вернет фотошоп.
– Ой, мам! Ну что ты говоришь! Я имела в виду совсем другое, – запротестовала Вероника.
– А теперь говори, что тебя беспокоит? – спросила Джулия, расположившись за одним из столиков в баре на площади Сан-Лоренцо-ин-Лучина. – Я же вижу, что ты не выспалась.
– Да нет, меня ничего не беспокоит. Просто вчера, после вечеринки… В общем, я немного перебрала с коктейлями, – покраснела Вероника.
– Ты что, оправдываешься передо мной из-за пирушки? – улыбнулась Джулия. – Да брось. Я тоже была молодой. И в мое время фотошопа не было…
– Ну ты же меня знаешь, мам… Для сегодняшней съемки мне нужно быть в форме, – робко пояснила дочь.
– Вероника, ты будешь красивой и с синяками под глазами. Если тебя выбрали для съемки в Vogue, значит, на то есть причина.
– Это непрофессионально. Мне неловко.
– В котором часу съемка?
– В полдесятого, но мне нужно быть там в семь.
– Съемка в Чинечитта?
Вероника кивнула.
– Я отвезу тебя на машине. – Джулия взглянула на часы. – Идем, – сказала она, оставив деньги за кофе на столике, – нас ждет Карл.
– Кто?
– Карл Лагерфельд, дочка… Я ничего тебе не говорила, чтобы ты не волновалась. Он хочет тебя видеть, поэтому не нужно заставлять его ждать. Давай, поживее!
«Ну же, не паникуй!» – в сотый раз повторяла себе Вероника, входя с мамой в роскошный особняк, где с 2005 года размещался римский офис дома Фенди. Здание, построенное в семнадцатом веке, выходило на виа деи Кондотти. Когда-то оно принадлежало семье Бонкомпаньи-Людовизи, но теперь его называли не иначе как Палаццо Фенди. Вероника помнила это волшебное место с детства – мама часто приводила ее сюда в гости к сестрам Фенди.
Они подошли к двери одного из кабинетов. Вероника инстинктивно схватила Джулию за руку. Та обернулась и подмигнула дочери.
– Не бойся, – прошептала она перед тем, как постучать и войти.
Два ассистента о чем-то разговаривали с Лагерфельдом, которого было слышно, но не видно. Один из них подошел к ним:
– Здравствуй, Джулия… Это твоя дочь? – спросил он, с интересом рассматривая Веронику.
– Да.
– Какая красавица! – воскликнул ассистент. – Проходите, Карл рисует эскизы, – добавил он, обменявшись понимающим взглядом с Джулией. Что значит «рисует эскизы», Вероника узнала чуть позже.
Она уже было собиралась спросить об этом мать, как вдруг заметила Лагерфельда. Тот сидел за письменным столом в белой накрахмаленной рубашке с высоким воротником, в длинном, напоминающем редингот пиджаке и черных обтягивающих брюках. Образ дополняли кожаные сапоги, байкерские перчатки без пальцев и темные очки. Седые волосы были собраны в хвост.
Кутюрье оторвал взгляд от листа, на котором что-то рисовал.
– Гм…
Джулия улыбнулась, вспомнив о первой встрече с Лагерфельдом. Тогда ее к нему привела сестра. С тех пор как она стала его любимицей, ни один его показ не обходился без ее участия вплоть до того момента, когда двадцать лет назад Джулии пришлось уйти с подиума ради мужа и дочери. Лагерфельд ей этого не простил. Когда Джулия носила под сердцем Веронику, он как-то погладил ее по щеке и пожелал, чтобы родилась девочка, которая станет моделью, как мать. Предсказание Кайзера Карла сбылось – сейчас они обе стояли перед ним.
Смущение дочери в присутствии легенды мировой моды заставило Джулию улыбнуться. В помещении стало тихо, как в церкви. Их усадили на диван в стиле барокко.
Наконец взгляд Лагерфельда остановился на Джулии.
– Ты подстриглась, – заметил он.
И улыбнулся. Джулия улыбнулась в ответ:
– Кайзер Карл, – в знак приветствия проговорила она.
– Вероника? Тебя зовут Вероника? – затем спросил он.
– Да. Добрый день, – взволнованно ответила девушка.
