далее, чем в сорока метрах, обернулся для носителя прокушенным языком — при ударе о палубу.
— Хетч! — Он скользнул взглядом по экранам в попытке охватить панораму сражения.
Три линкора громоздкими тенями укрыли западный сектор, пятерка крейсеров — восточный. Ракеты канули в скоплении десантной техники; мешанину из брони, реактивных струй и обломков операторам не разгрести. Одна беда — тактическое командование приказало легким судам уйти под прикрытие тяжелых кораблей и задействовать лазерные турели.
Две нити, семь, двадцать одна — цепи разрядов сотворили из мира решетчатое окно.
Удар, еще удар…
Защитное поле, раз вспыхнув, сияло постоянно. Поток визуальной информации резко оскудел.
— Слепой слепца… — Охотник не признал свой голос. Хриплый, сдавленный.
Усилием воли разогнал марево перегрузки. Калейдоскоп боя чуть прояснился. Катера за номерами 9, 11, 14 и 17 приказали долго жить — зацепили палубные надстройки крейсера «Дьяго» и расчлененные многочисленными залпами отправились в бесконечный темный дрейф по галактике. Потенциал неумолимо снижался.
Экраны замерцали красным: УКОБовская эскадра завершила повторное наведение.
— Ego salutant, — выдохнул димп.
Средоточие не взяло, не схарчит и патруль. Трудно поймать сверхскоростной волчок, источавший антиматерию. Катера обратились аннигиляционными вихрями, что разбили патрульное построение. Модуляторы попытались оценить их траекторию, но вуаль гибнущей материи смазала картину.
— Критический уровень энергорезерва, — бесстрастно объявил компьютер.
— Знаю! — прохрипел Николай.
Две сотни метров до выхода на прямой вектор к исполинской станции ЦУКОБа — к зонам BL и PR-E, где последнего часа ждали блоки развязки — коммутаторы, ведающие распределением энергии по секционным централям. Спасибо инструкторам — ознакомили с конструктивом…
Скорость, точно ожившее безумие.
Николай подался вперед — на длину защитных ремней.
Башни тяжелых пульсаторов, установленных на станции, срезали две цели, три…
Энергетическими шарами, уносящимися в кильватер, вспухли 10, 12 и 13 катера. Растянулись кометами на экранах заднего обзора и пропали в бездне.
Финишная прямая.
Флагман вильнул в сторону…
***
Требовалось что-то предпринять. Здравое рассуждение… Но мозг отказывался просчитывать варианты, упорно склоняясь к закономерному итогу. Последний путь, билет в один конец — сотни названий, а дорога одна.
Женщина сплюнула. Крепче ухватилась за пульсатор.
За узкой полосой баррикад открытый участок залы, изрезанные зарядами стены и далее команды патрульных в укрытиях. Если прислушаться, можно уловить движение — как саранча за барьером, снуют в надежде победить…
Нет! Ублюдки и недоноски…
Талла планомерно накачивала себя яростью — пригибалась к земле, едва ли не рычала, выбирая цель…Судьба распорядилась иначе — отсек содрогнулся в апокалиптическом ударе. Замерцал свет — резкими контрастами, превратившими мир в набор голоснимков.
Амазонка отпрянула в укрытие. Заложники встрепенулись, послышались крики…
Женщина вслепую рыскала прицелом лима по изменчивым теням.
Где, какого?! Вопросы хаотичной волной захлестнули мозг и растворились в нестерпимом реве, что пробил потолок залы. Из разлома, оскалившегося зубьями плит, выплеснулась струя огня, красновато-белой лентой обрушилась вниз. Дальше хуже…
Вздыбился пол, отбросив Таллу. Панорама раздвоилась, сломалась от дикой вибрации, посыпались стеновые крепления… Конструкции исчезали в огненном вале сгустками металла, следом растворялась горевшая плоть.
Ориентируясь на скрежет металла, женщина успела повернуться. Новая серия толчков бросила ее на вентиляционную решетку и придавила грузом ферропластика. Баррикада стремительно рушилась, острыми гранями резала плоть.
Талла с криком ухватилась разбитыми пальцами за ребро машинного блока. Попробовала высвободить ногу… Уцелевшие десантники начали проявлять инициативу — изменчивыми тенями перебрались через завалы рухнувших стен.
