Читать интересную книгу На мохнатой спине - Вячеслав Рыбаков

– Да, – сказал я. – Могу ручаться. Он много не говорит об этом, не девчонка же. Но по человеку видно, когда он счастлив, а когда тяготится. Он даже когда просто называет твоё имя, то светиться начинает.

– Хорошо… – ответила она, но в её голосе не было радости. Только констатация: хорошо. – Тогда я… – Она запнулась. Потом вдруг вздохнула и спросила: – А вы не хотите спросить, серьёзно ли это у меня?

Я помолчал.

– Не имею права.

– Имеете.

– Надя, нет.

– Вы же его отец. Вас же должно волновать, будет у него надёжная верная заботливая жена или вертихвостка.

– Меня это волнует. Но я знаю, как мало значат слова. А уж когда их приходится говорить из-под палки, только потому, что задан вопрос и надо отвечать… Жизнь рассудит. Ты мне кажешься очень хорошим человеком. Для начала этого достаточно.

– Правда? Хорошим? Я вам нравлюсь? Правда?

Я досчитал до десяти.

– Ты мне кажешься очень хорошим человеком.

– И вы не против, чтобы я стала его женой?

Жила рядом с вами? Уходила с ним спать каждый вечер? Рожала вам внуков?

Меня будто принялись медленно душить. Как в авантюрных романах. Замкнули на шее ледяной железный обруч гарроты и – один оборот, другой… Неторопливо. Со вкусом. Чтобы прочувствовал. Пока не хрустнут позвонки.

– Совет да любовь, – хрипло сказал я.

Она помедлила и низким, рвущимся голосом ответила:

– Я сейчас зареву.

Факты для Надежды: 1939. Июнь

2-е.

Сидсу и Пайяру вручён ответ советского правительства на западные предложения от 27 мая. СССР предлагал: Франция, Англия и СССР обязуются оказывать друг другу немедленную всестороннюю помощь, если любое из трёх этих государств будет втянуто в военные действия в результате агрессии против него либо против Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии.

Начался так называемый пятый немецкий зондаж. Сотрудник немецкого посольства и близкий сподвижник Шуленбурга Хильгер, в конце мая получивший из Берлина поручение «организовать беседу с Микояном» и «постараться рассеять сомнения» советского руководства «в серьёзности наших намерений», приступил к его исполнению. Микоян указал на то, что нерешительный и резко меняющийся стиль ведения переговоров германской стороной «поставил его в очень неловкое положение» перед правительством, вследствие чего он «потерял желание разговаривать по этому вопросу».

6-е.

Французский Совет министров рассмотрел советский проект договора от 2 июня и единогласно решил, что крайне важно достичь взаимоприемлемого соглашения с СССР.

Польша заявила, что «быть четвёртым не хочет», то есть не примкнёт к договору о коллективной безопасности между СССР, Англией и Францией и не возьмёт на себя никаких обязательств. Отказ был мотивирован опасением спровоцировать агрессию со стороны Германии.

7-е.

Представители Эстонии и Латвии, несколько дней назад высказавшиеся против гарантий их независимости со стороны Англии, Франции и СССР, подписали в Берлине пакты о ненападении с Германией. Документы содержали обязательства обеих прибалтийских стран по согласованию их внешней политики с интересами Рейха.

Послу Японии в Берлине Осиме направлена инструкция добиваться с Германией договорённости, согласно которой Япония обяжется вступить в любую войну, начатую Германией, если среди противников Германии будет Россия, при условии, что аналогичные обязательства в отношении Японии возьмёт на себя Германия.

8-е.

Чемберлен, беседуя с сотрудником немецкого МИДа фон Зольцем, заявил, что «с того самого дня, как он пришёл к власти, он отстаивал идею о том, что европейские проблемы могут быть решены лишь на линии Берлин – Лондон».

12-е.

Москва уведомила Лондон, что, поскольку прибалтийские страны представляют собой исключительно удобный коридор для нападения Германии на СССР, без гарантий странам Прибалтики СССР не пойдёт на подписание договора.

15-е.

Английский посол Сидс и недавно приехавший в СССР специальный представитель Великобритании Стрэнг, а также новый посол Франции Наджиар передали советским представителям очередное предложение о договоре. Как писал в своём рапорте в Лондон Стрэнг, их «приятно удивили сердечные манеры Молотова». Советское правительство, видимо, всерьёз надеялось, что в буксующем уже несколько месяцев процессе поиска соглашения с державами после приезда Стрэнга вот-вот произойдёт перелом.

16-е.

