Говори, что тебе нужно, и проваливай уже.
– Эбби сейчас живёт у меня, – спокойно сказал доктор.
Бетси удивлённо вскинула глаза, но тут же взяла себя в руки.
– Шустрая девчонка. А она не такая дура, как я думала. Я-то считала её блаженной, а она хотела подороже себя продать, – Бетси откинулась на спинку стула. – Ну, а ты? Джастин, ты то как повёлся? Или всё-таки захотелось молодого тела?
«Вот же стерва. Что за умение, всё сводить ниже пояса?» – доктор неожиданно покраснел.
Увидев это, она с улыбкой добавила:
– Да ты не смущайся. Можешь себе позволить. Только намучаешься ты с ней. Упёртая, как ослица.
Доктор не дал ей договорить:
– Она обвенчалась и ждёт ребёнка.
Бетси замерла и выдохнула:
– Таааак… Чем дальше, тем интереснее. Надеюсь, не от тебя?
Доктор отрицательно покачал головой.
– Значит, всё-таки дура. Такая же, как и её мамаша. А я даже порадоваться не успела. Ну допустим. А ты-то сюда тогда каким боком попал, Джастин? Что открыл ночлежку для сирот и убогих, и денег не хватает? Так я сегодня не подаю, – зло выдала Бетси.
– Двейн спас твою племянницу, буквально вытащив её с того света. Она сильно простудилась, а он продал чужую вещь, чтобы купить лекарство…
– Только сначала обрюхатил её, – Бетси раздражённо откинула сигарету, – До жути не люблю слезливые истории про убогих.
Не обращая внимание на её колкости, доктор продолжил:
– Ему грозит пожизненная каторга… И есть только один человек, который может спасти его, помиловав, – мистер Харрис непроизвольно коснулся её запястья.
– Ополоумел? – Бетси раздражённо отдёрнула руку, – Или это заразно? Тебя, что там покусали эти убогие? Или с кем поведёшься? Да как тебе это вообще в голову пришло?
– Биатрис, а ради чего мы с тобой живём?
– неожиданно перебил её Джастин.
Бетси удивлённо уставилась на него.
– Ну ради чего мы едим, спим, что-то делаем? Для чего и для кого? Всем же наплевать на нас.
– Нет. Только не начинай. Я про себя всё знаю и живу так, как хочу я. И мне плевать, что кто обо мне думает. Мне ничего ни от кого не нужно, это вы все такие правильные идёте ко мне за помощью.
– Но она же единственная твоя родная кровь?
– И что? Всё, что могла я ей уже отдала. Предложила работу и кров, но ей захотелось любви, счастья. А их нет, Джастин, их просто нет, – она стала напротив него, – вспышка, пшик, не более того, это всё иллюзия и фантазии. Боль, горе, страдания, смерть, всё это я видела, это я понимаю. А любовь? Самообман и только.
– Он поставил на карту свою жизнь, чтобы спасти её.
– И что? Что? Он сгинет на каторге через несколько лет, и то, если повезёт, а она будет медленно умирать от чувства вины за то, что погубила его жизнь. А потом ещё одна сирота будет мыкаться по свету? Нет, Джастин, – она подалась вперёд, заглядывая ему в глаза, – не разжалобишь ты меня. Нет у меня жалости. Кончилась давным-давно. Они сами сделали свой выбор, а за всё в жизни нужно платить. Уж кому-кому, а тебе это точно известно. Так что иди туда, откуда пришёл и не забивай мне голову. И скажи спасибо, что по шее не получил в память о том, что ты тогда один от меня не отвернулся.
– Но и не помог, – выдохнул доктор, – Может, тогда, если бы кто-то помог нам и поддержал, наши жизни сложились бы по-другому? А сейчас мы можем помочь этим детям. Забыть все старые обиды и дать им шанс.
– Забыть? – Бетси с силой ударила ладонью по столу, – Чем она лучше меня? Чем она заслужила право на счастье? Тем, что как безвольная дурочка плыла по течению? Что как ослица упрямо твердила одно и то же? Что загубила жизнь хорошему парню, а теперь пересела на твою шею, отправив решать свои проблемы?
– Она не знает, что я здесь и зачем я здесь.
– Ну вот и прекрасно. Иди и няньчийся с ней дальше, если больше нечем заняться. Только ко мне не смей её приводить, свои шансы она уже исчерпала, – Бетси обошла стол и опустилась в кресло, устало потирая виски, – Не знает она ничего… а другие кругами бегают, решая её проблемы. Очень легко быть хорошей и жить правильно за счёт других. А вот, когда жизнь ставит на колени, пусть попробует, а я посмотрю, как у неё получится и тогда поговорим, кто из нас хороший, а кто плохой.
– Поэтому ты заставляла её работать на себя?
– Думай, что хочешь. Ты меня утомил, – она устало махнула на него рукой, – иди уже.
– Что же, другого ответа я и не ожидал, – доктор устало поднялся с места, – Но попробовать стоило. Единственное, что я хочу сказать тебе, как старый друг, – он упёрся руками о стол и нагнулся к ней, глядя прямо в глаза, – Даже, если ты уничтожишь эту девочку, совсем, сотрёшь её в порошок, это ничего не изменит в твоей жизни. И легче тебе не станет.
Глаза Бетси вспыхнули недобрым огнём.
– Ты можешь обманывать кого угодно, но только не себя. Тогда, двадцать лет назад, это было только твоё решение, и ты имела на него полное право. И если сейчас ты жалеешь о нём, то это только твоя вина и ничья больше. И если со временем в твоей жизни прибавится сожалений, я не думаю, что это сделает тебя счастливее.
– Да как ты? – Бетси задохнулась от возмущения.
– И не ври мне, что тебе всё равно и ты всё знаешь о жизни. Ничего ты не знаешь. Окружила себя стеной ненависти и цинизма, потомучто так легче выжить, вот и всё. И никакая ты не Бетси, а всё та же упрямая и своенравная Биатрис, которую я знаю больше половины своей жизни.
Бетси хотела что-то возразить, но он не дал ей.
– И если это не так, то тогда ответь мне, почему за все эти годы ты не позволила дотронуться до себя ни одному мужчине?
Звонкая пощёчина обожгла щёку доктора.
– Пошёл вон, – она снова замахнулась, но Джастин перехватил её за запястье.
– И то, как ты сейчас отреагировала на мои слова, лишний раз доказывает, что я прав. Прошу прощения за незваный визит и доставленное беспокойство. Биатрис, можешь по-прежнему рассчитывать на меня. И, – он замешкался, а потом отпустив её руку, невесомо, почти не касаясь кожи провёл по её щеке, – ты и я, мы оба были достойны счастья. Но так сложилась жизнь и никто в этом не виноват, а уж эти дети точно, – быстро развернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
А Бетси с досады ударила кулаком по столу и задохнулась. Она рывком расстегнула высокий ворот платья. В дверях показалась растерянная любопытная девичья мордашка.
– Принеси мне выпить что-нибудь,