Мистер Ливерседж тяжело вздохнул.
— И самые великие среди нас иногда заблуждаются. Признаю, что и я совершил ошибку. Однако от разговоров толку не будет, иначе я могу впасть в искушение сказать немало в оправдание того, что, признаю, было неточным суждением.
— Мало пользы в том, что ты говоришь Нэту все эти слова, от которых и язык-то ломается, — ядовито проговорил мистер Миммз. — У него, Сэм, нет твоих достоинств, но зато он сам добывает себе на пропитание, и ему не приходится являться ко мне за какой-нибудь крошкой, чтобы тащить ее кривляться.
Грудь мистера Ливерседжа раздулась, но, посмотрев пристально на своего брата, Сэм, очевидно, решил проигнорировать это едкое замечание. Он только спросил:
— О чем я хочу узнать, так это кто он?
— Неплохо было бы тебе спросить у самого себя, как ты зарабатываешь на жизнь, — откликнулся злобно мистер Миммз. — Никому из нас и дела нет до того, кто этот юный хитрец. Согласен, выглядел он как простачок, но ведь это он сшиб тебя с копыт, и я надеюсь, что это будет тебе уроком — не путаться со светскими прощелыгами!
— Помолчи, Джозеф! — приказал мистер Ливерседж. — Я непременно возьму верх и добьюсь своего! — Он провел рукой по лбу, сорвав платок герцога: — Этот пустомеля был явно знаком со всеми обстоятельствами, — сказал он. — Короче говоря, Вейр ему полностью доверяет. Я продолжаю придерживаться первоначального мнения, что целью его прихода сюда было разобраться со мной! Если бы я только не потерял бдительности на один роковой момент, мне кажется, сейчас бы я обладал кругленькой суммой — из которой тебе, Джо, тоже бы кое-что перепало, уверяю тебя!
— Вот это хорошо сказано, Сэм, — одобрил мистер Шифнел. — И более того, Джо и не сомневается, что ты заплатил бы ему его долю по-честному, и никто не стал бы сомневаться из тех, кто тебя знает.
— Я не сомневаюсь, — сказал мистер Миммз. — Потому, что уж сам бы позаботился об этом. Но пока я, Сэм, и гроша ломаного от тебя не получил.
Мистер Ливерседж не обратил на него никакого внимания.
— Одет он был превосходно, — мечтательно проговорил он. — Я сразу заметил. Этот оливковый камзол, что виднелся из-за расстегнутого пальто! Я льщу себя надеждой, что меня не легко провести в таких делах! О, этот камзол был сшит портным, который работает для высшего общества, и никем другим! Нет, он, конечно, не денди! Но в нем чувствуется такое, такое… Как бы это сказать?
— Блеск фальшивого бриллианта, — подсказал мистер Шифнел. Мистер Ливерседж нахмурился.
— Никакой он не фальшивый! Это настоящий джентльмен, чистокровный! У него на ленте шляпы написано имя «Лок» — я заметил это, когда он положил ее на стол полями вверх. Для тебя, может, это и не значит ничего, а вот мне это говорит, что он из тех, кто вращается среди настоящих сливок общества. В тот период моей жизни, когда я имел честь состоять при джентльмене, я ознакомился, и весьма недурно, с каждой деталью одежды великосветских щеголей. Я с первого взгляда узнал в этом простачке аристократа.
Мистер Шифнел был подавлен этой лекцией — такие сведения были ему не по зубам, и тогда мистер Миммз объяснил ему более доходчиво:
— Одет он был, что твой лук с грядки.
— Если тебе угодно так это выразить, — с ядовитой вежливостью подтвердил мистер Ливерседж. — Возьмите хотя бы этот носовой платок! Самого лучшего качества, посмотрите, и с монограммой…
Внезапно он замолк, словно какая-то идея поразила его, и принялся подвергать носовой платок самому тщательному осмотру. Когда-то платок подшивали для герцога любящие руки его няни, а она была известная рукодельница. В одном из уголков она вы-шила большую букву «С», и ей пришла в голову замечательная мысль окружить эту букву венком из земляничных листьев, как на его гербе.
— Нет, — сказал мистер Ливерседж раздумчиво. Это не монограмма. Просто буква. Собственно говоря, это буква «С».
Он поднял глаза и через стол посмотрел на своего брата. — Джозеф, — проговорил он каким-то странным голосом, — что приходит тебе на ум при виде этой буквы «с»?
— Ничего, — кратко откликнулся мистер Миммз.
— Самуэль, — начал мистер Шифнел после глубоких умственных изысканий. Заметив, как нетерпеливо нахмурился мистер Ливерседж, он поправился. — То есть, я хотел сказать, Свитин!
— Нет, нет, нет? — раздраженно воскликнул мистер Ливерседж. — И что только с твоими мозгами случилось! Джозеф, я тебя спрашиваю, что это за листья? Мистер Миммз пристально посмотрел на вышивку.
— Листья, — сказал он.
— Листья! Ну да, листья, но какие?
— Сэм, — сурово проговорил мистер Миммз. — Ты просто умом рехнулся, вот что с тобой такое! И если только это не ты своровал сегодня в буфетной бутылку превосходного бренди, а я еще в этом обвинил Уолтера…
— Джозеф, прекрати трепаться. Лучше взгляни, это же земляничные листья!
— Очень даже может быть, что и так, но вот с какой это стати тебе так дрожать от одной мысли, что у этого фата земляничные листья на платке…
— Невежественный негодяй! — обругал его взволнованный мистер Ливерседж. — Кому, как не герцогу… Нет, постой, кажется, еще и маркизу… Но нам дела нет до маркизов, и нечего терять на них время!
— И верно, Джо, ты прав! — сказал мистер Шифнел. — Он точно нализался! Ну только не доводи себя до такого, не ссорься ни с кем, Сэм! Никто не собирается тратить время на маркизов!
— Ты глупец! — ответил мистер Ливерседж. — Эти листочки помогут нам определить положение этого молокососа, а эта буква означает не что иног, как «Сейл»! Этот простофиля был не кто иной, как его сиятельство герцог Сейлский! А Джозеф, из-за своего безумия решивший покинуть эту лачугу и накормить целое стадо свиней, его упустил, позволив тому проскользнуть сквозь свои кривые пальцы!
Мистер Миммз и мистер Шифнел сидели, уста-вясь на него в полном изумлении. Мистер Миммз первым обрел дар речи.
— Если ты не налакался, Сэм, так у тебя в голове повредилось!
Мистер Ливерседж не обратил на него никакого внимания. Нахмурясь, он сказал:
— Подождите! Не будем слишком поспешно делать выводы! Дайте мне подумать! Я хочу все это обдумать!
У мистера Миммза не было никакого желания делать поспешные выводы, кроме того, что его братец явно повредился в уме, о чем он и заявил. Он наполнил свой стакан и предложил мистеру Шифнелу сделать то же самое. Однако мистер Шифнел не сразу ответил на это приглашение. Он наблюдал за мистером Ливерседжем, и на его остром лице отражалось волнение. Когда Миммз совсем уж было собрался грубо нарушить размышления своего брата, Шифнел помешал ему, попросив заткнуться:
— А ну, дай Сэму подумать! — сказал он. — Он кого хочешь в городе за пояс заткнет, это уж точно!