Платону боком, огибая его руку с мечом, и с размаха врезал ему левым кулаком в челюсть.
Никакого благородства.
Чистая и незамутнённая отместка.
Ещё в кадетском корпусе учитель по фехтованию говорил, что манерный бой для пижонов, а наша задача — победить.
Платон завопил, схватившись за лицо:
— Вот говню-ю-у-ук! Засчитайте ему проигрыш! Он нарушил правила честного поединка!
Коровин поднял руку и объявил:
— Волков, проигрыш. Очень неспортивное поведение. Вам должно быть стыдно!
— Но Саблин ведь тоже... — начал Лёва, только его тут же заткнул сам Платон.
Один взгляд, обещающий страдания — и Лёва перестал искать справедливости.
Коровин уже не скрывал, что устал от нас, да и слишком торопится, поэтому велел убрать оружие на стену и быстро дал домашнее задание — отработать те приёмы, которые он показал, и прочитать две первых главы из учебника «Оружие Витязя. Первый курс».
Как только учитель покинул тренировочную площадку, наша группа начала разбор полётов между собой.
Сёстры Аверьяновы и их подружка Бородинская окружили Исидору и предъявили ей претензии насчёт турнира.
— Слышь, половинчатая магичка. Мы калечиться не собираемся, а ты лезешь, куда не надо. Наша группа не участвует в турнире, поняла? Низко-слабые группы всегда отказываются, а мы что, дураки?
— И кто так решил? — Исидора их не испугалась, но Бородинская ухватила её за волосы и повторила: «Наша группа не участвует в турнире, что тут непонятного?».
Я быстро подошёл к ней и взял за запястье той руки, которой она держала Исидору за волосы. Ну а потом сжал так сильно, что Бородинская вскрикнула.
На меня накинулись её подружки.
Римму я оттолкнул, а второй сестре, Норе, досталось уже от самой Исидоры. Она залепила сопернице пощёчину, но это оказался не просто удар — Нору прошиб разряд тока, и та плюхнулась на задницу.
— Ожоги захотели получить, тупые овцы? — процедила Исидора, глядя на троих соперниц. По её телу сверкнула белая молния, а кожа на мгновение отразила стальной блеск. — Поверьте, я знаю столько дополнительных уронов от брони, сколько вы за всю жизнь не освоите!
Сёстры Аверьяновы к ней больше не полезли.
Я повернул Бородинскую к себе лицом.
— Это был первый и последний раз, когда ты позволила себе тронуть эту девушку. Ты осознала свою ошибку?
Та улыбнулась.
— Не на ту напал, выскочка.
Она вела себя настолько уверенно, что я сразу приготовился к подлянке, и оказался прав — по телу Бородинской пронеслись такие же блики стальной брони, только вместо молний её кожа начала раскаляться.
Это был ещё один вид дополнительного урона от брони, о котором только что говорила Исидора. Бородинская им тоже владела. Только зря она ждала, что это ей поможет — я лишь сильнее сжал её запястье.
Если бы у меня был с собой атлас, то я бы воспользовался Сферой холода, но атлас забрал Галей, поэтому в ход пошёл психодух. Что-то давненько я его не тренировал, а тут такая возможность.
По мышцам пронёсся уже знакомый мороз.
Психодух был активирован за секунду, будто только и ждал случая. Он среагировал на атаку в мою сторону и сразу отразил способность противника. Теперь я держал Бородинскую за руку и сам прожигал ей запястье.
— Ты осознала ошибку или нет? Не услышал.
Девчонка закричала и задёргалась. Она ударила меня другой рукой, но удар не принёс мне боли, ведь я отражал и стальную кожу Бородинской.
Её колени подкосились, и она завыла, побледнев от ужаса:
— Осознала... осозна-а-а-ла... отпусти-и-и-и-и..
В это же время на другом краю площадки происходила ещё одна разборка.
Платон Саблин взял за грудки Лёву Зверева и проорал ему в лицо:
— А ты, я смотрю, глазастый, а?! А-а, я тебя спрашиваю? Решил меня учителю сдать? Ты мало р-р-р-рычал, табуретка? А ну, давай-ка прямо сейчас отрабатывай. Рычи, сраный стукач!
Он швырнул парня в руки Котову и Коховскому, и Лёва моментально зарычал, даже не пытаясь вырваться.
— Хл-л-л-л-л-л-л! Я ле-е-е-ев! Хл-л-л-л-л-л-л!
Его губы задрожали.
Тарас и Яков вмешиваться не стали, делая вид, что их это не касается. Они даже попытались свести всё в шутку, но никто не оценил.
Я отпустил руку Бородинской и направился к Платону (ну что за день у меня сегодня, а?). Вообще-то, мне ничего не стоило заступиться и за Лёву, но вместо этого я выбрал другое решение.
— Эй, Платон. А ты что думаешь насчёт турнира?
Тот отвлёкся от своей жертвы.
— Зачем напрягаться, если шансов нет?
— Шансы есть всегда, — ответил я. — Можно подготовиться. Или ты испугался?
Платон снова посмотрел на Лёву и поморщился.
— Я-то не испугался, но вот эта табуретка ведь тоже с нами пойдёт. Нужно всей группой выступать. И какой с него толк? Он даже рычать не умеет.
— Умею... почему не умею... — промямлил Лёва.
Я подошёл к Платону вплотную.
— А если он победит тебя в поединке на мечах... скажем, через месяц. Тогда что ты скажешь?
Услышав мои неожиданные условия для спора, Лёва вырвался из рук Котова и Коховского, попятился, но натолкнулся спиной на Егора-Глыбу и замер на месте, никак больше не участвуя в своей судьбе.
Платон вскинул брови.
— Эй, я не ослышался? Ты про эту личинку человека говоришь?
— Нет. Я про Льва Зверева. Он с тобой в одной группе учится.
Лёва продолжал молча за нами наблюдать, но в итоге не выдержал:
— Нет, пал-лни... давайте без меня как-то... я совсем не готов.
Его мнение никого не интересовало.
Пока Платон и я смотрели друг другу в глаза, на площадке царила тишина. Даже Бородинская перестала стонать и лелеять обожжённое запястье. Вся группа окружила нас двоих.
— Хорошо, — ответил наконец Платон. — Через месяц я разделаю эту свиноподобную табуретку, и как только это случится, ты лично пойдёшь к устроителю турнира и объявишь, что наша группа не участвует.
— То есть сдаёмся заранее?
— Нет. — Он сощурился от злости. — Сдаться заранее и не участвовать — это разные вещи.
— А если Лёва победит? — спросила Исидора.
— То я и мои друзья будем участвовать и сделаем всё возможное, чтобы взять призовое место, — чётко ответил Платон. Но потом усмехнулся и добавил: — Только чуда не ждите.
Он отправился к Башням, за ним пошли Кот, Эд и Глыба. К парням присоединились и сёстры Аверьяновы с Бородинской. Затем ушли и Яков с Тарасом.