Вероятность того, что не вернется никто, была очень велика. Напряжение от осознания этого факта и ожидание, ожидание какой-нибудь новости, все это было старо, как сама война. Это был худший вид печального, постепенного осознания.
Поэтому она с удивлением услышала разговор часовых после рассвета (слишком скоро) и тут же шагнула за окно. В руках Кару сжимала нанизанные на нитку зубы. Она вскочила на парапет и на цыпочках продолжала идти вперед — вверх, в небо. Едва ли прошло тридцать шесть часов, а на горизонте уже появились фигуры, весь патруль. Это было похоже на чудо.
Еще минута и они были уже так близко, что она смогла различить тушу Амзаллага. Это был отряд Амзаллага.
Не Зири.
Пока. Она проигнорировала свое разочарование. Кару была рада видеть Амзаллага. Лишь удивилась, что отряд (любой отряд, а не только один, за который она переживала) вернулся невредимым из подобной битвы. И так скоро! Она уселась на коньке зеленой крыши твердыни и наблюдала, как они приземлялись. Их вышел встречать Тьяго, как он делал это всегда, со скрещенными руками. Он не казался необычно радостным или удивленным. Кару не могла слышать, о чем они говорили, но ей было видно, что рукава солдат испачканы в крови.
Вернулся еще один патруль, и еще.
Солнце взошло, отряды возвращались домой один за другим, и это чудо становилось подозрительным. Как стало возможно, что они не потеряли ни одного? К полудню все группы были подсчитаны. Все, кроме группы Белироса. У Кару в горле застрял ком.
— Где они были? — спросила она Тен в своей комнате, делая над собой усилие, чтобы вернуться к работе.
— Что ты имеешь в виду? Они ходили к горам Хинтермост, — сказала волчица, но Кару знала, что это ложь. Помимо того, что они вернулись слишком рано, слишком живыми, их настроение было каким-то неправильным. Настроение было серьезным.
Со своего места она увидела как солдат Вирко, который своими спиралевидными бараньими рогами немного напоминал ей Бримстоуна, направился за валун, упал на колени и его вырвало. Звук рвоты раздался и затих, пробежав волной в сторону двора, где остальная компания тихо переговаривалась. Их разговор стал еще тише. Казалось, они избегают смотреть друг другу в глаза.
Амзаллаг сидел под аркой и чистил меч. Когда Кару посмотрела вниз через час или чуть позже, он все еще чистил его. Его движения были отрывистыми, яростными.
Однако, именно Разор заставил ее рот наполниться слюной. Что бы отряды ни делали за последние полтора дня, это добавило чванливости в его рептилий шепот (за эти полтора дня никак нельзя было успеть добраться до Хинтермоста и вернуться назад). А еще он нес мешок. Это был полотняный коричневый мешок, тяжелый и чем-то заполненный и... с какими-то непонятными пятнами. Цвет этих пятен было сложно определить из-за коричневого цвета мешка. Сдерживая рвотные позывы, Кару поняла, что это были за пятна, и какого они цвета. И неважно насколько сильно она ругала себя за свое невежество несколько дней назад, она не хотела знать ничего большего, чем сейчас.
Кару поняла, что все еще держит зубы антилопы в своей руке и положила их, продолжив идти к окну. Тен бесцельно огрызнулась на нее, но Кару не могла сосредоточиться. Это было неправильно.
Неправильно.
Неправильно.
И вот, наконец, когда жаркий день начал убывать, часовой вновь протрубил. Зири. Кару мгновенно оказалась за окном, в воздухе. Небо было чистейшего голубого цвета, безоблачное и прозрачное. В нем ничего не спрячешь.
А еще оно было пустым. Девушка растерянно повернулась к башне часового. На дежурстве стояла Оора, и она вообще не смотрела в направлении портала. Рядом с ней появился Волк, и Оора показала вниз, вдаль. Кару пришлось прикрыть глаза, чтобы увидеть то, на что смотрят они. Когда она разглядела, то глубоко вздохнула: «Нет. Нет, нет. Нет».
Люди, двое, скользили по осыпающейся насыпи.
И они направлялись прямо к крепости.
41
БЕЗУМНАЯ АЛХИМИЯ
На этот раз, когда ангелы пришли за ними, Свева вглядывалась в их глаза, но в них не было огня. Она пробежалась по их доспехам и не увидела лилии. Другие ангелы. Вот досада.
Ведь до безопасного места оставалось всего ничего...
И она действительно думала, что они преуспели. Горы были настолько большими, ощущалось, что они ближе, чем кажется, и что они уже в пределах досягаемости. А потом на вершине склона, который должен был стать последним (последним перед тем, как земля превратится в те великие гранитные пади, которые были, словно стены самого мироздания), им открылся вид на другую долину, лежащую у их ног. Еще одно широкое пространство, которое нужно пересечь, еще одно возвышение, по которому нужно подняться. Это было похоже на обман.
Но это действительно было последнее препятствие. Свева могла видеть то самое место, где ряд огромных выпуклых камней встречался с лугом.
— Они выглядят, словно пальцы на большой жирной ноге, — сказала она лишь пару минут назад, улыбаясь вместе с остальными. Она покружила Лель и ребенок засмеялся.
— У гор есть пальцы ног, — пропела она. — Мы добрались до пальцев ног у гор. — Свева гарцевала, прижимая маленькую Каприн к груди, продолжая напевать эту счастливую чушь. «Интересно, между пальцев у этих гор воняет», — подумала она, когда Саразал заплакала:
— Свии!
Она посмотрела, они были там. Ангелы. Плохие ангелы.
Свева по-прежнему балансировала между ненавистью и надеждой, которой и в помине не существовало несколько дней назад. Однажды они уже повстречали милосердие; разве это не может повториться? Милосердие, что она познала, сотворило безумную алхимию: капля ее может растопить озеро ненависти. Ведь до того, как произошли события в овраге, серафимы были для нее чем-то большим, чем просто работорговцы, чем безликие крылатые убийцы.
Когда эти серафимы, с уже раскаленными докрасна мечами и беспощадностью во взгляде, свалились вниз, ей не составило труда закричать:
— Убейте их!
Рат прыгнул.
Ангелы не видели его. Они ухмылялись, эта пара в сияющих доспехах. Они видели стадо Капринов, парочку Дама, несколько старых и седых Харткиндов — их легко убить. А тут Дашнаг? До конца подъема ему осталось совсем немного; они не видели его до тех пор, пока он не оказался на них, уже находящихся в пределах досягаемости меча до жертв. Он повалил их на землю, борясь с ними и разрывая их.
Они надрывались от крика.
Свева не хотела смотреть, но она заставила себя, именно поэтому она увидела, что один из них высвободил руку и поднял свой меч, ударив им Рата в спину. Она сунула Лель Саразал, бросилась с ножом на работорговца и воткнула в него клинок. Она вонзила его прямо в щель между доспехами. Клинок вошел в подмышечную впадину, глубоко. Он выронил свой меч.