— Ну… — начал мямлить мистер Шифнел. — Не знаю, что тут сказать…
— Цена такая же справедливая, как и у любого другого скупщика в этой части Лондона, — твердо сказал мистер Миммз. — И я желаю, чтобы шпики не шныряли и не разнюхивали вокруг моего притона, и чтобы тот, кто зарабатывает на жизнь хитростью или кражами, или добрым старым разбоем на большой дороге, мог всегда залечь здесь и ничего не бояться!!! Но совать свой нос в дела герцогов я не желаю — и попомни мои слова! Если мы всего-навсего пальцем его тронем, фараоны с Боу-стрит прискачут сюда раньше, чем кошка успеет лапки вылизать!
Мистер Шифнел все еще задумчиво разглядывал мистера Ливерседжа.
— Славная была бы рыбка, если только ее поймать, — медленно проговорил он. — А у этого парня действительно есть чем позвенеть в карманах, позвольте спросить?
— Да он целое аббатство может купить! — заверил его мистер Ливерседж.
— Ну, что же, — сказал Шифнел, — я собирался смыться, но то, что говорит Джо — правда: залечь можно и здесь, и никто ни о чем не догадается. Может, я действительно задержусь здесь и посмотрю, куда ветер дует. А ты завтра утром отправляйся в Бэлдок, Сэм!
И именно это, не взирая на протесты своего брата, мистер Ливерседж и сделал на следующий день. Однако они с мистером Шифнелом засиделись довольно поздно, да и бренди было выпито немало, а потому он не сумел выехать достаточно рано, пока герцог и его спутники еще не уехали из Бэлдока. Тщательно разведав подходы к «Белой лошади» и убедившись, что герцога нигде не видно, мистер Ливерседж храбро зашагал к этой гостинице и вошел в зал, где буфетчик, прилежно протирал бар. Поздоровавшись с ним и выпив стакан портера, мистер Ливерседж осмелился задать несколько осторожных вопросов. Буфетчик ответил:
— Если вы толкуете о джентльмене из первого номера, так его тут нет, и той вертихвостки, что приходила искать его, тоже. Взяли фаэтон и укатили в Хитчин, еще и получаса не прошло.. А зовут его Руффорд.
Мистер Ливерседж не стал больше задерживаться. Осушив стакан, он швырнул на стол монету, которой с таким нежеланием снабдил его утром брат, вышел из трактира и торопливо зашагал к повозке мистера Миммза. Всю дорогу до «Птицы в руках» ум его прямо-таки бурлил от догадок, и, как только он добрался до забегаловки, он приказал Уолтеру поставить лошадь в конюшню, а сам бросился в гостиную. Мистер Шифнел и мистер Миммз, нетерпеливо ожидавшие его, тоже, не теряя времени, последовали за ним. Войдя, они увидели, как он поспешно перелистывает довольно засаленный том. Это произведение, опубликованное Томасом Годдаром, было озаглавлено «Биографический справочник Палаты Лордов в наши дни» и представляло собой библию мистера Ливерседжа. Пальцы его почти тряслись от волнения, когда он искал имя Сейла среди прочих статей. Наконец, он открыл его, пробежал параграф глазами и издал торжествующее восклицание:
— Так я и знал!
Мистер Шифнел начал смотреть ему через плечо — однако, будучи человеком необразованным, посчитал слишком сложным делом разбирать печатный текст.
— Что это, Сэм? — спросил он.
— Сейл, герцог, — прочитал вслух мистер Ливерседж с плохо скрываемым волнением в голосе. — Имена, титулы и награждения: наиблагороднейший Адольф Джилетти Вернон Вейр, герцог Сейл и маркиз Ормесьи (12 марта 1692 года), граф Сейлский (9 августа 1547 года), барон Вейр Тэймский (2 мая 1538 года), барон Вейр Стовенский и барон Вейр Руффордский (14 июня 1675 года). Барон Вейр Руффорд, запомните! Я так и думал, что память не подвела меня! А наш юный простофиля, джентльмены, останавливался в «Белой лошади» под именем Руффорда! Иного доказательства нечего и желать!
Это произвело впечатление даже на мистера Миммза, но он все еще упорствовал в своем желании держаться подальше от герцогов. Брат не обратил на его слова ни малейшего внимания, а наоборот, не мигая, уставился на мистера Шифнела и, придя в риторическое настроение, потребовал у него ответа на вопрос: почему и зачем герцог отправился в Хитчин? Ни один из его слушателей не мог на это ответить и, основательно подумав, он и сам не мог найти сколь бы удовлетворительного объяснения. Но ведь, резонно объявил он, про Хитчин никак нельзя сказать, что он лежит на пути в Лондон; вскоре мистер Ливерседж решил не позволять этому пустяку беспокоить себя. Герцог дал указания форейтору править прямиком к трактиру «Солнце», и вполне разумно будет предположить, что там он и намеревался остановиться хотя бы на одну ночь. То, что он взял с собой Белинду, исключало всякую возможность его визита к друзьям, проживавшим по соседству.
Мистер Миммз, беспокойство которого все нарастало, с грохотом опустил кулак на стол и потребовал, чтобы брат выложил, что у него на уме. Мистер Ливерседж безразлично глянул на него.
— Нэт готов помогать мне? — спросил он. — А мне кажется, мы просто бы стали искушать судьбу, если бы не попытались завладеть этой добычей!
Мистер Шифнел кивнул и сказал:
— Как думаешь, сколько на этом можно будет заработать?
Мистер Ливерседж пожал плечами.
— Откуда мне знать? Тридцать тысяч… Пятьдесят тысяч… Да, осмелюсь предположить, можно назвать любую сумму!
Глаза мистера Шифнела заблестели.
— Неужели герцога так легко будет доить? — благоговейно поинтересовался он.
— Он — один из самых богатых людей в стране, — ответил мистер Ливерседж. — Я посвятил немало времени изучению его дел, так как мне всегда казалось, что, если молодой и неопытный человек является обладателем такого огромного состояния, то это обстоятельство не из тех, что можно не учитывать или отбросить в сторону. Но даже такой благородный представитель науки ощипывания голубков и обирания простофиль, как Фред Ганнерсайд — гений в своем деле и один из тех, у кого я не стыжусь поучиться, — так и тот, насколько только мне известно, не преуспел больше, чем приблизиться к нему на почтительное расстояние. Собственно говоря, бедняга Фред основательно поиздержался из-за этого, так как ему пришлось расстаться с довольно значительной суммой денег, когда он последовал за герцогом на континент. И все было без толку! За герцогом тщательно следили — и не только его слуги, но и какой-то военный джентльмен, которого Фред сильно невзлюбил. Я и сам отказался было от всяких планов подступиться к нему, но последнее маленькое разногласие с магистром в Бате не заставило меня заострить мой ум. И мысли мои снова вернулись к Сейлу. Я льщу себя надеждой, что мой экскурс в историю его семьи и в самые незначительные обстоятельства его собственной жизни был и подробным, и полезным. Расставленный его кузену силок мог бы быть тонким ходом и мог бы принести успех, если бы только не одна маленькая ошибка — и признаю, я совершил ее.