Советская сторона вновь предложила Англии и Франции дать совместные гарантии безопасности и неприкосновенности границ странам Прибалтики либо заключить тройственное соглашение вообще без гарантий каким-либо третьим странам.

17-е.

Состоялась вторая беседа Хильгера с Микояном (а 25 июня – третья), но все они, с точки зрения германской стороны, не принесли желаемых подвижек.

В Берлине состоялась беседа Шуленбурга с советским поверенным Астаховым. Астахов сказал, что «в Москве царит глубокое недоверие к Германии», но что «стабильные отношения между двумя странами были бы желательны». Шуленбург заверил, что Германия уже сделала всё возможное для улучшения отношений и не может себе позволить в одностороннем порядке идти дальше, поскольку опасается не встретить понимания у советской стороны. Документы показывают, что Шуленбург и его единомышленники всерьёз стремились к улучшению отношений Германии с Советским Союзом, причём даже не намерены были противодействовать заключению договоров между СССР, Францией и Англией. Именно такая конфигурация, с их точки зрения, наиболее надёжно удерживала бы Гитлера от военных авантюр и сделала бы большую войну невозможной.

20-е.

Вновь активизировалась советско-японская борьба в небе над Халхин-Голом. В течение 20–26 июня японцы потеряли более 50 самолётов.

21-е.

Послы держав передали Молотову очередной проект договора.

22-е.

Молотов от имени советского правительства отклонил его как неприемлемое «повторение старых предложений Англии и Франции».

24-е.

Советский разведчик в Японии Зорге сообщил в Москву, что в случае вооружённого конфликта между Германией и СССР Япония автоматически включится в войну против Советского Союза.

27-е.

Японская авиация нанесла внезапный удар по советским аэродромам, советская сторона потеряла 19 машин (японцы – 5).

28-е.

Шуленбург вновь беседовал с Молотовым, несколько раз заверил его в том, что у Германии нет «злых побуждений», и дал понять, что сближение между СССР и Германией одобряет сам Гитлер. Молотов ответил, что непоследовательность позиции Германии заставляет думать, будто Германия под предлогом хозяйственных переговоров ведёт с СССР политическую игру.

Не ржавеет

Когда я вошёл, она безразлично скользнула по мне взглядом и не узнала. Я не вписывался в её мир, не сочетался с ним; мне было здесь не место.

Приторно и липко пахло лекарствами. В сумеречном углу, едва не прячась за фикус и заслонившись потёртым ридикюлем, застенчиво кашляла маленькая, одетая чуть ли не по-зимнему бабушка. У окна, где посветлей, молодая близорукая мама, одной рукой придерживая за ладошку скучающую дочку лет четырёх, другой поднесла к носу рецепт, вчитываясь.

Смутно ощутив неладное, она глянула внимательней. Не приближаясь, я улыбнулся ей и приветственно помахал. Её взгляд шарахнулся от моего, точно напоролся на что-то колкое. Она торопливо вернулась к делу: отпустила уже оставившему на прилавке деньги старику с клюкой пузырёк слабительного, украшенный фонтанчиком притиснутого резинкой к горлышку рецептурного листка, что-то заботливо старику пояснила вполголоса и лишь тогда, повернувшись в глубину аптеки, громко позвала:

– Ильнара! Ильнарочка! Подмени на пять минут!

Старик, озадаченно косясь в мою сторону, пошаркал мимо меня к выходу. Из тихих недр аптеки степенно появилась яркая татарка средних лет, быстро и цепко прострелила полутёмное помещение взглядом похожих на маслины глаз, оценила меня и чуть поджала губы. Наклонилась к Ане и что-то прошептала на ухо. Аня досадливо помотала головой. Звякнула колокольчиком дверь, закрываясь за стариком. Выйдя из-за стойки, Аня подошла ко мне.

– Надо поговорить, – сказал я.

– Идём.

В её голосе не было ни приветливости, ни тепла.

Коротким, освещённым единственной лампой в железной сетке коридором, загромождённым пустыми коробками, мы вышли во внутренний двор – скорее, пятачок, покрытый крошащимся асфальтом. У слепой стены напротив тяжело кисли два помойных бака; из них, точно комковатое адское тесто, пёр душный хлам. Прямо у выхода тихо мучился, размахивая ветвями на ветру, выросший из трещины в асфальте куст сирени, отцветший и потому словно обожжённый. Под ним тянула исчирканную узкую спину скамья. У ножки её, полная окурков, доживала свой век мятая ржавая кастрюля с отломанной ручкой. По-хозяйски роились матёрые мухи.