Глава 23
Внутренности скручивало, когда я смотрел на опухшее лицо Айви. Она лежала в моей кровати и спала, периодически вздрагивая и всхлипывая, а единственное, чем я мог помочь, – это гладить ее по голове, обнимать и шептать слова утешения. Пока ее осматривал врач, я созвонился с Винсом. По моим рассказам он составил общую картину и сказал, что Айви, скорее всего, справится с травмой без помощи психологов. Но заверил меня, что если понадобится, я всегда могу привезти ее к нему.
Я сидел на кухне и курил, крутя в руках полупустую чашку с остывшим кофе. Зазвонил мой телефон. Начо.
– Слушаю.
– Доброй ночи, Дарк, – спокойно поприветствовал он. – Не спишь?
– А должен?
– Нормальные люди спят в четыре утра.
– Возможно. Никогда не относился к их числу.
Начо хрипло рассмеялся, а потом его тон стал серьезным.
– Макаронники сдали мудака с потрохами. Они не будут за него стоять.
– О чем это говорит?
– О том, что все имущество Кенвуда теперь принадлежит мне. Не знаешь, кому можно продать тот особняк? – В голосе Начо слышалась насмешка. – Мне не удалось взять макаронников за яйца. Но несколько десятков миллионов на счетах Кенвуда с лихвой компенсируют мне затраты на командировку.
– Полагаю, что так.
– Но есть и еще один плюс. Я заключил сделку с итальянцами, так что я в любом случае в плюсе после этой поездки. Как твоя девочка?
– Выжила, – ответил я, сжав чашку крепче. Осознание того, что совсем скоро она перестанет быть моей, отдавалось болью в грудине.
– Рад это слышать. Мы в аэропорту. Сделали все, как ты просил. Я удивлен, что ты отказался от того, чтобы посмотреть на представление. Это было забавно.
– Мне было не до того. Стелла?
– Парни здорово с ней позабавились перед тем, как… отправить их с придурком в путь. Последний.
– Спасибо, Начо.
– Полагаю, это я должен тебя благодарить. Никогда еще поездка в город грехов не была столь прибыльной. Обычно я здесь трачу, а не зарабатываю. – Он хмыкнул. – Ну, счастливо, брат. Звони, если будет нужна помощь. Ну, или если будешь в наших краях. Я тебя на барбекю позову.
– Счастливого полета.
Я положил трубку. Затушил окурок и поджег новую сигарету. Затянулся и скривился. Нужно было прощаться с отвратительной привычкой, но я зачем-то сделал следующую затяжку. За окном понемногу светлело. До рассвета еще было некоторое время, поэтому воздух теперь казался серым. Я сделал глоток холодного кофе и подумал о том, что почему-то смерти Стеллы и Кенвуда не принесли желаемого удовлетворения. Впервые я думал не о том, как хорошо было наказать тех, кто перешел мне дорогу, а как плохо от того, что Айви от меня ускользала.
Я должен был ее отпустить. Позволить строить свою жизнь дальше без меня. Но меня чем-то зацепила эта девчонка. Так крепко схватила за яйца, что я не мог пошевелиться. Да и не хотел. Я жаждал, чтобы она сжимала еще крепче, до боли. Только бы чувствовать ее хватку, нежные пальцы на своей коже. Она как будто возрождала мое мертвое сердце, а потом снова убивала его, как только оно набиралось жизненной силы. Я глубоко вздохнул и погасил очередной окурок. Зажмурился, поставил локти на стол и обхватил затылок. Я убеждал себя, что должен был ее отпустить. Впервые поступить так, как правильно, а не так, как требует моя эгоистичная сторона. Вопреки желанию запереть Айви в своем доме, разжать тиски и выпустить ее. Как каждую из своих подстилок. Только она перестала быть подстилкой… Черт, да она никогда ею не была, по большому счету. Еще в тот момент, когда она сказала, что должна быть единственной, где-то в глубине души я уже тогда осознавал, что так и будет. Потому что эта девочка всегда получала все, что хотела. И я был одним из тех, кто способствовал этому.
Я почистил зубы и вернулся в спальню. Чтобы продлить ее сон, я задернул шторы и в комнате снова воцарился мрак. Как и внутри меня. Опять расползалась темнота, понемногу захватывая мои внутренности и покрывая их коркой льда. Потому что ничего не чувствовать легче, чем переживать агонию от того, что теряю ту, которая за каких-то несколько недель стала мне настолько близка. Я лег под одеяло и прижал Айви к себе. Прикоснулся губами к ее волосам, наслаждаясь потоком воздуха от ее дыхания на своей обнаженной груди. Зажмурился и затаил дыхание, втянув ее запах, как будто таким образом я мог сохранить его у себя в носу навечно. А потом не сдержался.
– Останься, не уезжай, – прошептал я едва слышно, когда в полной мере осознал, что буду чувствовать, когда не смогу видеть ее каждый день. Когда не смогу вообще присутствовать в ее жизни. Защищать, помогать, оберегать. А когда представил себе, что рано или поздно появится мужик, который будет ласкать это тело, готов был заорать во все горло, словно раненный зверь. Тогда я осознал, что начал испытывать то, что запрещал себе столько лет. – Пожалуйста, детка, – прошептал я снова, – останься со мной.
Размеренное дыхание Айви обжигало мою кожу, а нежная ручка обняла и нежно погладила лопатку. Я вздрогнул от этого касания. Айви подвинулась ближе и зарылась лицом мне в шею.
– Я должна, – ответила она так же тихо.
Я замер. Был уверен, что она крепко спит после снотворного. Но даже хреновы таблетки были не способны заставить ее провалиться в небытие. Я прижал ее к себе крепче, но так, чтобы не причинить боли. Я был готов разрыдаться, как пацан, только бы это заставило ее остаться. Но я прекрасно знал, что ничто уже не заставит ее изменить своего решения. Поэтому наслаждался нашими последними днями вместе. Мы ни разу не занялись сексом. Но каждую ночь и каждый день обнимались. Я держал ее в своих руках так часто, как она позволяла. Если я не работал, а Айви не ела или не была в душе, она всегда сидела у меня на коленях или лежала, заключенная в кольцо моих жадных рук. Будет дуростью думать, что я не заводился от ее