Вроде лежал на берегу, плескание рыбы и лягушачьи песни слышал, и в то же время будто в невесомости… Эх, если б не комары!..
– Сань! А ты бы хотел полететь туда? Ну, хотя бы вот к той, яркой звездочке? Марс, что ли?
– А то! – отозвался Сашка, но тут же озабоченно шмыгнул носом: – Только нам с тобой не светит, – добавил он как-то совсем невесело.
– Это еще почему?! – «я аж привстал от такого категоричного утверждения. – Что значит «не светит»? Это на каком таком основании?
– А твоя годовая по физике? – хмыкнул он в ответ.
– Тьфу ты! Физика – чепуха. Зато по физкультуре отлично, а это то, что надо!
– Не-а, – Сашка явно ехидничал. – Там «ботаники» в почете, а бодибилдингом девчонок удивляй.
Сам-то Саня тоже в отличниках никогда не числился, но рассуждал всегда правильно – честно и логично, а Сашкин отец и вовсе военным летчиком был. Авария какая-то – год в больнице провалялся, а ходить так и не смог. Однополчане ему немецкую инвалидную коляску где-то достали. Удобная, говорит, только с запчастями проблемы. Все ведь рано или поздно ломается – даже немецкое.
– Полечу, – стиснув зубы, выдавил я. – Все равно полечу!
* * *
Необыкновенно яркое, пронизывающее солнце. Безумный, нескончаемый, постоянный день.
Последние крохи романтики покорителей космоса удаляются вместе с голубым шариком, их место занимает невыносимая тяжесть одиночества, осознание собственной микроскопичности и абсолютной беспомощности.
А ведь была романтика, была. Только кончилась, будто испарилась. Безвкусная пища быстро опостылела, неизменный, казавшийся когда-то величественным звездный пейзаж вызывает омерзение, а пустое кувыркание в тесной конуре просто сводит с ума.
Прах. Мы не более чем прах в этом непредставимо огромном, не поддающемся описанию бесконечном пространстве.
Красновато-бежевый диск впереди кажется жутким монстром. Больше не манит, скорее, обжигает душу, напоминая о том, как далеко мы от нашей теплой и родной Земли.
Хочется выть. По-волчьи. От грызущей душу безнадеги. Все бы отдал за то, чтобы сию минуту оказаться дома, в уютной квартире или на даче, да где угодно, лишь бы спрятаться за родным магнитным поясом, за километрами атмосферы от этих колючих бездушных звезд, от этого жуткого бежевого диска, от этой безмолвной черной пустоты и холодного Солнца…
– Ты почему иметь грусть?
Купер безжалостно коверкает русский язык на свой, американский, лад, что в сочетании с вечно улыбающейся физиономией и потоком шуток всегда вызывает добрую улыбку.
Он профессиональный геолог, доктор наук, а на борту выполняет обязанности врача. Весь спектр медицины под его контролем – от травматологии до психологии.
– Да так. Дом вспомнил, – отмахиваюсь, запамятовав о невесомости, легонько стукаюсь лбом о его грудь. Конфуз чуть отвлекает. Оба смеемся.
– Э-эй, дом далеко – тридцать миллионов миль! – хлопает меня по плечу. – Дом – думать рано, грусть – уходить. Мы есть первый человек flying to Mars! Это есть гордость!
– Гордость. Конечно, гордость. Честь первопроходца – это круто!
– Круто! – повторяет Куп, выставляя кулак с оттопыренным большим пальцем. Улыбается.
– Знаешь, я много лет мечтал об этом, а теперь… – раскрываю ладонь, смотрю на миниатюрную глиняную фигурку сурка.
– О! Fill! Marmot from Pennsylvania! – Куп узнал знаменитого земляка.
– Мне его привез лучший друг…
– Алексей, подмени. Скоро сеанс связи – проверю систему, – окликает Чен.
Он наш бортинженер. Сам из Поднебесной – рослый, крепкого сложения парень. Учился в Москве, по-русски говорит свободно, почти без акцента.
Пожимаю плечами, мол, позже поговорим.
– Хорошо, commander, – кивает Купер.
Сурок выскальзывает из руки и, вращаясь, подплывает к светильнику. Большая размытая тень падает на моих напарников.
* * *
– Как выступили? – принимая из Сашкиных рук новенькую инвалидную коляску, спросил я.
– Порядок! Мы же «Альбатросы» – океанские птицы! – подмигнул Сашка. Он крепко хлопнул меня по плечу, я в ответ долбанул его: наш ритуал.
– Смотри, какое чудо техники отцу везу! Молодцы – умеют делать! Шедевр, а не коляска! Филигранная работа!
– Да, техника на грани фантастики! Батя будет рад такому транспорту! Ну, «альбатрос», рассказывай, как принимали.
– Байку хочешь? Вижу. Слушай. Туда еще летели. На подлете, значит, запрос с авианосца, с «Пенсильвании» – сколько машин? Пять – отвечаю. На радаре одна точка, говорят. А у нас и на марше расстояние не больше трех метров от крыла. Не поверили, «Фалькон» подняли – визуально убедиться, прикинь!..
Сашка заразительно хохотал. Я улыбался, понимая, что если и приврал друг, то самую малость. Их группа лучшая во всей морской авиации – факт!
– А вообще принимали по-правильному, хорошо принимали, – продолжил Саня. – Вот как узнали, что коляску для отца ищу, так привезли прямо на борт. Задарма, прикинь – презент. Во как! Уважают нашу группу! А это тебе сувенир, держи. – Сашка протянул фигурку сурка. – Это Фил-предсказатель, их эмблема – о конце зимы по собственной тени гадать умеет, балбес зубастый. А что, верят американцы, верят в приметы…
* * *
Марс прячется за завесой песчаной бури. Две картофелины-спутники безразлично наблюдают за стихией. Деймос и Фобос! И пришло же в голову назвать этих уродцев Ужасом и Страхом! Огромный булыжник-Страх с глазищами-кратерами и большущим Стинки-ртом выглядит живым. Кровожадный зверюга – красная башка с разинутой серо-голубой пастью. Поглядывает злобно. На нас, на металлическую букашку. Пожалуй, таких козявок ему еще видеть не приходилось. Что мы для него – метеорит? Камушек, населенный причудливыми существами?..
Отвесные склоны Стинки кажутся безупречно ровными, словно кратер не выбит ударом, а высверлен мегасверлом. Чен называл это реактивным соплом. Такое определение мне нравится больше, нежели ударная гипотеза.
– Commander, что есть этот big ящик? – спрашивает Купер.
Мы уже несколько часов готовим спускаемый аппарат – работаем космическими грузчиками, как выразился Куп. В условиях невесомости – занятие не тяжелое, но громоздкая поклажа едва разворачивается в узком грузовом отсеке, а этот ящик – просто головная боль. Втиснуть его в шлюзовую камеру – проблема, а для крепления к модулю нужно в открытый космос выходить.
– Какое-то оборудование, – жму плечами и вдруг ловлю себя на мысли, что ничего вразумительного об этой бандуре сказать не могу.
Конечно, с назначением всех устройств нас знакомили, учили обращаться – включать, переключать режимы. Об этом же просто сказали: «Полностью автономный модуль – аккуратно сгрузите на дно кратера». И все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});