близости, но подавлял в себе возбуждение, потому что тогда казалось неправильным демонстрировать ей, как она влияет на мое тело и разум. В тот момент я хотел ей подарить всю нежность, которая была в моем жестоком теле, весь трепет, который я хотел растратить на нее одну, чтобы после ее ухода у меня не осталось ни грамма этих чувств. Только моя малышка заслуживала этого отношения. До появления в моей жизни Айви я считал, что все женщины продажные твари, но оказалось, что во всем мире сыскалась одна-единственная, к ногам которой я хотел положить этот мир, но она в нем не нуждалась.
Через неделю мы лежали на кровати, пока по телевизору шел какой-то странный фильм, названия которого я даже не запомнил. Да и не смотрел я его толком. Все мое внимание было приковано к Айви. Она поедала попкорн и внимательно следила за событиями на экране, а мой взгляд не отрывался от нее. Я впитывал каждый ее жест. Взмах руки, когда она подносила ко рту попкорн, наклон головы, когда на экране было что-то интересное, расширенные глаза и приоткрытые пухлые губы. Единственное, чего мне не хватало – это светлых волос. Черная копна шла Айви, но не отражала ее внутреннюю суть. Как будто кто-то закрасил солнце черным фломастером.
Мы легли спать далеко за полночь. Айви в привычной уже манере прижалась к моему телу и вздохнула. Я лежал и перебирал ее волосы, подавляя в себе желание, потому что изящная ручка, нежно перебирающая волоски на моей груди, пробуждала то, что я так сильно пытался погасить. А потом внезапно она прижалась поцелуем к моей груди и задержалась так. Я перестал дышать и сердце как будто пропустило несколько ударов. Я зажмурился, чтобы не сделать того, что было так неуместно. Но Айви на этом не остановилась. Она оторвалась и снова прижалась приоткрытыми губами к коже, потом провела ими выше по шее, и моя кожа покрылась мурашками.
– Айви, пожалуйста, – прохрипел я. – Ты меня убиваешь.
– Ш-ш-ш, – ответила она, толкая меня на спину и седлая.
Я старался ничего не делать, только сжал руками ее бедра. Но она не остановилась, снова прижалась губами к шее, высунула горячий язычок и повела им ниже, задевая сосок, потом по животу, перемежая ласки языка с губами. Я задыхался. Она была нежной в тот момент и мне не хотелось торопить ее или как-то форсировать события. Впервые мне не хотелось срывать с Айви одежду, а медленно раздеть, войти неторопливо и заниматься любовью, глядя ей в глаза. Когда Айви стянула с меня боксеры и втянула член в рот, я не выдержал. С моих губ сорвался хриплый стон и я схватил Айви за волосы. Она медленно скользила губами по напряженному органу, а я стискивал челюсти, чтобы не закричать. Такое простое и привычное плотское удовольствие как будто было пропущено током через сердце. От каждого движения ее головы и скольжения рук по бедрам я умирал тысячью смертей, потому что мне по какой-то причине этот секс казался прощальным. Я не мог понять, откуда взялась эта мысль, но она буравила мне голову, вызывая приступ паники.
Через несколько минут этих пыток Айви приподнялась и нависла над членом своими молочными бедрами. Я стянул с нее сорочку. В полумраке комнаты я видел очертания ее тела и радовался темноте, потому что не мог рассмотреть синяки на ее лице. Я мог себе представить, что лицо Айви все так же прекрасно. Она не торопясь опустилась на член, и мы застонали в унисон. Я жадно впитывал ее образ, пока она медленно меня объезжала, лишая всяческой воли, подчиняя себе, ставя на колени перед этой хрупкой, но сильной девочкой.
Я перевернул ее на спину и навис сверху. Я сходил с ума от желания облизать все ее тело, поклоняться ему, показывать свою одержимость Айви. Так я и сделал, не сдержался. Она стонала и извивалась. Но в этот раз все было по-другому, не так, как обычно. Как будто с каким-то трепетом, словно я боялся сломать ее. Хотел, чтобы она запомнила этот раз лучше всех остальных, потому что это был самый сладкий секс в моей жизни. Если бы кто-то еще пару недель назад сказал мне, что вместо жесткого траха я буду медленно входить в девушку, двигаться плавно, но сильно, ласково гладить ее тело и каждую секунду целовать губы, я бы рассмеялся в лицо этому человеку. И вот он я, воплощающий все это в жизнь. Потому что хотел показать Айви, насколько глубоко она забралась мне под кожу. Хотел наслаждаться ее телом настолько долго, насколько она мне позволит. Я боготворил ее тело и душу, качал ее сердце в своих ладонях, счастливо осознавая, что она не перестала любить меня. И тут же мое собственное сердце сжималось от понимания, что она все равно уедет. Мне хотелось крушить все вокруг, а потом упасть на колени и выть от боли. Но в миг, когда Айви была подо мной, а я внутри нее, все, о чем я мог думать, – это то, насколько целостным ощущал себя в таком положении.
Когда мы одновременно достигли оргазма, я упал на спину, притянув Айви к своему боку. Поцеловал в губы, потом в макушку, пристроив ее голову у себя на груди. Мое сердце было наполнено нежностью к ней. Я перебирал ее волосы и счастливо вздыхал, пока всего одним предложением она не сбросила меня с небес прямо на дно самого глубокого скалистого ущелья.
– Я завтра улетаю, Мэтью.
Глава 24
Я болтала ложкой в чашке с капучино и задумчиво смотрела на то, как кофе смешивается с молочной пеной. Перед глазами стоял бесцветный зал отлета в аэропорту Мак-Карран.
Вокруг сновали люди, а для меня как будто все стало статичным. Время остановилось, как и прекратились звуки и стихли голоса. Я стояла, сжатая крепкими объятиями Дарка. Он больше не просил меня остаться. Когда я объявила ему, что улетаю, он просто крепче прижал меня к себе, пытаясь своими большими руками обнять как можно больше моего тела. Мы так и уснули, горюя каждый о своем. Я не могла остаться и жить в постоянном страхе, поэтому не отступила от своего решения и, пока Дарк был