— И ты, тоже. Бунтари здесь не нужны.
Клякса, Фикса и капитан вышли в группу, таща за собой кандалы, и встали возле Колоды.
Невольники стояли у своих нар, и ожидали тяжёлого жребия. Хохот и улюлюканье охранников не прекращались ни на минуту.
— Ты, ты, ты, — скомандовал Хилл троим несчастным.
— Ты тоже, и ты, — приказал Колода ещё двоим.
Хилл оглядел группу, из восьми рабов, и решил:
— Здесь, пока хватит! — сказал Хилл. — Остальных, наберём в других загонах.
Колода, осмотрев отобранных на шашлык Дракону рабов, дал, всей группе, команду, грубым и наглым голосом:
— Шагом, марш!
Вся группа двинулась к выходу.
— А эти, могут спать, — сказал Биллу Хилл.
Билл, махая плетью, крикнул:
— Эй, вы, свиньи! Спать! Спать!
Рабы, моментально, попрыгали на нары. Надзиратели Билла, с хохотом и улюлюканьем, стали осыпать лежащих рабов ударами плетей. Особенно, старался сам Билл.
— Я вас заставлю Дракона любить! — кричал Билл, от удовольствия, стегая плетью рабов.
— Свиньи!… Паразиты!… Бездельники!… - орали надзиратели и охранники, осыпая невольников градом плёточных ударов.
Наконец, охранники устали, и, с хохотом, толпой, покинули барак. Они вышли, и дверь звякнула железом.
__
Стояла ночь, и только факелы охранников освещали дорогу. Отобранную, на шашлык Дракону, группу рабов повели в сторону дворца, где все, в другом загоне, должны были пройти трёх-четырёхмесячный период откорма. По пути, из числа рабов, обслуживавших хлопковые плантации, к ним, Хилл и Колода запланировали добавить ещё двенадцать несчастных.
Не успели невольники прошагать получасовой путь, как на них, под ругань и нецензурную брань, посыпался град ударов плетьми.
— Шевелись! Шевелись! — кричали охранники, стегая рабов плетьми.
— Свиньи! — кричали другие, избивая невольников, под мерцающий свет факелов, которые несли несколько других охранников.
— Мы, из вас, сделаем шашлык Дракону! — кричали третьи, явно, получая удовольствие, стегая невольников.
— Шевелись! Шевелись! — орали, нагло орудуя плетью, надзиратели.
Кандалы и цепи мешали быстро идти, но, под градом плёточных ударов, рабы ускорили шаг, насколько могли. Наконец, через десять минут, охранники, устав, перестали стегать невольников, и группа, вновь, слегка, замедлила движение. Как обычно, время от времени, то один, то другой охранник, по привычке, и для собственного удовольствия, подбегал к группе, и стегал изо всех сил, того из невольников, кто под удар подвернётся, а заодно, и тех, кто оказывался возле того. К такой жизни, все невольники давно привыкли, и принимали все ужасы рабства, как наказание судьбы. Процессия шла. Хилл, Колода, и ещё двадцать охранников ехали верхом на лошадях, десять надзирателей освещали путь, факелами, рассосредоточившись вдоль всей колонны, и шли пешком; а ещё пятнадцать пеших надзирателей, с плетьми, непосредственно, подгоняли всю группу рабов.
Когда, через час пути, надзиратели устали размахивать плетьми, Клякса, оглянувшись, осторожно и полушёпотом, спросил Фиксу:
— Неужели, всё, жизнь закончилась?
Клякса знал, и понимал, что Фиксе известно не больше, чем ему, и он задал этот вопрос, скорее, от досады и безысходности, а также, в надежде, что Фикса, как-нибудь, может придумать хоть что-нибудь, чтобы изменить ход судьбы.
— Такую жизнь, мне не жалко, хоть она и моя, — ответил Фикса, дав понять, тем самым, что у него рецептов спасения нет.
Немедленно, послышался окрик бдительных охранников:
— Эй, вы двое! Прекратить разговорчики!
К Кляксе и Фиксе, моментально, подбежали надзиратели, и осыпали, обоих, порцией плёточных ударов.
Ближе к утру, вся процессия подошла к загону, где в бараках жили невольники, работающие на хлопковых плантациях. Все, по приказу Хилла, остановились. Хилл и Колода, а также, все остальные всадники слезли с лошадей, и все отправились в загон, отбирать невольников на шашлык Дракону. Все пешие охранники и надзиратели остались охранять приведённую группу. Хилл, Колода, и их подчинённые, прошли через ворота, и скрылись за забором. Невольникам было позволено сесть на землю, у дорожной обочины, и им, даже, охранники позволили, оказав неслыханную милость, разговаривать между собой. Фикса, тут же, спросил капитана:
— Нас что, на бойню ведут?