– Иди сюда, – и жестом попросил ее подойти к письменному столу.
Сильно нервничая, Вероника преодолела несколько метров, отделявших диван от письменного стола, за которым сидел кутюрье. Перед тем как подняться, она бросила тревожный взгляд на мать, ища поддержки. Один из ассистентов устанавливал на штативе камеру перед письменным столом, а второй мерил экспонометром освещение. Когда он кивнул, что все готово, первый проверил кадр. Вероника застыла перед Лагерфельдом, снова взявшимся за карандаш.
– Нет, так не годится… У тебя есть пудра? – спросил Карл, глядя на Веронику.
В панике та, широко раскрыв глаза, обернулась к матери. Пудра? Неужели ей нужна пудра?
– Вероника, у тебя блестит нос.
– У меня?
Какой дурацкий вопрос! Вероника не знала, плакать ей или смеяться из-за слетевшей с языка нелепицы. Она выставила в невыгодном свете не только себя, но и мать. Невзирая на то что она крутилась в модельном бизнесе с четырнадцати лет, складывалось впечатление, будто она никогда прежде не снималась.
Понимая, что может упустить свой звездный шанс, Вероника разволновалась. Нервно улыбаясь, она схватила пудру, протянутую Джулией.
– Чуть-чуть. Только нос, чтобы на видео не было бликов, – проговорил ассистент, стоявший около камеры.
Вероника прошлась по носу пуховкой.
– Так хорошо? – спросила она. Ассистент, проверив кадр, утвердительно кивнул.
– Итак, дорогая моя! – воскликнул Карл, подняв на нее глаза, скрытые за темными очками. – Ты знаешь, зачем мы вас сюда пригласили? – спросил он Джулию. Затем встал и обошел вокруг стола, остановившись между Вероникой и камерой.
– Нет, Кайзер Карл.
– Ладно. Это не какая-нибудь проба. Нужно понять, может ли твоя дочь участвовать в намечающемся мероприятии. Вероника очень хороша.
– Знаю. Поздняя, но красивая, – пошутила Джулия.
– Вижу, ты не потеряла чувства юмора, – с улыбкой ответил кутюрье. Затем проговорил, обращаясь к Веронике: – Манюэль тебя немного поснимает, чтобы ты освоилась. Хорошо?
– Да.
Вероника с трудом сохраняла спокойствие. Она никак не могла угомонить сильно колотившееся сердце. Пускай она и провела полжизни перед камерами, осветителями и модельерами, но сейчас ее буквально выворачивало наизнанку от страха. Улыбнувшись, она постаралась скрыть свое состояние. Лагерфельд подошел к ней и крепко сжал ее руку:
– Хорошо. Ты готова?
Вероника кивнула в ответ.
– Прекрасно. Представь, что ты принцесса и очутилась в волшебном лесу из разноцветных дорогих тканей… Пройдись по шелку и кружеву, – попросил он, дав ей дорогу для дефиле.
Около четверти часа Вероника дефилировала по комнате под бдительным оком Карла и матери. Как только ее тело пришло в движение, ей полегчало. Ходить по подиуму было ее работой, и она с радостью ощутила, как к ней возвращается утраченная уверенность. Это отметили все присутствующие, которые не могли сдержать лестных отзывов.
Вероника перевела взгляд на настенные часы – они с мамой пробыли в студии Лагерфельда более получаса.
– Спасибо, достаточно, – пробормотал ассистент, выключив камеру. Он произнес это почти шепотом, однако Вероника его отчетливо расслышала.
– Спасибо тебе, – поблагодарила она оператора, – надеюсь, все получилось.
Затем подошла к улыбавшейся Джулии и шепотом спросила:
– Ну как? Что думаешь? Я справилась?
– Потом скажу, – ответила Джулия. Затем обратилась к Карлу: – Ну как тебе? Она лучше меня?
– Нет. Но может превзойти тебя в будущем, – ответил Карл. – Давайте поговорим об этом, – добавил он, предложив им присесть.
Карла Фенди вошла в гримерку и позвала Кендалл и Веронику к себе в кабинет. Девушки, одновременно схватив свои телефоны, отправились вслед за ней.
– Вот черт! Опять собрание! Каждый день одно и то же… Я так больше не могу! – прошипела Кендалл,