К сожалению, в этот день Совет Республики не смог принять решение по своему председателю, и в последующие дни этого сделать не удавалось, так как часть депутатов, заранее сговорившись, не регистрировалась, явно срывая кворум, а значит, и постановку вопроса об Исакове. Сам же он вел себя не очень-то мужественно и честно: заявил, что если ему членами Совета будет отказано в доверии, он тотчас уйдет, но когда голосование выявило лишь 14 процентов «за» из 114 депутатов, в отставку не подал:
— Повторяю, я готов уйти! Но снимите меня на законных основаниях!
Кажется, такие люди слеплены из особого материала, не поддающегося никаким нравственным нормам. Член Совета Республики Евгений Евтушенко в связи с этим сострил:
— Таких можно оторвать от «сановного» корыта только вместе с челюстью.
Исаков требовал провести голосование не за доверие, а за недоверие председателю Совета Республики. Это был вызов. В дальнейшем он не сделал ни одной попытки снова собрать Совет Республики: расчет был явно на оттяжку и на то, что депутаты поостынут и потеряют интерес к его персоне. Так оно мало-помалу и начало складываться. Когда депутаты-коммунисты убедились, что после поражения ГКЧП никаких репрессивных мер демократами не предпринимается, они осмелели, и уже стали раздаваться голоса:
— Зачем нам снимать Исакова? Это кто-то сводит с ним счеты!
Через некоторое время открылась осенняя сессия Верховного Совета. В эти же дни начал плановую работу и наш Совет Республики. Вопрос об Исакове вновь был поставлен на голосование, и когда не хватило шести голосов, чтобы его освободить, торжествующий Исаков вернулся на председательское место и начал с оскорбления демократических депутатов, заявив:
— Вот мы начали 19 августа с одного переворота, а кончили 22-го другим. И пока эти силы действуют, я в отставку не уйду.
После такого заявления мы почли делом чести для демократической части депутатов Совета Республики отстранить зарвавшегося председателя от должности и покончить с этим вопросом…
Через несколько дней народные депутаты помогли Исакову выбраться из патовой ситуации: с первого же захода на заседании 2 октября абсолютное большинство членов Совета Республики отдают голоса за его освобождение, а председателем Совета Республики стал Николай Тимофеевич Рябов.
В дни ГКЧП произошел показательный случай в моем родном институте ВНИИметмаш, где демократическая часть сотрудников, которая выдвигала меня народным депутатом РСФСР, организовала людей на защиту Дома Советов. Когда начались их активные попытки приостановить работу и уехать к Дому Советов, руководство института прибегло к помощи работников КГБ. Их было двое из Волгоградского района Москвы, фамилию одного я помню — Макаров. Они стали вызывать сотрудников института в специально выделенный для этого кабинет и угрожать им серьезными осложнениями, если те не откажутся от своей поддержки демократов. Один из институтских сотрудников, мой друг Олег Кириллович Храпченков, возмутился и спросил, по какому праву ведется у нас — у нас! — подобный разговор. Ему откровенно и нагло ответили:
— По праву силы. Пока сила на нашей стороне, право действовать так, а не иначе, остается за нами. А завтра она окажется на вашей стороне, и тогда вы, может быть, будете поступать так же с нами.
Я подписал поручение председателю КГБ разобраться с этим случаем политического шантажа — случай подтвердился. Дело об этих двух сотрудниках госбезопасности было передано в прокуратуру…
К чему мой рассказ? С одной стороны, я против «охоты на ведьм» и азартных погонь за ними, но с другой — внутри все восстает против таких фактов, чтобы их оставлять без последствий. Слишком много мы натерпелись за 73 года, и нам нужно от этой разъедавшей общество проказы избавляться. Пусть по праву силы, но — избавляться. Ведь довольно часто в эти дни приходилось — по жалобам и тревожным сообщениям из регионов — вмешиваться в ситуацию, когда то одного, то другого сторонника демократии или сажали в следственный изолятор, или упекали в психушку. По всем этим случаям очень оперативно и решительно действовал Валентин Георгиевич Степанков.
Из сообщений СМИ:
«Думаю, что Бог наставляет, как некогда Моисея, именно умеренных демократов, и именно они, сохраняющие в смутное время разум и доброту, спасут многострадальную Россию» («Российская газета»).
Даже в Администрации Президента уже по прошествии нескольких лет мне пришлось встретиться с очень неприятным противоправным случаем. Как-то пришла ко мне молодая наша сотрудница и со слезами на глазах стала рассказывать, как ее пытаются заставить написать объяснение, почему она встречается с гражданином другого государства. Да и речь-то шла о парне из Белоруссии. Я позвонил в управление кадров и попросил оставить женщину в покое, а ребятам из службы безопасности посоветовал навсегда забыть старые замашки. Сотрудницу эту действительно оставили в покое, но ровно до моего ухода. Как только я перестал работать в Администрации Президента, ее через несколько дней пригласили в управление кадров и попросили написать заявление с просьбой об увольнении. А затем состоялся ее разговор с сотрудником службы безопасности Н.И.Кузьминым, который ей прямо заявил, что в прежние добрые времена такого разговора просто бы не было, и они, то есть особисты и вершители людских судеб, с ней бы «так не возились». Чувствовалось, что сотрудникам спецслужб очень мешают жить и работать новые демократические принципы.
Вскоре после событий ГКЧП Белла Куркова решила в своей передаче «На политическом Олимпе» рассказать о событиях августа-91 и попросила меня спуститься с ней в подвалы нашей «крепости», где еще недавно укрывались и Борис Николаевич Ельцин, и Руслан Имранович Хасбулатов, и Гавриил Харитонович Попов. Я же, как уже рассказывал, в час «Ч» туда опоздал и поэтому теперь, когда мы спустились в подвалы с Беллой Алексеевной и телеоператором, был приятно удивлен увиденным.
Здесь все было предусмотрено для работы под землей на случай чрезвычайных обстоятельств: одно слово — бункер. Вообще-то я знал о нем, но никогда в нем не был, хотя по долгу службы мне следовало бы хоть ра-зок в него наведаться. Там находились кабинеты и для Председателя Верховного Совета, и для его заместителя, и для секретаря президиума, то есть, на то время, — для меня. Если бы я не опоздал и спустился в бункер с Борисом Николаевичем и Русланом Имрановичем, то, видимо, уже тогда свел бы знакомство со своим подземным кабинетом…
Нас с Беллой Алексеевной повели по лабиринтам подземных ходов и показали систему охраны, налаженную во время путча. Без этой системы, без паролей можно было запросто перестрелять и чужих, и своих.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});