несколько исследований провести. С чего бы начать?
Похоже, мужик любил поговорить сам с собою. Но ой-ой! Это он меня исследовать собрался? Не хочу! Мышкой подопытной я могу быть только для Френки. Потому что безоговорочно ей доверяю. Хотела было сообщить об этом, но рот тоже был заклеен. Говорить, похоже, тоже некому. Исследователь ушел.
«Да твою ж конную дивизию!» — ругнулась я и заклинанием убрала с себя все путы.
Глаза, освобожденные от плотной повязки, резанул белый яркий свет, словно в операционной или в морге. Стол-то точно прозекторский — холодный, как кусок льда. Хотелось быстрее встать, согреться и прийти в себя. А ещё получить ответ на вопрос: где я и как здесь очутилась?
Спустила босые ноги с высокого стола и спрыгнула на пол. Хорошо, что одежду не сняли. Неловко было бы воевать за свободу нагишом. То, что я в плену, понятно без дополнительных разъяснений. Свободных людей не фиксируют и опыты над ними не ставят.
Помещение, скорее всего, было лабораторией. Стол, с которого я только что спрыгнула, располагался посреди комнаты. И он явно был непрост. Помимо множества фиксаторов по краям, в изголовье красовался откидной колпак, напомнивший сушилку из парикмахерских прошлого столетия. Только размером побольше и распилен пополам. Клубок разноцветных проводов разного диаметра, окутывавший колпак, постепенно сплетался в плотный жгут, уходивший в нутро металлического ящика. Ручки, тумблеры, мониторы и датчики покрывали фасад аппарата.
Сложный агрегат, подумала я, обходя его против часовой стрелки.
На самом деле оказалось ещё сложнее. В пространстве между стеной и ящиком располагалось кресло. Над его спинкой тоже был откинут колпак — двойник того, что «украшал» прозекторский стол. Провода к нему тянулись из другого бока аппарата. Похоже было, что это части одной системы. Понять бы, для чего она нужна и зачем здесь я.
Пол студил ступни, и я, осматриваясь, то и дело переступала с ноги на ногу, пытаясь согреться. Что же делать? Идти напролом, не зная куда, было боязно. Неплохо бы узнать о том, где я нахожусь.
Скоро должен вернуться естествоиспытатель, у него и спрошу, решила я и с ногами забралась на кресло.
Его поверхность, несмотря на прохладу в кабинете, была тёплой, словно подогревалась. А ещё там лежал аккуратно свёрнутый плед, смотревшийся совершенно неуместно в этой обстановке. Мягкий, лёгкий, глубокого зелёного цвета, расшитый по всей поверхности разлапистыми золотистыми листьями, которые напоминали каштановые, но более изящные и тонкие. Конопля, что ли? Ах, какая разница! Главное, что, закутавшись в покрывало, я начала согреваться.
Дверь неслышно отворилась, и человек, кативший перед собой какой-то прибор, вошёл в комнату. Колёсики установки вихляли, не желая ехать ровно, и всё внимание катившего было поглощено тем, чтобы аккуратно вписаться в дверной проём. Наверное, поэтому исчезновение подопытного объекта, то есть меня, было замечено не сразу.
Сосредоточившийся на перемещении мужчина подкатил аппарат вплотную к столу и только тут заметил, что меня нет. Непонимающе смотрел он на пустую поверхность, словно не верил своим глазам. Даже погладил столешницу, убеждаясь в моём отсутствии. Кажется, до сегодняшнего дня таких инцидентов не было. Раздражённое недоумение, написанное на его лице, говорило об этом.
Резко повернувшись, экспериментатор осмотрел помещение. И, конечно же, увидел меня. Я спокойно сидела, подогнув ноги по-турецки, в тёплом кресле, накинув зелёное покрывало на плечи. Уж не знаю, что он ожидал увидеть, но степень недоумения повысилась в разы.
— Как это возможно? — пробормотал он.
Понимая, что вопрос обращён не ко мне, я промолчала, решив подождать.
— Что же делать? — потоптался у стола мой визави.
Ещё один вопрос, на который я не собиралась отвечать. Тот, не дождавшись подсказки, самостоятельно принял решение. Твёрдым шагом направился ко мне и, протянув руку, строго сказал:
— Иди сюда!
Ага, сейчас, побежала! Я изобразила полное непонимание происходящего и поправила сползающий плед.
— Тебе, — он ткнул пальцем в меня, — надо туда!
Сделал резкий жест по направлению к столу и зло посмотрел на меня.
— Быстро!
— Ну, надо так надо, — согласилась я и, сбросив на экспериментатора заготовленное заклинание подчинения, приказала: — Ложись на стол.
Взгляд заколдованного замер, мимика лица исчезла. Жёсткими движениями, словно робот, попятился он к столу. Упёршись поясницей в препятствие, разулся, опёрся руками, приподняв тело, и лёг туда, где несколько минут назад лежала я.
— Зафиксируй ноги!
Надо же посмотреть, как работают крепления. При моём техническом кретинизме могу и не разобраться. А зафиксированное тело допрашивать легче. Да и кто знает, как долго он будет оставаться под заклинанием. Вдруг быстро очнётся. Бережёного Вселенная бережёт.
Придерживая плед, сползла с кресла и на цыпочках, чтобы не студить едва согревшиеся ноги, пробежала к столу. Встала на оставленные моим пленником башмаки, наблюдая за его действиями.
— Лечь! Руки вдоль тела! — приказала и, дождавшись, когда он послушно плюхнулся спиной на холодную столешницу, вытянула фиксатор, как ремень безопасности в автомобиле, — широкую ленту из боковины — и вставила в паз на противоположной стороне стола.
Лента мгновенно туго натянулась, не давая человеку ни малейшего шанса шевельнуться. Теперь можно и поговорить спокойно.
— Кто ты такой? Как зовут? Отвечай!
— Исследователь-исполнитель высшего ранга Рут иш Этал.
— Как называется это место?
— Лаборатория по передаче энергий, — непонятно ответил исполнитель.
— Давно я здесь?
— Немногим больше нита.
Почему я не понимаю этой единицы измерения? Сколько времени прошло? Судя по ощущениям тела, не очень много, но лучше бы знать точнее. У меня всего трое суток в запасе, чтобы вернуться к Филеньке.
— Нит — это сколько?
— Восход — закат — получается день. Или сутки?
— Но я не чувствую голода и прочих физиологических потребностей.
— Это действие адвисхола. Его всем донорам вводят.
— Донорам чего?
— Донорам энергии мозга.
«Твою конную дивизию! Фашисты межгалактические!» — ругнулась я. Вспомнились лагеря смерти, в которых вот такие же исследователи выкачивали кровь у детей для раненых солдат рейха. Ногти от гнева удлинились и заострились, и я спрятала руки за спину, чтобы ненароком не полоснуть мерзавца по горлу.
В голове крутились вопросы, но эмоции возобладали. Не могла дальше продолжать допрос. Вернулась в тёплое кресло, закуталась в покрывало, закрыла глаза и принялась дышать. Размеренно на счёт вдыхая и выдыхая воздух. Понимала, необходимо успокоиться, иначе, услышав ещё что-нибудь шокирующее, я не сдержусь и убью.
Один, два, три, четыре, тихо считала я про себя, медленно вдыхая прохладный воздух. Интересно, почему во всех