Где лим?! Где хоть что-нибудь?!
Крик.
Плохо, совсем плохо — определилась женщина. Кричали в тылу. Посмотреть бы… Как могла, ломая ногти, рассекая кожу, извернулась и посмотрела назад. Из расположенного на тридцатиметровой высоте узкого прямоугольника шахты пулей вылетел безопасник. Рядом, бликуя в огненном зареве, кувыркалась винтовка. Снайпера выбило из укрытия газовым пробоем.
Талла закусила губу и прокляла собственные амбиции.
Тянуться, рваться к спасению! Из стороны в сторону, хрустя осколками и тканью… Миллиметр за миллиметром.
Задымленное багрово-черное пространство рассекли лазерные прицелы. Перекрестными лучами указали Черной, куда следует целиться. Источники света короткими перебежками продвигались к центру отсека.
Три секунды… Палец на спусковом крючке, боль подавлена.
Даруя спасительное мгновение, из пожарища вынырнул человек-факел. Патрульные отвлеклись… А потом у кого-то сдали нервы; первый энергетический луч по воле случая рассек амазонке плечо.
***
Да будут славны оптимисты…
«Я в жопе». — Николай попытался осмыслить увиденное.
Справа, слева, внизу ослепительными вспышками подрывались катера. Дисковидными таранами касались поверхности станции, углублялись в тускло-серую броню и… гигантским выплеском обломков возвращались назад. Ударная волна без труда прожигала изоляционные переборки, ну а когда достигла распределительных трубопроводов, реакцию стало не остановить.
Несколько секций ЦУКОБа заблистали рисунком красноватых «вен». Топливно-энергетические централи вспыхивали огнем, который неудержимо сминал предохранительные контуры — плавил обшивку, прорывался к бездне космоса и там сходил на нет.
Офицерский состав на мостиках кораблей застыл перед обзорными экранами. Оплот безопасности готов рухнуть с пьедестала. Катастрофа ширилась — воздух с ураганной силой устремлялся в разломы и с последним хлопком выносил к онемевшим зрителям детали внутренних интерьеров. Герметизационные шлюзы отчасти пресекали безумие…
«Куснул знатно». — Николай направил бомбардируемый шрапнелью катер к огненному зеву пробоины. Почти успел…
Четыре охотничьих транспорта вынырнули из-за крейсерских глыб — элита, в отличие от рядовых десантников, обращала на гибель коллег ровно столько внимания, сколько требовал процесс ориентации. Либо не обращала совсем. Но вопреки тактической оценке димпа, Охотники предпочли отправиться к докам зоны 25 — не слишком продуктивный, но в целом разумный ход. Если альфа-противник никуда не денется со станции, то рисковать катерами незачем. В родной зоне и стены помогают.
Николай мельком припомнил «Кордаг». Хороший бар, уютный, знакомый до последней трещинки на стойке. Он канул в прошлое. По-другому нельзя… Никак.
Разлом, изрыгавший языки пламени, заглотил флагман. Мимо пронеслись рваные края обшивки, острые грани проскребли броню…
Внешняя акустика донесла вой, лязг и заунывный свист.
Тоннель, уводящий к искомым секторам, заманчиво блеснул изморозью на стенах и… Впереди дрогнул герметизационной створ. Автоматика блокировала утечку, грозя перечеркнуть усилия Охотника.
До опускавшейся плиты пятнадцать метров, семь…
Чуть ниже, левее… Димп мотнул головой, избавляясь от капель пота. Двигатель на максимум.
***
Очередной удар бросил Фолка на разливочные агрегаты. Давненько с ним не случалось ничего подобного — вечность иди две… Он прекратил счет на цифре три; в непосредственной близости от левого глазного объектива полыхнула зарница короткого замыкания. Вышибло предохранители… В прославленном «Кордаге» — месте, где начиналась и заканчивалась история — полетела проводка.
Привычную питейную атмосферу подменили запахи горелой изоляции и разлитой настойки — гордости винодельческих талантов бармена. Он трудился над рецептом год, занятый поисками смысла жизни.
Алый зрачок Фолка сузился от новой