переживала насчет странного праздника, все можно вытерпеть, если бы не одно небольшое недоразумение – в тот день я родилась! И вот вообрази, круглый год ты наблюдаешь, как девочки отмечают свой день рождения: их утром поздравляют родители, дарят подарки, они, счастливые и веселые, идут в школу. Там их тоже чествуют: и одноклассницы, и учителя и даже директор! А потом вечером счастливицы устраивают дома настоящий праздник! Приходит много-много гостей, и все танцуют, поют, едят разные вкусности. Словом, самый радостный, сказочный и веселый день в году. А что у меня? Мой день рождения резко контрастировал со всеми остальными! Мне безумно хотелось, чтобы меня поздравляли, дарили подарки, чтобы все вокруг радовалось и пело, а тут – такое! Дождь, серость, слякоть, унылые лица, и безраздельное молчание.
Конечно, ты скажешь: можно было бы отметить потом, на следующий день, или, к примеру, через неделю! Но нет, Мелисса, нет! После Дня Сумрачных Скал еще целых семь дней нельзя было устраивать никаких торжеств. Никаких! Можно только разговаривать, но не веселиться. Мои родители очень строго придерживались этих правил. Вот теперь подумай: ну какой там может быть день рождения, когда всю неделю тебя окружают тени, и ты сам тенью становишься?
В тот год мне должно было исполниться 13 лет, и я очень сильно переживала, что опять все будет именно так, а не иначе. Я ужасно злилась. Меня начал раздражать этот День Сумрачных Скал и тупая покорность людей. Для чего все это нужно? Кто придумал эти глупые правила? С такими вопросами я сунулась сначала к родителям, но получила нагоняй. Мне сказали: «Не спрашивай, а – соблюдай. Таков закон. А против него никто не смеет идти! Еще раз услышим нечто подобное, будешь наказана».
Я тогда разозлилась еще больше и обратилась к нашей классной даме, звали ее мадам Агнесс. Она спокойно выслушала меня, взяла за руку, отвела в укромный уголок и тихо ответила:
«Мирта, я, конечно, понимаю, как тебе обидно! Ведь твой день рождения 15 сентября, и тебя никто не поздравляет. Но прошу тебя, умоляю, никогда не пытайся найти ответы на все эти вопросы. Поверь мне, это знание ничего хорошего не принесет ни тебе, ни твоей семье! И прошу, больше никогда не говори об этом вслух».
Конечно, нужно было поверить мудрой классной даме, но в душе, помимо моей воли, начал зарождаться настоящий протест! Нет уж! Или я докопаюсь до правды, или…. Или…. Я долго думала, что же может быть этим «или», и меня вдруг осенило! Я поняла, что надо сделать! Каким образом можно выразить протест! Каким образом можно доказать им всем, что эти ритуалы – нелепый пережиток прошлого! Я совершу самое тягчайшее преступление – пойду в День Сумрачных Скал к этим самым скалам. И не просто пойду, а еще захвачу с собой мольберт, бумагу, карандаши и нарисую их. О да! Оскверню святыню! А потом покажу рисунок всем и скажу: «Смотрите вы, трусливые идиоты! Я была там, и не только была, но и рисовала их!». Конечно, я предполагала, что меня могут очень серьезно наказать, но таки решила ринуться в бой. Таков был мой подростковый протест. Кроме того, я давно уже увлеклась живописью и рисовала с натуры все подряд, но скалы – никогда. Заодно, подумала я, у меня будет новый, интересный рисунок.
Итак, когда я приняла подобное решение, то немного взбодрилась. Наступило лето. Я много гуляла, рисовала и развлекалась с подружками. Честно признаться, уже порядком подзабыла о своей вольнодумной идее. И, вот, однажды, мадам Агнесс пришла ко мне домой и сообщила, что ей пришло письмо из Н. Из большого торгового города, расположенного за скальной грядой. Прислала письмо подруга мадам Агнесс, преподавательница школы искусств. Она сообщала, что у них открывается дополнительный класс рисунка и живописи, и просила прислать на обучение какую-нибудь талантливую ученицу.
Классная дама, конечно же, сразу пришла к моим родителям. Я рисовала лучше всех в школе. Мать с отцом нахмурились, им совершенно не хотелось отпускать меня в другой город, да и к моему увлечению живописью они относились с едва сдерживаемым раздражением. Но мадам Агнесс настаивала: говорила, что подобное предложение – редкая удача, прекрасный шанс для меня и так далее. Родители поддались уговорам и, скрепя сердце, согласились отпустить меня. Я была на седьмом небе от счастья! Мало того, что я буду жить в большом городе, где столько всего интересного, так еще буду обучаться в серьезном заведении. Но самое главное: там нет никаких глупых праздников, и я, наконец, отмечу свой день рождения! Пусть даже одна! Устрою себе пирушку!
Словом, я была счастлива, и лето пролетело очень быстро. Я стала собираться в путь, мысленно прощаясь с надоевшей школой и опостылевшим городом! Вперед, к свободе! Но не тут-то было! За два дня до отъезда родители вдруг объявили, что я никуда не поеду. Ты представить себе не можешь, что со мной было! Как я плакала, рыдала, умоляла, требовала. Но они были непреклонны. Тогда я вспомнила о своей крамольной идее, о которой уже основательно подзабыла. Ну ладно, я вам еще отомщу, вы поймете, как были не правы, и будете проклинать себя до конца своих дней за содеянную несправедливость.
Итак, Мелисса, две недели я плохо спала, мало разговаривала и тщательно продумывала все нюансы отчаянного предприятия. Чем ближе подходил День Сумрачных Скал, тем тревожнее мне становилось. Но я отметала все страхи, считая это непозволительным проявлением слабости, трусости и тупой покорности здешним порядкам.
И вот настало 15 сентября: дождь лил, как из ведра, и небо заволокло чернильно-черными тучами. Я уже не испытывала страха, только – решимость. Взяла портфель, выкинула оттуда учебники, вместо них положила карандаши и бумагу, надела дождевик и вышла на улицу. Туда-сюда сновали мокрые, унылые тени, они шли, понурив головы. Я стала подниматься вверх по улицам, прекрасно понимая, что никто меня не заметит, а если и заметит, то не остановит. Итак, никем не узнанная, я добралась до конца города и вышла на площадку, покрытую куцей растительностью, здесь начинался подъем к скалам. А дальше – запретная территория. На секунду меня парализовал дикий, необузданный страх и захотелось бежать прочь, прочь отсюда. Дождь тяжелыми каплями бил по капюшону и оглушал меня, но я преодолела все сомнения и сделала шаг вперед. Все – назад пути нет. Я нарушила запрет, совершила недозволенное. От города меня отделял один единственный шаг, но я сразу поняла – здесь уже все обстоит