Вечно невозмутимый капитан, подтягивая кандалу, ответил:
— Да, на бойню. Но, сначала, нас будут целых три месяца, или даже четыре, а может, и полгода, откармливать.
Клякса, испуганно, спросил:
— Это, чтобы мы, жирнее были?
— И чтоб, жирнее, и чтоб, вкуснее, — ответил капитан.
— Значит, сначала, на откорм, — вздохнул, тяжело, Фикса.
Клякса повернул голову, лицом к Фиксе, и сказал:
— Не удалось, нам, совершить побег, значит, пойдём на шашлык.
Капитан уточнил:
— Кто — на шашлык, кто — на сковородку. Это, как Дракон решит.
— Кому как повезёт, — прокомментировал Фикса слова капитана, и слегка, прилёг на землю.
— Да, кому как повезёт, — согласился капитан.
— А какая, чёрт, разница? На шашлык, или на сковородку, на гуляш, или на котлету, — простонал Клякса. — Не всё ли равно?
Фикса и капитан согласились с репликой Кляксы, и решили промолчать.
— Впрочем, — сказал Клякса, — три-четыре месяца, у нас, есть, а может и, полгода.
— Ты надеешься на чудо? — спросил Фикса.
— Надеюсь, — отозвался Клякса, и, тоже, прилёг на землю.
Временами, казалось, что невольники смирились со своей судьбой, хотя, на самом деле, никому из них, умирать не хотелось. Всю жизнь жить в рабстве, также, никто из них, понятно, не хотел. Все рабы мечтали о побеге, но, к сожалению, для них, удобного случая им, ни разу, так и не подвернулось.
Невольники отдыхали два часа. Наконец, Хилл и Колода вывели из загона, через калитку, ещё двенадцать несчастных, которых, подчинённые Хилла, получая огромное удовольствие, стегали плетьми по спинам, несмотря на то, что те, послушно, шли, гремя цепями и кандалами, к дороге. Особенно, старался Колода. Он, изо всех сил и чаще всех, наносил плетью удары по спинам рабов.
Колода, раньше, был разбойником в Сибири, и занимался грабежом и разбоем на Московском тракте, грабя и убивая всех подряд. Неизвестно почему, но его прозвали Колода. Дракон узнал о разбойнике Колоде, и отослал ему письмо, с приглашением на службу. Дракон пообещал ему очень высокое жалованье, и Колода прибыл, на украденном у купцов корабле, к Дракону. Колода подписал контракт, и сразу стал служителем Дракона. И вот, уже восьмой год, он нёс службу самому Дракону. У Дракона, в обязанности Колоды, входило то же самое, чем тот занимался в Сибири — захват рабов, грабёж и разбой трудового населения разных стран, с целью увеличения доходов казны Дракона.
Дракон часто снаряжал грабительские морские походы из десятков кораблей, где Колода, грабя города разных стран, вместе с подчинёнными ему, пиратами Дракона, играл заглавную роль. Но, два месяца назад, Колода стал помощником Хилла, и старался, изо всех сил оправдать такое высокое доверие. Дракон очень хорошо платил, и Колода был доволен жизнью.
Колода стегал плетью невольников, только что отобранных на шашлык Дракону, и во всё горло орал:
— Паразиты! Свиньи!
— Мы вас всех превратим в шашлык, для Дракона! — орали, также, во всё горло, надзиратели, нанося удары плетью по спинам рабов.
Привыкшие к постоянным побоям, превозмогая удары плетей, невольники шли к дороге, таща за собой кандалы.
Кратковременный отдых, для первой группы рабов, закончился.
— Подъём! Шевелись! — дал команду, им, какой-то старший охранник.
Клякса и Фикса вскочили, вслед за ними поднялись все остальные. На них, тут же, посыпался град плёточных ударов.
— Свиньи! Трутни! — орали, избивающие их, надзиратели, явно, получающие удовольствие от этого действа.
Обе группы невольников вышли на дорогу, слились в одну группу, и под град плёточных ударов, под оскорбления и ругань охранников, двинулись в сторону дворца.
__
Утром, к Саиду прискакал на лошади его подчинённый, по имени Теодор. Теодор вошёл в замок, поднялся по лестнице в зал, где накануне шла пьянка, и увидел спящего, прямо на полу, Саида. Пьянка закончилась. На полу, рядом с Саидом, спали его собутыльники. Стол был заставлен пустыми бутылками из-под вина, и недоеденными блюдами. Стоял громкий храп. Теодор подбежал к Саиду, и начал его расталкивать:
— Эй, Саид, просыпайся! — крикнул ему, в самое ухо, Теодор.
Саид, ворочаясь, прохрипел:
— Ты, чего шумишь?! Голова болит, с похмелья.
Теодор продолжал расталкивать Саида:
— Нас обманули, Саид! Облапошили!
Саид проснулся, и, протерев глаза, сказал:
— Никто, нас, не обманул. Тебе приснилось.
Теодор не унимался: