ведь помимо упомянутых выше серьезных государственных вопросов, речь шла о его дочери. Да, в статьях часть материала подано самой Ольгой, и все равно Борис Егорович может оказаться недовольным, что мы так самовольно раструбили о случившемся на всю империю. Слухов о похищении Ольги Борисовны ходило немало, но одно дело слухи и всякие домыслы, а другое — пересказ столь безумных событий от первых лиц.
Все это я понимал и без Ольгиной подсказки, но пошел на такой шаг потому, что не было у меня времени на согласование. Такие вопросы быстро не согласовываются, поскольку пришлось бы увязывать мнение не только Бориса Егоровича, но и многих других людей, зависящих от субботних публикаций. И, возможно, мне не дали бы расставить в этих статьях те важные акценты, которые я хотел, ведь для многих важнейших для нашей империи людей верховый бог — абсолютный авторитет. Доказывать им, что боги далеко не всегда правы сложно. Это хорошо знаю я — Астерий, но большинство людей ослеплены божественным авторитетом.
То, что мы сейчас ехали на прием к цесаревичу, было мне в общем-то на пользу. И у меня мелькнула мысль: а не сдаться ли мне ему сразу насчет завтрашних статей? Даже если Денису Филофеевичу это очень не понравится, то максимум, что он сделает, это выскажет неодобрение. Но дело уже сделано.
Аудиенции нам пришлось ждать около часа. Когда я собирался отлучиться на лестницу в сад, высокие двери с державным орлом распахнулись, из них вышло несколько незнакомых мне людей, за ними князь Лапин и генерал первого имперского табеля Трубецкой. И рядом с ним появился никто иной как подполковник Бердский — командующий тем самым «Грифоном», к которому я был приписан с первого июня.
— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! — выпалил я, приветствуя Трубецкого.
— А вот и сам Александр Петрович. Да не один, а с самой Ольгой Борисовной! Здравия вам молодые люди! — Сергей Семенович переглянулся с Бердским, перевел взгляд на меня, затем на Ольгу и пробасил: — Да не мудрено с такой красавицей на Карибы. А служба, она же все равно идет.
— И какие вы оба загорелые вернулись. Море теплое? — Бердский усмехнулся, поглаживая усики.
— Господа, после школы, долгих, мучительных, выпускных экзаменов… Так хотелось расслабиться хотя бы несколько дней. А служба — о ней мы не забывали ни на пляже, ни в море. Да, кстати вода теплая, — ответил я, возвращая улыбку своему почти непосредственному командиру — виконту Бердскому.
— Позволите, Сергей Семенович? — Бердский вопросительно глянул на генерала.
— Делайте с ним, что пожелаете, — отозвался Трубецкой, любезно кивнул Ольге и направился за князем Лапиным, до сих пор довольно скалившимся в сторонке.
— И вы уж, ваше сиятельство, позвольте, — с вежливостью спросил он разрешения у Ковалевской отвлечь меня и, когда мы отошли в сторону, сказал: — Как же так получается, Александр Петрович, что вы, если так, по-честному, еще дня не служили, а на вас уже наградное распоряжение пришло? Понимаете ли, двойная серебряная молния вам на мундир!
— Не могу знать, Платон Захарович, — ответил я, решившись пока не соблюдать служебные формальности.
— Не можете. Тем не менее мы оба знаем, откуда такие теплые ветры дуют, — он покосился на дверь цесаревича. — Я вот что хочу сказать: мы мало знакомы, но я очень наслышан о вас. Сам понимаете, мимо «Грифона» важная для нас информация редко проходит. Тем более если она касается людей, которые казалось, что как бы наши, — здесь он как-то неопределенно улыбнулся. — Мага такого уровня как вы нет ни в «Грифоне», ни во всем «Сириусе», ни, мне кажется, даже если брать еще намного шире. И я очень бы не хотел расставаться с вами.
— А есть такая угроза? — я нахмурился, информация о какой-то награде меня мало интересовала, а вот что имел в виду виконт Бердский под «не хотел бы расставаться» для меня стало нерадостными и пока загадочными словами. Недовольны они там, что я не явился в назначенный строк, да еще никто из начальства возразить толком ничего на мои вольности не может, потому как все это с позволения цесаревича? И тут же закралась мысль, что на днях Глория призовет меня. Что тогда? Тогда меня и вовсе невзлюбят в моем подразделении, в котором я не служил, надо признать честно, пока не служил.
— Угроза есть. И самая серьезная. Все зависит от вас. Разве вы не знаете, ваше сиятельство? — левая бровь полковника с легким удивлением изогнулась. — Серьезно не знаете?
— Никак нет. Даже не догадываюсь. И насчет наград от вас впервые слышу, — хотел было расспросить Бердского как мне толковать его слова, но в этот момент гренадеры, стоявшие у начала державного коридора, вздрогнули и вытянулись. Скоро я увидел Глорию и Филофея Алексеевича. Он шел сам, хотя я слышал, что старик уже не ходит. Шел согнувшись, опираясь на посох, почти не глядя по сторонам.
Ольга, граф Гольцов и какая-то неизвестная мне дама, вскочили, обозначив книксен. Нам с полковником тоже пришлось постараться с вежливым поклоном.
— Дальше не ходи, — сказала Глория, остановившись у начала зала. — И постарайся все-таки выходить в сад хотя бы по утрам. Я бы с удовольствием прогуливалась с тобой. Тебе это нужно, Филофей — прогулки нужны. Я буду молиться Гере. И спасибо тебе, императрица слабо улыбнулась императору. — Эдуарда, с твоего позволения, отошлю в Византий.
— Да, сделай так, — он тускло глянул на нее, тяжело вздохнул и, постукивая посохом, направился обратно.
Глория стояла с полминуты, глядя ему вслед и сжимая в руке свиток, перетянутый красной лентой. Мельком оглядела собравшийся у дверей к цесаревичу, потом ее взгляд остановился на мне.
— Граф Елецкий! Ну-ка иди за мной! — повелела она.
Вот что мне было делать? Рядом со мной полковник Бердский, от которого я еще не получил разъяснения по его странной речи. Здесь же Ольга, и нам двоим нужно попасть к цесаревичу — уже должны пригласить. И ослушаться императрицу, да еще при всех, я как бы не могу.
Глава 16
Важные вопросы Романова
Императрица направлялась к своим покоям. Они находились неблизко — в противоположной стороне Багряного дворца. Шла Глория молча и, судя по всему, в неплохом настроении. Я тоже поначалу