терпение было на пределе.
Следующие десять минут все шло как по маслу. Ализе блистала остроумием, да и знаменитый на весь мир модельер показал себя с лучшей стороны, отвечая на вопросы громким, надтреснутым голосом с явным немецким акцентом, ясно и исчерпывающе.
Когда Ализе задала вопрос о многолетнем сотрудничестве с сестрами Фенди, лицо стилиста просветлело.
– Наша совместная работа началась в 1965-м и длится по сей день. В нашем эфемерном мире, где те, кому удается продержаться хотя бы четыре сезона, считают себя везунчиками, двадцать лет сотрудничества в мире моды – это нечто из области фантастики. Оно войдет в историю как самое длительное, – проговорил он с гордостью в голосе. – Могу сказать, что я даже не устал. Мои сегодняшние коллекции интереснее прежних, ведь ум стал острее. Да и потом работа всегда была для меня на первом месте.
Они дошли до финальной части без пауз, как вдруг в гостиную вошел слуга в ливрее и, направившись прямиком к Лагерфельду, что-то прошептал ему на ухо. Ализе увидела, как тот изменился в лице. Что означала появившаяся на его лице гримаса, осталось для Ализе загадкой. Но вид у него был весьма раздраженный. Отложив блокнот, Ализе приблизилась и спросила, все ли в порядке.
– Да, конечно! – воскликнул тот. – Простите, но вам придется немедленно покинуть дом. Ко мне пришли.
Ализе кивнула и сделала знак оператору выключить камеру. Звукооператор помог Лагерфельду снять микрофон. Тот выглядел растерянно, даже на лице стоявшего в стороне мажордома застыло странное выражение. Должно быть, что-то случилось. Журналистская натура подначивала Ализе выведать, что стряслось в этот промежуток времени между появлением в гостиной Лагерфельда и приходом мажордома. Абсолютно спокойного модельера после слов прислуги будто подменили. Он вышел из гостиной, даже не попрощавшись. Куда-то торопился. Проследив за ним взглядом, Ализе заметила, как модельер обогнал шагавшего впереди мажордома.
– Давайте побыстрее, – поторопила Ализе съемочную группу. Как только они собрали аппаратуру, прислуга проводила их до двери. Ализе на мгновение задержалась на ступеньках парадного. От ощущения, что за ней кто-то наблюдает, у нее заколотилось сердце. Потом, прибавив шагу, она догнала коллег, рассаживавшихся в микроавтобус.
Было начало двенадцатого. Надев куртку, Ализе попыталась вспомнить, где припарковала машину. Она смертельно устала, а на следующий день им предстоял монтаж. При этой мысли ее пробрала дрожь. Схватив сумочку, она быстро двинулась вдоль длинного коридора редакции. Открывшаяся внезапно дверь чуть не сбила ее с ног.
– Ой! Прости! – извинился монтажер, с которым она обычно работала. Габриэле был симпатичным итальянцем лет сорока. С его лица никогда не сходила улыбка – чего не скажешь о вечно хмурой Ализе, – и это бесило ее больше всего.
– До завтра, Габриэле, – буркнула она на ходу.
– Стой, Ализе, заглянешь на минутку в монтажную? – спросил он, не обратив внимания на ее измученный вид.
– Что там? Это не может подождать до завтра? – с тяжелым вздохом спросила она.
– В принципе, может, – растерянно ответил Габриэле, чья веселость вмиг улетучилась. Ализе вспомнила про странное поведение Лагерфельда, но Габриэле-то не знал, что у нее на уме. Доверившись интуиции, она спросила:
– Ты отсмотрел материал интервью?
– Ага. – Лицо Габриэле помрачнело.
– Ализе, пока вы снимали, что-то произошло? – Ну ты же сам видел. К нему подошел мажордом…
– Я не об этом, – перебил ее Габриэле. – Я имею в виду перед интервью.
Ализе покачала головой. После изматывающего дня ей хотелось поскорее оказаться дома. С обреченным вздохом она задала следующий вопрос и вскоре пожалела о том, что не смолчала:
– А что?
