд Каслри прочит тебе большое политическое будущее. По его словам ты умен и честен, а здешним политикам этого частенько не хватает. Он разочаруется, потеряв тебя, парень. Но его потеря может стать для нас находкой, и ты займешься политикой в Америке. У тебя получится; однажды ты это уже доказал.
Чарльз рассмеялся.
— Не все сразу, сэр. А вы-то сможете свыкнуться с тем, что я англичанин и аристократ?
— С трудом, парень. С трудом. Но мы скоро вправим тебе мозги, не беспокойся.
— А я, в свою очередь, приложу все усилия, чтобы не замечать, что мой тесть — самоуверенный шотландец, убежденный, что знает ответы на все вопросы. — Вдруг он остановился и, вспомнив о чем-то, задумчиво добавил: — Но тут есть одно маленькое препятствие, сэр, хоть и неприятно об этом говорить. Э-э… муж на родине, так сказать.
Магнус широко улыбнулся и взглянул на свою дочь.
— А я-то думал, вы уже все выяснили. Разве она тебе не рассказала?
Чарльз удивленно перевел глаза с отца на дочь, и Магнус спросил с наслаждением:
— Ну, девочка, ты сама ему скажешь, или придется мне?
Сара покраснела, но отступать было поздно.
— Я, — медленно проговорила она. — Джеф… был убит под Блейденсбергом.
Чарльз в недоумении нахмурился.
— Под Блейденсбергом? Простите, но… — Постепенно до него доходило значение сказанного, и он продолжал совсем другим голосом: — Под Блейденсбергом! Так вы с ним никогда не были… Ты, маленькая чертовка! Как ты смела заставить меня пережить самые страшные пытки бесполезной ревности?! Значит, ты никогда не была за ним замужем?
Она покачала головой. В ее голосе слышались отзвуки былой горечи.
— Нет. Я знала, он бы не возражал, что я… воспользовалась его именем. Это было проще, чем признаться Магнусу, какой я на самом деле была дурой. Бедный Джеф. Я любила его, ты знаешь. Но как брата, ты не ошибся.
Он был готов задушить ее в объятиях.
— Ах ты, чертенок! — только и сказал он и начал покрывать поцелуями ее лицо, не стесняясь ни Магнуса, ни Десси с Хэмом, которые неслышно возникли в дверях комнаты и теперь, сияя, наблюдали за происходящим.
Сара с трудом отстранилась, то ли плача, то ли смеясь. Ее стесняли эти любопытные свидетели. Она ни за что не допустит в дальнейшем подобных сцен, но сегодня… сегодня она была так счастлива, как будто заново родилась.
— Чарльз, Чарльз! — Она говорила укоризненно, но свободной рукой обвила его шею, как бы смягчая упрек. — Ты с ума сошел! Ты забыл, что я порядочная замужняя женщина и к тому же мать? Чарльз! — воскликнула она, и вправду пристыженная. — Отпусти меня! Как ты можешь меня целовать у всех на глазах? Ведь англичане должны быть степенны, чопорны и уметь скрывать свои чувства!
Он подхватил ее на руки, не в силах больше сдерживать свою бурную страсть.
— Я буду целовать тебя так часто, как только могу, и пусть хоть сто человек смотрят! Так что привыкай. Сэр, — обратился он к Магнусу, не отрывая глаз от разгоревшегося лица Сары, — могу ли просить вашего разрешения удалиться со своей женой?
— Ну, — сказал Магнус с довольной улыбкой, — на это моего разрешения не нужно. На твоем месте я бы сразу отнес ее в спальню. Ты же мне сам имел дерзость сообщить, что ей нездоровится. Значит, ей нужен отдых.
— Я это и намереваюсь сделать, сэр. — Слегка придя в себя, он добавил: — А затем я должен познакомиться с моим сыном. Кстати, как его зовут? — нежно спросил он у Сары.
Сара крепко обнимала его шею и смотрела ему прямо в глаза.
— Джефри Магнус Чарльз Уорбертон, — с вызовом произнесла она.
— Бедный несчастный малыш! Когда он вырастет, он вряд ли поблагодарит нас за такое длиннющее имя. Но я намереваюсь добавить ко всему вышеперечисленному еще одно, если ты не возражаешь. Джефри Магнус Чарльз Уорбертон Эшборн! — сказал он и с триумфом вынес свою жену из комнаты.
КОНЕЦ