– О чём?
– О том, как ты ругался с мамой, когда она в десятом классе не разрешала мне встречаться с Димкой, – она всхлипнула. – Ведь ты один тогда поверил в нашу любовь.
– Конечно, поверил. Потому что видел, что вы нужны друг другу. И я никогда не считал вашу любовь детской, а напротив верил, что у вас есть совместное будущее.
– Славик, ты прости меня. Я не знаю, что на меня нашло, – Ольга уткнулась лицом в его рубашку. – Я ведь не хотела вмешиваться в ваши отношения. Просто мама звонила в таком состоянии, что мне стало жаль её.
Ростислав обнял сестру за плечи и прижал к себе.
– Просто наша мама никак не может смириться с тем, что мы с тобой давно выросли, и нас больше не нужно опекать. Мы делаем свой выбор в жизни, а она до сих пор не может этого принять. Ведь мы для неё всегда будем маленькими Олей и Славой. Я сам разозлился на неё вчера, когда она наговорила все эти мерзости о Маше. Но сейчас понимаю, что на самом деле она так не думала. Надеюсь, что когда-нибудь она меня поймёт и примет наши отношения.
– Вы уже живёте вместе?
– Нет. Это было бы неправильно. Мы слишком мало знакомы.
– У нас с Димкой всё случилось быстро. Ты же помнишь.
– Я помню. Вы были слишком молоды. Мы с Машей в другом возрасте. Да и не хочу я поспешности развития наших отношений. Я наслаждаюсь малым, понимаешь. Это как дорогое вино или лучший в мире десерт. Ведь ты не хочешь поглощать его залпом, а хочешь насладиться. Вот и я наши отношения с ней, нежные трогательные, возможно в чём-то наивные, пью по капельке и наслаждаюсь. Она удивительный ранимый человек и знаешь, я почему-то впервые в жизни уверен, что буду непременно счастлив.
Ольга улыбнулась.
– Я буду очень рада за тебя. Славка, прости меня. Я полная дура! – Ольга обхватила его руками за спину и снова расплакалась.
– Что-то мне не нравится твоё угнетённое состояние и плаксивость? – он поднял её подбородок пальцами. – Ты случайно не беременна снова?
– Что? Боже упаси! Ты что! – Ольга изменилась в лице.
– Подумаешь, испугалась. Где один там и второй, – Ростислав коснулся губами волос, Максима, который снова вскарабкался на его колени.
– Нет уж, спасибо. Об этом даже и речи быть не может. Мне и этого разбойника хватает, – Ольга коснулась губами кончика носа сына.
– Ну, значит, ты просто устала. Когда в отпуск?
– Хочу взять несколько дней отгулов на следующей неделе. У меня перерыв в делах. Отдохну сама, дома порядок наведу и с Максимом побуду. Хочу забрать его из садика на неделю.
– Ну, вот и отлично. Только не разлучай Машу с Максимом. Поверь, она твоё место возле него не займёт никогда. А вот протянуть руку помощи тебе и подсказать что-то важное всегда сможет, потому что она профессионал.
– Не буду разлучать и обещаю тебе подружиться с ней. Втайне от мамы, разумеется.
– Отлично. Это будет наш маленький секрет, как в детстве, помнишь?
– Помню. Я люблю тебя, братик, – она обняла его за шею и поцеловала в щёку.
– Я тоже тебя люблю, моя бунтарка и проказница, – он поцеловал её в лоб и снова прижал к себе.
– Ну, вижу пакт о капитуляции, подписан? – раздался тихий голос Дмитрия на пороге комнаты.
– Иди ты! – Ольга запустила в него мягкой игрушкой Максимки. – Я с тобой ещё вечером поговорю наедине, предатель.
– С удовольствием выслушаю все твои аргументы и обвинения, только ночью в нашей постели, – Дмитрий загадочно улыбнулся.
Ольга густо покраснела и уткнулась лицом в рубашку Ростислава.
– Ну вот, как можно с ним серьёзно разговаривать, – возмутилась она.
– Ну ладно ребята, вам тут и без меня разговоров хватит, пойду я, – Ростислав поцеловал племянника и поднялся на ноги. – Маша сидит одна в машине уже полчаса. Мы собирались сегодня поужинать вместе. Надеюсь, Асташов нас не лишит этой возможности.
– Извини, что испортили ваши планы, – обратился к нему Дмитрий.