– Зайди на минутку.
– Габриэле, умоляю, я так устала. Мне нужно домой.
Но тем не менее направилась в сторону монтажной.
На одних мониторах одно за другим мелькали изображения отснятого материала, на других – застыли стоп-кадры. Одно из изображений, на котором за спиной Лагерфельда просматривался черный вход в жилой комплекс, сразу приковало к себе внимание Ализе.
– Итак? – спросила она, ощутив легкое волнение.
Габриэле ничего не ответил, кивнул ей на стул, сам сел напротив и застучал по клавиатуре. Затем указал Ализе на изображение крытой галереи, появившееся на мониторе.
– Что это? – спросил он.
– Черный вход в апартаменты Лагерфельда. А что? – поинтересовалась она слегка задрожавшим голосом.
– Смотри повнимательнее.
На мониторе друг за другом замелькали кадры, на которых было видно, как за спиной модельера проехала белая машина. Автомобиль, появившийся из крытой галереи, двигался в направлении входа.
– Ну и? – спросила Ализе.
– Это увеличенные кадры материала, отснятого перед интервью. Кто был с тобой? Морис?
– Да, только не говори, что нам придется переснимать интервью из-за того, что Морис что-то напортачил! – раздраженно воскликнула Ализе. Ее бросало в дрожь при одной только мысли, что придется возвращаться в этот чертов особняк.
– Нет-нет, Морис все сделал как надо.
– Тогда в чем дело, Габриэле? Я валюсь с ног от усталости, – теряя терпение, проговорила Ализе.
– Хорошенько посмотри на ту белую машину. Я замедлю увеличенные кадры. Но смотри внимательно, ладно?
– Хорошо, – согласно кивнула Ализе, смирившись с тем, что ей придется проторчать в редакции до полуночи.
Ее глаза следовали за каждым движением машины на замедленной съемке. По плавным линиям она сразу же узнала «Мазерати», которых в Монако полным-полно. За рулем сидел усатый мужчина в светлом, видимо белом, свитере.
– Может быть, сосед? – спросила Ализе. Но Габриэле лишь покачал головой.
– Ализе, ну, пожалуйста, будь повнимательнее! Давай перемотаю на начало, – проговорил он не терпящим возражений тоном. Впервые Ализе видела его таким возбужденным.
– Ну, давай, – согласилась она, в который раз сфокусировав внимание на подъезжающей белой «Мазерати».
– Вот тут! – воскликнул Габриэле, остановив запись, и ткнул пальцем на заднее сиденье.
У Ализе перехватило дух, и по спине забегали мурашки. Она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от удивления. Сзади сидела одна из сестер Фенди. Габриэле немного отмотал запись, и Ализе заметила рядом с ней еще одну или даже двух пассажирок. Итак, в машине были еще две женщины. Та, в которой Ализе узнала Карлу, забилась вглубь, будто пыталась скрыться от любопытных глаз.
– Думаешь, они все еще там? – спросила она с сильно колотившимся сердцем.
– Ничего я не думаю. Они приехали как раз тогда, когда вы снимали интервью. Поэтому я и спросил, произошло ли что-нибудь до того, как вы начали работать? Может, об их визите упоминали слуги? Ведь они приехали, как только ты начала задавать вопросы. Это же сестры Фенди, я угадал?
– Да. Та, что на экране, Карла Фенди. А у тебя-то откуда такие познания в мире моды?
– Я из Рима. И потом, у меня две сестры, – пошутил Габриэле.
– И что ты этим хочешь сказать?
– Только то, что знаю, кто такие Фенди.
Вдруг Ализе вскочила со стула. Ей вспомнилось задумчивое лицо Лагерфельда: а что, если мажордом предупредил его о приезде Фенди? Нет, это невозможно. Будь это так, сейчас бы об этом кричали со всех телеэкранов и журналисты толпились бы у подъезда. Ализе бегло пролистала подборку свежих