128. КУЛАГЕР
Кулагер, крылатый конь, — лира и стрела…Степь его для славы вечной,видно, родила.Устали не знал великий первозданный конь,догонял любых бегущих,не боясь погонь.Песни бедного Ахана,стон его земнойКулагер промчал когда-то стороной степной.Зависть — древнее мученье,зависть всё могла,зависть и тогда умела бить из-за угла.Кулагер летел, как птица, на большой байге,благородный конь не думал о своем враге.Зависть черная, готовя смерти торжество,кол косоприцельный врыла на пути его.Зависть черную сломила вечная любовь.Я переводил поэму, ликовал, скорбел,то с Ильясом,то с Аханом вместе песни пел.И меня промчал над степью Кулагер не раз,целовал я Кулагера в ослезенный глаз.О поэзия святая, и тебе всегдазависть ставила рогатки,била без следа.Джансугурову Ильясу на его путикол косоприцельный врыла зависть —не пройти.Сколько лет живет во мнесказка о коне!Думаю всегда о чьей-то тягостной вине.Есть у зависти, я знаю, кол и для меня,как Ахани как Ильяс,не сверну коня.Слышу топот Кулагера, звон его копыт…Тот, кто песней степь восславил,нами не забыт.
1967129. ОБРАЩЕНИЕ К ДРУГУ
Айдильде Тажибаеву
Косились синеглазые быки,ярмо набило вытертые выи.Вдали столбы крутились вихревые,обозы шли и шли…Передовыеоглядывали степь из-под руки.Тоска сжимала русские сердца,степь жаркая парит перед глазами.Но в путь — во имя Сына и Отца —царица погнала из-под Рязани.Эльтон и Баскунчак влекли сюда,возили соль, соленую, как слезы.Но перехватывала ордавсе соляные русские обозы.И двинулись заслоны.Стой!Пора!..Легли быки, усталые до дрожи.Так начались Быковы Хутора,как начиналось русское Заволжье.Распутали с рогов налыгичи,яремные выдергивали спицы.Быки жуют.А на возах в ночипод звездами далекими не спится.Так оседали русские посты.И шли казахи к Волге, к водопою,так встретились когда-то я и ты —в крови далеких предков —мы с тобою.
Да, если только вспомнить, Абдильда,товарищ мой, и спеть про всё, что было,как шли степные долгие года,и сколько бед,и сколько страхов смыло!Давай пойдем вдвоем своей страной,с той битвы, что в сказаниях воспета,с тех лет,что начинали век иной,наш век в разливе ленинского света.Вся наша жизнь уместится как размеж вехами великих одолений —от первых комсомольских поколений,от первых тропок на Кара-Богаз.Неведомый пришелец — бледный орс,таинственный казах широколицыйоткрылисьсреди беди среди гроз,чтоб хлебом, болью, солью поделиться.Единым устремлением дыша,мы шли друг к другу, как народ к народу,от первых тех разведок Балхашак его медеплавильному восходу!
Да только что железо, что там медь, —а сплав сердец!Стеной своей живоюпанфиловцы преодолели смертьв бессмертном сорок первомпод Москвою.Мы слышим позывные по утрами думаем о них: путем неблизкимнад Байконуром к звездам и мирамих вечной славы взмыли обелиски.Нам есть о чем сказать себе, о многоми вспомним и споем мы, Абдильда.Давай пройдем по пройденным дорогам,они нас снова выведут туда,где снова открываются просторы,где снова начинаются пути.Нам отдыхать и праздновать не скоро.Как раз пора нам к новому идти.Да, надо с тихой грустью оглядетьсяна детство и прикинуть наперед:что оставляем юности в наследство,чем вспомнят, если вспомнит нас народ?Мы в дружбе все дела свои вершилии дружбой перед будущим правы.Дай руку в эти дни твои большие,прими привет от Волги и Москвы.
1969130. «В Неопалимовском ночном…»
В Неопалимовском ночномледок похрустывает гулко.О неприкаянном одномзабыли окна переулка.Живу за тридевять земель,сквозь зиму вижу еле-еле,и замела теперь метельмои далекие недели.Я спрашиваю: «Есть?» — «Жок, жок!»смеется милая казашка.Нет писем.На душе ожог.Опять и сумрачно и тяжко.Через Актюбинск, Кулундув мечтаньях ночи коротаю,в Неопалимовский иду,как снег, к ногам твоим спадаю.Все подозрения простил,увидев в отсвете из окон,как след твой узенький простыл,как робок он,как одинок он!Но вдруг приснится рядом следи ты под тяжкою рукою.И вот уж снова сладу нетс неразберихою такою.Неопалимовский, прости.Лечу, морозом опаленный,обдутый ревностью в путии жаждою неутоленной.
1969131. «Стихи меня взорвут когда-нибудь…»
Стихи меня взорвут когда-нибудь.Как мне от них в себе освободиться,улыбкой озарить родные лицаи самому легко передохнуть?..Не отреченье, не леченье, нет, —стеченье лет под ложечкой, у вдоха,комок стихов, заполонивших свет.Прошу я,потерпи.Мне просто плохо.Пока запоминаю наизусть,будь терпеливой,— не легко, наверно.Не верю в счастье,радостей боюсь,притормозил дыханье суеверно.
Ревную к тени, к призраку вины,к слезам твоим, и к улице, и к дому,к себе,к тому, пришедшему с войныс улыбкой,бесшабашно молодому.Всё жадничаю, жажду, вечно ждуи при тебевсё о тебе тоскую,как будто бы я на весеннем льдуежеминутно головой рискую.
Я знаю — весь —в терпении твоем.Смахни с меня неверия, как тени.Узнавший одиночество вдвоем,я славил одиночество со всеми.
Вот-вот передохну, почти живу, —теснят слова высокого свеченья.Прошу тебя.Люблю тебя.Зову.Как труден он для нас, вздох облегченья!
1972132. СКАЗКА ПРО АИСТОВ