— Ты шутишь! — воскликнула Кендра.
— Нисколько, куколка. Поверь мне, там очень серьезно относятся к приобретению одежды. Француженки покупают мало вещей, но выбирают придирчиво. И в этих магазинчиках хотят обслужить клиента. Если ты не даешь продавщицам заняться делом, они смотрят на тебя с презрением. Вдобавок ты лишаешь их возможности отличиться.
— Похоже, это совсем другая система.
— Разумеется. Но если ты в этом разобралась, действуй смело. Едва начинается примерка, они расцветают буквально на глазах, хотя ты и купишь-то, возможно, всего пару платьев. Тебе принесут кофе, бутерброд, все, что хочешь. Впрочем, будь внимательна, если действительно решишь что-то приобрести. У французов нет такой гибкой системы обмена и возврата, как у нас. Но не отказывайся от хорошей вещи, если она не совсем подходит — тебе могут ее переделать, и это входит в цену. Требуй, чтобы все купленные вещи принесли в гостиницу — в большинстве лавочек и это входит в цену. Нет ничего хуже, чем таскаться с сумками, правда?
— А цены там какие? — спросила Кендра.
— Все потрясающе дешево, особенно если взглянуть на вещи. Умереть можно, говорю тебе. Ты увидишь изумительные лавчонки, они завалены продукцией модельеров, о которых ты даже не слыхала. Не забудь о приличном нижнем белье и вообще оденься получше, если хочешь, чтобы к тебе отнеслись уважительно. Слово «detaxe» тебе о чем-нибудь говорит? Это экспортная скидка.
— Я знаю.
— Тогда ты готова ко всему. Удачи тебе!
* * *
Кендра неторопливо прохаживалась перед витриной «Карины», притворяясь, будто ее чрезвычайно интересуют выставленные товары, а на самом деле пытаясь унять нервную дрожь. Сжав в руках, словно талисман, черную сумочку, подаренную Буркелями, она набрала в грудь побольше воздуха и вошла.
Привыкшая к американским магазинам с их огромными залами, ярким освещением, полами из линолеума, толпами народа у забитых одеждой вешалок, Кендра была почти разочарована приглушенным светом и крошечными размерами французской лавчонки. Зато вещи «без этикетки» были потрясающими.
Хозяйка же выглядела сущей стервой, как и обещала Вивиан, — маленькая, худющая, вся в черном. Она смерила Кендру опытным, оценивающим взглядом, и выражение ее лица чуть смягчилось при виде черной сумочки.
— Добрый день, мадам, — сказала Кендра, скрывая смятение за широкой улыбкой.
— Добрый день, мадемуазель.
— Меня зовут Кендра Мартин. Моя подруга, Вивиан Соулис, сказала, что нельзя уехать из Парижа, не побывав в вашем магазинчике. Теперь я хорошо понимаю, почему она так настойчиво об этом говорила — у вас просто замечательно. Мне хотелось бы кое-что купить для поездки в Довиль. Вы мне не подскажете, что выбрать? Я целиком полагаюсь на ваш вкус.
Ледяная настороженность француженки постепенно растаяла, сменившись доброжелательным интересом, и она ответила Кендре по-английски, что, по словам Вивиан, было хорошим знаком, — хозяйка ее приняла и одобрила.
— Мадам Соулис уже много лет одевается у меня. Я сделаю для вас все, что смогу. Меня зовут мадам Оливье.
Хозяйка оглядела Кендру с ног до головы, а затем сказала:
— У вас восьмой размер. Мы начнем с повседневной одежды.
Подойдя к двойному ряду вешалок, стоявших у стены, она начала перебирать брюки и блузки, рубахи и пиджаки — здесь были даже комбинезоны до колен. Кендра смиренно стояла рядом, чувствуя себя впервые допущенной к священнодействию. Занося руку над очередной вещью, мадам Оливье действовала с быстротой и решимостью хищной птицы, нацелившейся на полевую мышку.
Ткани поражали воображение: чистый хлопок, ирландское полотно, шелк всех цветов радуги и всех сортов — о некоторых Кендра понятия не имела, поскольку никогда в жизни не видела. Каждая модель, мелькавшая в руках мадам Оливье, отличалась оригинальностью, но без всякой вычурности, а покрой был просто изумительным. Пиджаки, брюки и даже шорты были посажены на подкладку, но настолько мастерски, что, как понимала Кендра, это не прибавляло ни единой унции к женской фигуре.
— О, подождите-ка! — воскликнула Кендра, углядев брюки из плотного шелка ярко-розового цвета, который ей всегда нравился. — Вот это мне хотелось бы примерить.
— Non, — отрывисто бросила мадам Оливье.
— Но я очень люблю этот цвет.
И Кендра уже потянулась было к вешалке, но, вспомнив инструкции Вивиан, отдернула руку.
— Да, этот цвет вам подойдет, если речь идет о белье или блузке. Но брюки? Нет, у вас… hanches un peu trop fortes.
Толстые бедра! Кендра хотела возразить, но прикусила язык. Вивиан сказала, что на вкус этой женщины можно положиться, однако пока это выглядело не слишком приятным испытанием. Ей в жизни никто не говорил, будто у нее толстые бедра. Конечно, если сравнить ее с этой… с этой щепкой, то она может показаться слоном. И чем пристальнее поглядывала на нее эта мадам Оливье с тонкими, поджатыми губами, тем более толстыми казались ей собственные бедра.
Мадам Оливье повернулась и сняла с вешалки еще одни брюки.
— Voila!
— Какие красивые!
Кендре пришлось признать, что эта женщина знает толк в цветах. Выбранные мадам Оливье брюки были из мягкого шелка с едва заметной набивкой. А оттенок темной камелии можно было определить только одним словом — сладостный.
К этому мадам Оливье добавила полотняную блузку бледно-розового цвета с длинными рукавами, белую рубашку из чистого хлопка с короткими рукавами и маленьким кружевным воротничком, шелковый топ того же оттенка, что и брюки. Кендра, отметив глубокий вырез топа, поняла, что комплект чрезвычайно ей пойдет.
— Ну вот… с этими брюками вы можете по вечерам надевать топ, а блузка годится на каждый день, — пояснила мадам Оливье. — Подходящий пиджак у меня есть только десятого размера, но я могу переделать его для вас. Есть еще и юбка. Очень короткая, но с вашими ногами это можно себе позволить.
Она отвела Кендру в примерочную, которая была удивительно просторной в сравнении с самим помещением магазинчика.
— Я сейчас принесу несколько платьев. Вы собираетесь посетить казино в Довиле?
— Я еще не знаю, — сказала Кендра. — А что?
— Для этого, разумеется, нужен вечерний туалет.
— Понятно.
Посмотрев на лежавшие вокруг вещи, она с тревогой подумала о том, сколько все это может стоить. Но, в конце концов, может женщина хоть раз по-настоящему посмотреть и прикинуть на себя вещи из парижского магазина? Что дурного, если она просто убедится, какие понятия у мадам Оливье о вечернем туалете?
— Принесите мне пару платьев. Вероятно, мне понадобится и выходной наряд. Я еще сама не знаю.