«Диалектики мифа», завершенный, как мы уже знаем, в 1927 году, автор в дальнейшем включил в расширенную работу под названием «Диалектика мифа и сказки». Далее, осенью 1929 года именно к этой расширенной «Диалектике» было написано «Дополнение», которое не было разрешено Главлитом к печати. Тогда Лосев разделил «Диалектику» на две книги, «Диалектику мифа» и «Вещь и имя», каковые были разрешены к печати. Вторая из них выйти не успела, «Диалектика мифа» печатный станок увидела. При разбивке надвое и подготовке книги к выходу в нее было добавлено (как следует из показаний В.М. Лосевой в следственном «Деле») 20 – 30 страниц 28 «Дополнения». После ареста «Дополнение» было конфисковано и послужило предметом специального «реферата», который выполнила сотрудница ОГПУ Герасимова. Текст его не только оказался приобщен к «Делу», но и размножен в нескольких экземплярах для рассылки в адреса различных высокопоставленных лиц. Одним из читателей «реферата» Герасимовой, как недавно выяснилось, стал Емельян Ярославский 29, «рефератом» же воспользовался, судя по всему, и Максим Горький. А само «Дополнение» с тех пор исчезло, в архиве ФСБ РФ отыскалась только пустая обложка с названием (вот и еще одна вариация в нашей истории) «Добавления к книге А.Ф. Лосева „Диалектика мифа и сказки“». Вот так и рассеялись эти «Дополнения-Добавления» по белу свету: что-то осталось в архиве автора (некие еще подлежащие изучению и полной публикации фрагменты), что-то искаженно трансформировалось в тенденциозном «реферате» Герасимовой и еще раз исказилось в подаче М. Горьким, что-то сохранилось в виде вставок в «Диалектику мифа». Сказанным приходится ограничиваться. Конечно, проблема «Дополнения» требует самостоятельного изложения и нуждается в дальнейших кропотливых исследованиях.
Выделенные в результате нашего анализа три текстовые слоя «Диалектики мифа» совокупно составляют весь объем той машинописи-рукописи, что вернулась с Лубянки в архив Лосева. Именно этот текст следует считать тем, что называется «наборной рукописью» – тому подтверждением на каждой странице служат характерные следы пальцев, испачканных типографской краской. Однако между данным текстом и окончательным печатным экземпляром имеется ряд расхождений, каковые естественно понимать как корректурные авторские правки. Это – четвертый, теперь уже завершающий слой «Диалектики мифа». Правка случилась небольшой (общий объем составляет около 15 строк), а ее содержательная направленность вполне следует духу «Дополнений». Здесь не вводится новых примеров и образов, но только оттачивается стилистика дополнений третьего слоя – ведется речь о квартирах, которые страшны без света лампад; о еврейской микве и обрезании; о женской психологии; еще о «половых дел мастере» В.В. Розанове. На последнем наблюдении мы и завершим наш (скорее все-таки предварительный) разбор многотрудной истории создания текста «Диалектики мифа» 30.
Остался не проясненным только один вопрос, который был поставлен в начале наших заметок, – о втором неведомом читателе «Диалектики мифа», оставившем приметы тщательных трудов своих на экземпляре из Российской Государственной библиотеки. Ответ на этот вопрос оказался, как ни странно, тоже возможен. По ходу установления имени читателя удалось также получить некоторые новые факты, связанные с биографией книги Лосева. Но обо всем по порядку.
Собственно говоря, этот читатель сам сообщил о чтении именно «Диалектики мифа» именно в упомянутой библиотеке (называлась она, конечно, несколько иначе), и сообщил именно автору книги. В архиве Лосева недавно отыскалось два письма от Николая Николаевича Русова, довольно известного в 1910 – 1920-е годы писателя и библиографа (об этих письмах вкратце упомянуто в ряде публикаций А.А. Тахо-Годи; здесь мы используем фрагменты писем несколько более развернуто). В первом письме от 31 мая 1942 года Н.Н. Русов, в частности, писал:
«С упоением и восторгом, возбужденный вихрем Ваших замечательных мыслей, заканчиваю чтение Вашей книги „Диалектика мифа“, книги, глубоко интимной и лирической при всей ее насыщенности умозрительным элементом и логическим остроумием. Наслаждаюсь я этим занятием за столом библиотеки им. Ленина, где Ваша книга хранится под шифром С52/16 и спокойно выдается всем желающим. Для полноты собрания Ваших сочинений я собираюсь переписать от руки и [обратим внимание на это „и“] „Диалектику мифа“. Не могу отказать себе в нескольких цитатах <…>»
– цитаты мы за неимением места опускаем, касались они общих взглядов автора на науку вообще и позитивизм в частности; разумеется, по условиям военного времени (письма проверялись) в «избранное» не могло попасть слишком многое. В другом письме от 1 августа тот же корреспондент сообщал:
«К данному моменту урывками я закончил переписку „Диалектики мифа“ и отдал для перепечатки на машинке».
Нет слов – завидный у книги оказался читатель. Так не Русова ли пометки остались на страницах библиотечного экземпляра? К сожалению, оба письма этого замечательного читателя стали доступны нам в виде машинописной копии (в архиве есть и рукопись), потому простейшую операцию сличения почерка проделать сразу не получилось. Кроме того, общая тональность писем явственно свидетельствовала, что корреспондент был давно знаком адресату и потому, не трудно предположить, должен быть «в курсе» не столь давних перипетий с «Диалектикой мифа». Все это заставило искать следы Н.Н. Русова в некоторых отечественных архивах. Результат не замедлил: в Отделе рукописей Российской Национальной библиотеки (г. Санкт-Петербург) в фонде Э.Ф. Голлербаха, старинного друга Н.Н. Русова, оказалось большое количество писем последнего. Сравнить почерки и убедиться, что эти письма заполнены уже знакомыми нам буквами-бисеринками и что излюбленные чернила в письмах черные, не составляло особого труда. Но в некоторых посланиях к Голлербаху сообщалось и нечто более интересное для нашей темы. Так, в письме от 21 января 1929 года Н.Н. Русов признавался: «Сейчас я больше работаю для себя, в уединенном чтении, размышлении – меня завлекли проблемы чисто отвлеченные: логика и гносеология, для чего нужны математика, языки…». И чуть ниже добавлял: «Из философов медленно поглощаю богатейшие книги нашего А.Ф. Лосева» 31. В письме от 24 декабря 1929 года есть новая информация: «Попадались ли когда-нибудь в твои руки философские книги А.Ф. Лосева? Я с ним сблизился. Мыслитель фундаментальный, своеобразный, увлекательный в стиле и в развертывании своих обдумываний» 32. А позже (открытка от 4 января 1930 года), видимо, в ответ на просьбу Голлербаха сообщается домашний адрес Лосева – теперь, выходит, философ интересует обоих. Сохранился в переписке и такой несколько загадочный след – он тоже скорее всего лосевский: «У тебя должен быть экземпляр Мифологии в не сброшюрованном виде, который ты читал в Узком. А сама книга – изъята» 33. Нужно учесть, что это написано на открытке (от 20 июля 1930 года), где по определению предполагается стиль не только телеграфный, но и не без шифровки. Потому вполне правдоподобно