– Ничего страшного. На худой конец слопаем по Бургеру прямо в машине. Тоже ведь какая никакая еда.
– Ты прав.
– Ну, пока.
– Пока, – хором ответили Ольга и Дмитрий, и Ростислав, махнув рукой Максимке, покинул квартиру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он спустился по лестнице и немного постоял у подъезда, обдумывая весь разговор с сестрой. Улыбнувшись, направился на парковку и, опустившись за руль рядом с Машей, повернул голову и столкнулся с её обеспокоенным взглядом.
– Слава, ты поругался с Ольгой Андреевной?
Он улыбнулся.
– Поругался и уже помирился. Кстати, Дмитрий просил тебе передать, чтобы ты прекращала обращаться к ним официально.
– А как я должна к ним обращаться? Они ведь родители моего воспитанника.
– Теперь ситуация изменилась. Ты не просто няня их ребёнка. Просто обращайся по имени и на «ты». Вы ведь ровесники.
– Хорошо. Максимка плакал?
– Не волнуйся, – он погладил её по щеке и, обняв за плечи, прижал к себе. – Он уже успокоился. Да, и Ольга тоже поняла, что погорячилась. Так что всё вернулось на круги своя.
– Пока тебя не было Дмитрий Сергеевич, то есть Дмитрий, подходил к машине. Он сказал, что всё остаётся по-прежнему, и я продолжаю присматривать за Максимкой и помогать Оле.
– Ну, вот и прекрасно. Значит и уныние долой, – он слегка поддел пальцем кончик её носа. – Выше нос и поедем, наконец, поужинаем спокойно и пообщаемся. Я соскучился по тебе, к тому же, ты хотела узнать о моих делах на работе. Ведь мы так и не поговорили у родителей.
– Ты прав.
– Поедем снова к Асташовым?
– С удовольствием, – Маша улыбнулась.
Полонский завёл двигатель автомобиля и медленно покинул парковку у дома сестры, направляясь в кафе.
Глава 14
Урбенин распахнув входную дверь, недоумённо посмотрел на женщину, стоявшую на пороге его квартиры.
– Добрый вечер! – обратился он к ней. – Что вам угодно?
– Добрый вечер! Угодно поговорить с вами. Вы ведь отец Марии Урбениной?
Владимир Егорович слегка нахмурился.
– Да. А в чём дело?
– Может, пригласите меня в дом? Или вы намерены держать меня на пороге и говорить здесь?
Урбенин открыл входную дверь шире и отошёл в сторону, пропуская неожиданную гостью в квартиру.
Женщина не спеша зашла в прихожую и, остановившись на пороге, снова подняла глаза на Урбенина.
– Где мы можем поговорить с вами?
Мужчина показал ей рукой в зал и пошёл вслед за нею. Он с интересом рассматривал незнакомую женщину лет шестидесяти. Густые каштановые волосы, уложенные в элегантную причёску, красивое лицо с неброским макияжем, хорошо сшитое по её фигуре платье тёмно-синего цвета и дорогие украшения на шее и руках выдавали в ней представительницу высокого социального статуса.
Опустившись на сидение дивана, Полонская медленно обвела взглядом комнату и презрительно сжала губы.
– У вас ремонт? – обратилась она к Урбенину.
– Да, мы только переехали. Так что вы хотели? Надеюсь, поговорить не о моей квартире? – Владимир Егорович опустился с ней рядом на диван.
– Нет. Я хотела поговорить о вашей дочери.
– О Маше? А что случилось? Хотя мне кажется, я догадываюсь… Вы, наверное, бабушка одного из её воспитанников?
– Вы угадали. Я бабушка одного из её воспитанников. Но я пришла сегодня сюда не поэтому поводу.
– Тогда я не понимаю предмета нашего разговора.
– Видите ли, я не знаю в курсе вы или нет. Но ваша дочь общается с Ростиславом Полонским.
– А, вот вы о чём. Я в курсе.
– Вот как? Ну что ж, тогда это даже к лучшему. Видите ли, я мать Ростислава. Ирина Александровна Полонская.
Урбенин улыбнулся.
– Очень приятно. И что же вас привело в наш дом? Насколько мне известно, Маша и Ростислав только начали встречаться, и знакомиться нам, как родителям, пока рановато. Не находите?
– У вас хорошее чувство юмора, – женщина сжала губы. – Только я, ничего хорошего в общении моего сына и вашей дочери не вижу.
– Что это значит? Почему?
– А вы сами не понимаете?