Затем он во всех подробностях расписал скачки задом наперед, перечислил всех действующих лиц, включая портного, владелицу кондитерской, сторожа и трех фермеров, и уже собирался закончить письмо, как вспомнил еще кое-что, чем хотел поделиться с Гидеоном. «Если же ты никогда обо мне больше не услышишь, то знай, что я покинул страну вместе с прекраснейшим созданием, которое когда-нибудь встречал в своей жизни. Увы, должно быть, новость о моей помолвке уже появилась в „Газетт“! Если бы я мог описать тебе свою возлюбленную… но никакими словами не передать ее красоту. Мое сердце было поражено с первого же взгляда. Навсегда преданный тебе, Адольф».
Он запечатал письмо, надписал его, отметив про себя, что оно несомненно приведет Гидеона в аукционный зал при первой же возможности. Был еще ранний вечер, и гул голосов в пивной слабо доносился до герцога. Он как раз раздумывал, не пойти ли ему поразвлечься, как в дверь постучали, вошел слуга и, окинув его взглядом, любопытным и одновременно неодобрительным, сообщил, что внизу его ждет какая-то молодая особа.
— Во всяком случае, — добавил он, — я не знаю, кто это может быть, поскольку кроме вас никого похожего на описание, данное ею, здесь нет.
— Молодая особа? — эхом повторил герцог. — Вы верно ошибаетесь! — Неожиданное подозрение заставило его покраснеть. — Боже мой!
Слуга следил за его смущением с явным удовольствием.
— А! И она не хочет уходить, хоть я и сказал ей!
— Я спущусь! — поспешно проговорил герцог, направился к лестнице и заглянул вниз. Там на стуле, с саквояжем на коленях и еще одним возле ног, сидела Белинда, ее очаровательное личико выглядывало из голубой шляпки, а пальто было наглухо застегнуто на белой шейке. Перед ней с выражением явной враждебности стояла миссис Эплбай.
Какой-то инстинкт подсказал герцогу, что у него будут неприятности. Благоразумный человек вернулся бы тот час в свою комнату, отрицая всякое знакомство с посетительницей, и позволил бы миссис Эплбай избавиться от нее, что удалось бы очень скоро. Но герцог имел либо слишком мало благоразумия, либо слишком много благородства, чтобы поступить подобным образом. Он спустился вниз.
Обе дамы подняли головы, одна из них приветствовала его ослепительной улыбкой, а другая — словами негодования.
— О, сэр, пожалуйста, я должна была прийти, — сказала Белинда.
— Эта молодая девушка, сэр, — мрачно заявила миссис Эплбай, — кажется, знает вас, хотя не называет вашего имени! И я собираюсь заметить вам, сэр, что мой дом всегда был респектабельным, и подобных вещей я не потерплю!
— О, тише, миссис Эплбай! — взмолился герцог. — Я знаком с этой леди!
— О, в этом-то я не сомневаюсь, сэр! Герцог пытался мысленно отыскать объяснение, способное удовлетворить хозяйку гостиницы, и смог найти только одно.
— Она — сестра Тома! — сказал он, отчаянно надеясь, что Белинда не станет отрицать этого. — Она ищет его!
Белинда, словно уловив смысл его слов, кивнула и улыбнулась миссис Эплбай.
— Действительно? — спросила хозяйка. — Тогда, возможно, вы соблаговолите сказать мне, какое у вас дело, мисс!
— Найти Тома, — радостно повторила Белинда.
— Никогда еше не слышала такой выдумки, за всю свою жизнь! — сердито воскликнула миссис Эплбай. — Вы похожи на него не больше меня! Сэр, вы должны знать…
— И я принесла с собой все свои веши, потому что не смею вернуться назад. Может, вы позаботитесь обо мне, сэр? — добавила Белинда, обращая свой пламенный взгляд на герцога.
— Но только не в моем доме! — заявила миссис Эплбай без колебаний.
К тому времени маленькая аудитория, состоявшая из слуги-буфетчика, коридорного, бармена и двух горничных, собралась в зале, и герцог, со скорбью обнаруживший себя в центре внимания, сказал:
— Пожалуйста, поднимитесь в апартаменты, мисс… мисс Мэмбл! И вы тоже, миссис Эплбай! Я хочу поговорить с вами наедине!
Белинда с готовностью встала. Герцог взял у нее вещи, и миссис Эплбай, поинтересовавшись, есть ли у слуг другие дела, кроме как стоять, разинув рот, добавила, что никакие объяснения не примирят ее с пребыванием Белинды в гостинице. Но когда Белинда и герцог стали подниматься по лестнице, она тоже последовала за ними, продолжая свой угрожающий монолог. Герцог проводил Белинду в комнату, поставил ее вещи и плотно прикрыл дверь. Потом он повернулся к миссис Эплбай. Эта сомневавшаяся леди тут же разразилась речью. Если, заявила она, мистер Руффорд имеет хоть малейшую надежду оставить эту девицу под ее крышей дольше, чем на час, то он очень ошибается! После всего происшедшего задень она ожидала чего-нибудь подобного, но ребячьи шалости — это одно, а такие выходки — совсем другое.
— Миссис Эплбай, — прервал ее герцог, — неужели вы всерьез полагаете, что я питаю хоть какие-то неблаговидные надежды по отношению к этому ребенку? Она ведь едва переступила порог школы!
— Я ничего не знаю о ваших намерениях, сэр, — возразила миссис Эплбай, — но ее-то — достаточно ясные, и я не сдам ей комнату в своем доме!
— Тогда я уступлю ей свою и буду спать на диване в гостиной, — спокойно сказал герцог.
Миссис Эплбай даже потеряла дар речи.
— Вы не можете, — продолжал герцог, — выгнать ребенка на улицу в этот час. Я просто уверен, что вы слишком хорошая женщина, чтобы поступить так.
— Пусть она идет туда, откуда пришла! — разгневанно произнесла миссис Эплбай.
— Но это совершенно невозможно. Видимо, мне придется рассказать вам всю историю от начала до конца.
После этого он заговорил, сам изумляясь своим словам и повергая миссис Эплбай в еще большее удивление, сочиняя о двух ничего не подозревавших персонах — Белинде и мистере Томасе Мэмбле — красочную и фантастическую историю, в которой действовали нарушающие свои обязанности опекуны, жестокие отчимы и ужасные преследования. Он представил себя в роли тайного посланника, но, не найдя веской причины для появления «посланника» в Бэлдоке, наплел что-то об убежище. Он рассказывал так загадочно, что вконец сбитая с толку миссис Эплбай сдалась и сказала, что Белинде, возможно, подойдет маленькая спальня в глубине дома, только на одну ночь, но и то не потому, что поверила хоть одному слову мистера Руффорда, а потому, что считала себя не совсем уж безжалостной женщиной.
Герцог, совершенно обессилев от упражнений по развитию воображения, обтер платком взмокший лоб, как только миссис Эплбай отправилась приготовить комнату, и вошел в свою гостиную.
Он обнаружил, что Белинда, сняв шляпку и пальто, расположилась в кресле возле камина и жевала одно из яблок, которые Том оставил в корзинке на столике. Она приветствовала своего господина с ангельской улыбкой и сказала: