по-другому. Ветер усилился в несколько раз, а дождь пошел с удвоенной силой. С огромным трудом я пробиралась к скалам и слышала жуткие, леденящие душу завывания. Ветер, это всего лишь ветер, говорила я себе. Наконец, я добралась до нужного мне места, и, укрывшись за покрытым густым мхом выступом, облегченно вздохнула. Дождь сюда не попадал, и высокие, сумрачные скалы хорошо просматривались. Я достала бумагу и карандаши и, не смотря на скованность замерзших непослушных пальцев, начала рисовать. Сначала мне это давалось с огромным трудом, но потом я увлеклась и ничего уже не замечала. Передо мной были только скалы, бумага и карандаши. Сколько прошло времени, я не знаю, но рисунок мой оказался законченным. Тяжелые, мрачные скалы на нем дышали каким-то древним ужасом. Я аккуратно положила рисунок в портфель и отправилась обратно. Ощущала я себя опустошенной и усталой, но когда спустилась в город, то улыбнулась. Вот они все их запреты! Вот они россказни! Бабушкины сказки! Со мной ровным счетом ничего не произошло! Я дошла до дома, прошла в свою комнату, кинула портфель в угол и рухнула на кровать.
Так проспала я до самого утра, и, надо признаться – меня мучили кошмары. Снилось, что я стою около скал, и вдруг из расщелин появляются страшные неведомые существа, которые кидаются на меня и начинают душить. А когда я проснулась, то поняла, что не в силах встать с кровати. Видимо, я слишком долго стояла под дождем и ветром и сильно простудилась. У меня был жар: голова гудела, и горло болело так сильно, что я с трудом могла говорить. Несколько дней я провалялась в лихорадке и мне постоянно мерещились те страшные твари, которых я видела в том сне. Они то звали к себе, то проклинали и говорили на каком-то не знакомом мне языке, но я понимала каждое их слово.
Когда я немного окрепла, то встала с кровати и несколько раз прошлась по дому, и даже вышла в сад. Погода наладилась. Я немного побродила между деревьями и, почувствовав невероятную слабость, вернулась в свою комнату. Мой взгляд упал на портфель, брошенный мною неделю назад в угол. Воспоминание о том дне нахлынули на меня, и я, движимая какой-то непреодолимой силой, открыла портфель и достала свой рисунок. Он тут же выпал из моих рук. Я с трудом подавила крик. А знаешь почему? Из расщелин и трещин вылезали те самые страшные чудовища, которые преследовали меня во снах! Я точно помню, что ничего подобного не рисовала! Этого не может быть!
Я села на краешек кровати и заплакала. Только теперь до меня дошло: запреты – не шутки, и то, что я совершила, повлечет за собой какие-то ужасные последствия. Я испытала приступ панического страха. А если эти твари из моих снов попадут в реальность, если они начнут преследовать меня наяву?! А если они нападут на меня ночью? Проберутся в мою комнату и задушат! Надо было что-то делать и срочно! Я решила пойти за советом к мадам Агнесс, именно она, казалась мне самым душевным и понимающим человеком в городе. Я взяла портфель и отправилась в школу. Чувствовала я себя не очень хорошо, голова кружилась, руки дрожали, шла, пошатываясь, и то и дело останавливалась.
Занятия уже закончились, и я нашла мадам Агнесс в ее кабинете. Она искренне обрадовалась, увидев меня, но когда пригляделась внимательнее, то ахнула:
– Мирта! Что с тобой?! Ты же еще не поправилась! Ты вся дрожишь и бледная, как полотно! Зачем же ты пришла?! Занятия-то уже кончились!
Я села напротив нее и дрожащим голосом стала рассказывать все с самого начала. Мадам Агнесс хранила молчание, которое прерывалось глубокими вздохами. Когда я закончила и подняла на нее глаза, то увидела, что на ее лице написан глубокий испуг, смешанный с тревогой и жалостью.
Она встала и начала ходить туда-сюда по комнате. Я же, как узник, приговоренный к смертной казни, долго ждала ее ответа.
Наконец она заговорила, ее голос срывался и дрожал, хотя она и пыталась скрыть это.
– Мирта, у меня были дурные предчувствия насчет тебя. Они появились тогда, когда ты стала задавать мне вопросы. Помнишь? Потому-то, когда пришло письмо из Н., я так настаивала, чтобы ты туда поехала. Ты просто-напросто не знаешь, что ты натворила. Твоя жизнь теперь под угрозой, и прошу тебя, никому, слышишь, никому, даже своим родителям не рассказывай об этом.
– А что, родители сильно накажут меня?
– Мирта, – мадам Агнесс схватила меня за руку, и посмотрела прямо в глаза, – Они даже смогут убить тебя за это!
– Что?! – закричала я.
– Да, да! Не удивляйся! Раз уж ты попала в эту передрягу, то имеешь право знать правду. Ту самую правду, которую взрослые берегут от детей до того момента, покуда им не исполнится двадцать лет!
– Что же это? – с трудом спросила я.
– Когда люди, бежавшие от войны, укрылись здесь и начали строить поселение, им постоянно мешала плохая погода. Многие умирали от холода и постоянных дождей. Поселение, конечно, разрасталось, но что ни месяц – то какая-нибудь напасть – то ветер сорвет крыши нескольких домов, то наводнение затопит их, то еще какое-нибудь стихийное бедствие обрушится. Но появились они, те самые существа, они вышли из скал и предложили поселенцам заключить договор. Люди приносят им в жертву десять человек, потом начинают поклоняться существам по установленным ими правилам, а они взамен создают прекрасную погоду. Недолго думая, жители согласились и принесли в жертву у скал десять человек, двое из которых совершенно не хотели умирать, но их все равно убили. Бездыханные тела они оставили у подножья скал, а когда пришли утром, то их там уже не было. Вот такая, Мирта, история. Те существа, они владельцы этих мест, их полноправные хозяева. Эта история ужасна, и потому ее рассказывают людям, только когда они достигают сознательного возраста. Расчет верен и прост – двадцать лет, прожитых в страхе и трепете перед Днем Сумрачных Скал, только укрепляют желание следовать правилам. Это муштра, Мирта, изящная и тонкая муштра. И ты не сможешь противостоять подобному, – она замолчала.
Меня передернуло! Я живу среди кровавой лжи! Мои родители знают об этом! Ужасно! И я поняла, что таинственные существа не простят непослушания и в скором времени расправятся со мной.
– И что же мне теперь делать? – задала я вопрос.
– Бежать, Мирта! Только бежать! Я помогу тебе. Я не сообщала еще своей подруге из Н., что ты не приедешь! Все же