— А почему не смог бы? Научиться всему можно.
— Но ведь вы же не стали учиться. Вы пошли работать шофером.
— Правильно. Потому что у меня это лучше получается. И мне это больше нравится.
— А у вашего соседа лучше получается программы писать.
Сказав это, Зубков испугался, как пугается человек, когда задает вопрос и боится получить на него ответ. Он сам не знал, зачем сказал это.
— Ну и что. Я не вижу, чем его работа дороже. Просто однажды кто-то решил, что работа шофера дешевле, чем работа программиста. Мир полон дурацких предубеждений, и в нем совсем нет справедливости.
Машина остановилась у подъезда. За разговором Зубков не заметил, как они подъехали к его дому. Он передал Славе карточку, тот вставил ее в приемник портативной расчетной машины и снял плату за проезд.
— Спасибо, — сказал Зубков, открывая дверцу машины.
— Всего хорошего, — улыбнулся Слава. — Заезжайте к нам. Зубков улыбнулся в ответ, кивнул головой и вошел в подъезд.
«Господи, — думал он, поднимаясь по лестнице, — почему же они всем недовольны? Все время им кто-то что-то должен… Мир полон условностями и несправедливостью… Так измени этот мир!»
Глава 6
Доброе утро, страна!
Зубков проснулся рано. Он открыл глаза и повернул голову налево. Наташа еще спала, положив голову на его левую руку. Осторожно, чтобы не разбудить ее, Костя чуть приподнял голову и посмотрел на будильник. Было без пятнадцати шесть. Спать больше не хотелось. Зубков осторожно освободил руку и встал с кровати. Наташа спала, тихо посапывая, как ребенок. Костя улыбнулся этому и, надев штаны, вышел на балкон. Утро было прохладным и свежим, небо — безоблачным и голубым. Костя вернулся в комнату и осторожно закрыл балконную дверь. Он поправил одеяло, сползшее с плеча Наташи, и пошел в ванную чистить зубы.
Через десять минут на плите стояла турочка с кофе. Его ароматный парок дразнил аппетит. Костя зашел на кухню с красной конторской папкой в руках, положил ее на стол, открыл холодильник и достал из него кусочек голландского сыра. Сделав себе два бутерброда, он налил минуту назад сваренный кофе и, удобно пристроившись на табурете, развязал у папки тесемочки. Вчера после работы он заехал на свою квартиру и забрал папку, чтобы сделать в ней новые записи.
В красной папке Зубков хранил листы бумаги, которые с большой натяжкой можно было назвать дневником. Скорее это были путевые заметки. Костя не мог сказать, зачем он однажды начал делать эти записи. Наверное, в какой-то момент ему захотелось зафиксировать те мысли, что мучили его первые недели. Зафиксировать для того, чтобы позже к ним вернуться.
Вчера Костя почувствовал сильное желание перечитать свои записи. Так, за чтением этих заметок, кофе и бутербродами с сыром, прошли первые два часа. Без двух минут восемь Костя допил вторую чашку кофе и включил маленький телевизор, стоявший на кухне на холодильнике. Экран вспыхнул, по циферблату ползла секундная стрелка. Пошла заставка программы новостей.
Грянул знакомый с детства гимн с незнакомыми словами, за ним появилась милашка телеведущая.
«Доброе утро, дамы и господа, — со сдержанной улыбкой сказала ведущая. — Передаем экстренное сообщение!»
Костя оторвался от заметок и насторожился. Картинка скакнула, ведущая исчезла, и появилось изображение четырех мужчин, сидевших за столом, накрытым зеленой материей. Лицо одного из них Зубкову показалось знакомым. Только сейчас он заметил таблички с фамилиями собравшихся за столом. Ну конечно же, это был Штырев.
«Доброе утро, дамы и господа, — сказал Штырев. — И оно на самом деле доброе. Сегодня в шесть часов утра президент подал в отставку. Режим ставленников Лебедева пал. — Костя не мог поверить в только что услышанное, но чувствовал, что это случилось на самом деле. — На время переходного периода, до новых демократических выборов, власть переходит к Комитету национального спасения. Всем государственным чиновникам и служащим предлагается продолжать исполнение своих служебных обязанностей вплоть до особого распоряжения. Любые беспорядки будут пресечены и в случае необходимости милиции и внутренним войскам будет отдан приказ о наведении порядка более жест-кими способами». Камера немного отъехала назад и сделала наезд на Мукина.
«Доброе утро, страна, — воодушевленно сказал Мукин. — Сегодня мы все проснулись в новом, светлом государстве. Государстве, в котором больше не будет лжи, тотальных слежек, доносов, репрессий инакомыслящих. Отныне в психиатрических клиниках будут лечиться только больные люди, а не треть населения страны. В командировки будут ездить только по служебным делам, а не по приговору особой комиссии. Отныне свобода слова будет основываться на праве каждого говорить то, что он хочет, а не то, что разрешает Служба государственной безопасности».
На кухню вошла Наташа и, встав у Кости за спиной, положила руки ему на плечи.
— Доброе утро, — сказала она сонным голосом. Костя поднял глаза и посмотрел на нее снизу вверх.
— Привет, — сказал он без эмоций.
— Что передают?
— Наши в городе.
— Что? — не поняла спросонок Наташа.
— Президент подал в отставку. Власть перешла к Комитету национального спасения. Наташа медленно села на табурет.
— Спокойствие. Только спокойствие, — сказал Костя с улыбкой. — Ничего страшного не произошло. По крайней мере пока. В стране всего-навсего переворот.
В дверь длинно позвонили. Наташа и Костя перевели на нее взгляд, потом посмотрели друг на друга.
— За тобой или за мной? — спросил Костя, подняв брови и перестав улыбаться.
Наташа сидела белая, как снег. Ее прелестный ротик чуть приоткрылся, а в глазах читался испуг. Повторного звонка не последовало. Костя встал с табурета и пошел открывать дверь. Наташа хотела остановить его, сказать, чтобы он не открывал, но не смогла этого сделать. Казалось, силы покинули ее. И что будет лучше, она тоже не знала. От двери Костя подмигнул ей и щелкнул замком. Он чувствовал легкий мандраж в коленях, но не открывать было глупо. Если это новая власть, то при необходимости она просто высадит дверь.
На пороге в халате и шлепанцах стоял дядя Юра. На его лице, от правого уха до левого, растянулась улыбка. В руках он держал бутылку шампанского.
— Я пришел к тебе с приветом рассказать, что солнце встало! — радостно и с выражением сообщил дядя Юра и вдруг, посерьезнев, добавил: — А чем это у вас пахнет?
Он заглянул Косте за спину, очевидно, пытаясь разглядеть, что у него со штанами. Костя отошел в сторону, пропуская в квартиру раннего гостя, и закрыл за ним дверь.
— Здравствуй, мой цветочек, — улыбнулся Наташе дядя Юра и поцеловал ее в щечку.
— Здравствуй, — испуганно ответила Наташа. — Это ты…
— Бутылка шампанского, — объявил дядя Юра, подняв руку с бутылкой вверх. — Привез из Франции пять лет назад. Спецом, чтобы выпить по случаю и в хорошей компании.
— Ты думаешь, сейчас как раз тот случай, когда пьют шампанское? — наморщив лоб, спросил Костя.
— Ну… откровенно говоря… да, — ответил дядя Юра, срывая фольгу. — Во-первых, шампанское сегодня выпьют Штырев и его команда. Во-вторых, шампанское сегодня выпьют те, кто прежнюю власть тихо ненавидел. В-третьих, сегодня выпьют просто умные люди. Потому что еще неизвестно, чем все это кончится и придется ли еще когда-нибудь пить шампанское. Проволочка была откручена, пробка ослаблена.
— Как будем открывать? — спросил дядя Юра. — По-гусарски или с высшим образованием?
— С высшим, — сказал Костя.
Дядя Юра осторожно придерживал пробку, вращая ее на сорок градусов по часовой стрелке и против, не давая выстрелить. Наконец послышалось резкое шипение, и бутылка была открыта.
— У вас принято пить из горлаR? — с издевкой спросил дядя Юра и положил пробку на стол.
Наташа, все еще растрепанная после сна, поднялась с табурета, и достав из шкафчика три бокала, поставила их на стол. Чуев разлил пенящийся напиток по бокалам.
— Я только не пойму, чему ты так радуешься? — спросил Костя.
— Быть может, это последний бокал шампанского в моей жизни, — ответил дядя Юра. — Могу я выпить его с приятными мне людьми и в хорошем настроении?
Стекло дзинькнуло нежной и чистой нотой. Словами Чуева Наташа была еще раз напугана, а Костя озадачен. Сам же дядя Юра был как-то неестественно весел. Сделав по глотку, все сели на табуреты. В прихожей зазвонил телефон.
— Я возьму, — сказала Наташа и, поставив на стол бокал, вышла из кухни.
— Скажи, пожалуйста, — снова спросил Костя, — чему ты так рад?
— А с чего ты взял, что я рад? — удивленно спросил Чуев, допив шампанское и налив себе еще.
— Да потому, что ты просто сияешь от веселья, — ответил Зубков. — У тебя даже сейчас глаза смеются.