Читать интересную книгу Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах - Эд Лейси

Он рассмеялся и ткнул меня в локоть. Я смотрел на него и удивлялся: ну совсем еще ребенок, только глаза и голос как у взрослого мужчины.

— Ты как скала, Марти, непробиваемый и незыблемый. Помнишь, как ты давал мне уроки бокса? В армии я выступал на ринге в легчайшем весе.

Мы подошли к двери.

— Если бы я знал, какой любопытной Варварой ты станешь, я бы преподал тебе уроки единоборства без оружия.

Я проводил малыша до выхода, и там мы попрощались. В начале первого ночи я взял со стойки портье утреннюю газету и сказал Дьюи:

— Ну теперь, может, сосну чуток.

Дьюи раньше работал на почте, а теперь вышел на пенсию. Это был лунноликий старик с водянистыми глазками и с сизым мясистым носом, усеянным синими прожилками, точно речушками на карте, — результат обильных возлияний, которые он позволял себе и в свои шестьдесят восемь.

— Слишком жарко — разве тут уснешь! Ну что, хренов полицейский клянчил что-то?

— Нет, он просто зашел меня проведать.

— Забавный полицейский. Больно он молод, что-то не верится, что он мог быть твоим напарником.

— Он когда-то был моим сыном, — ответил я, уходя прочь. Дьюи даже глазом не моргнул.

Я принял душ, почистил зубы и почувствовал себя превосходно. Потом упал на кровать и стал читать газету с последней — спортивной — страницы.

Особых сенсаций я не нашел: стоппер «Джайентс» вывихнул лодыжку, у «Доджерс» по-прежнему оставался «теоретический» шанс попасть в финал. Комиксы были не смешными. Еще я обнаружил фотографию пикантной симпатяшки, которая добивалась развода по причине «недостатка поцелуев» в ее браке. Приличного вида парень по фамилии Мадд обчистил банк — взял сорок пять штук, пугнув персонал игрушечным кольтом. Альберто Бокьо, казначей мафии, все еще сидел в Майами, забаррикадировавшись в номере отеля, предлагая местным властям выкурить его оттуда силой и грозя подать судебный иск на муниципалитет Майами за то, что его публично обозвали «гангстером». На первой странице, как всегда, стращали грядущей войной с коммунистическим блоком.

В одном комментарии делался прозрачный намек на то, что все бои боксеров-профессионалов куплены заранее, автор другого настаивал, что Бокьо раньше что-то не отличался такой наглостью — с чего это он так расхрабрился… Еще была стандартная заметка об очередном развалившемся голливудском браке — «как только дело дойдет до суда, на страницы газет прольются потоки грязи».

Я бросил газету на пол и выключил свет. Никакой особой грязи я что-то не заметил и подумал, что газетчики пишут о такой пошлятине по причине отсутствия другого материала. А что касается парня по фамилии Мадд, то чтобы воспользоваться детским пистолетом при взятии банка, надо обладать куда большим мужеством, чем многим кажется. Но про Бокьо написали правильно — этот и впрямь был одним из сильных мира сего. B’ возрасте двадцати трех лет его засадили за вооруженное нападение, потом он исчез со страниц криминальной хроники, пока на транслируемых по национальному телевидению сенатских слушаниях по организованной преступности его не разоблачили: будучи одним из столпов высшего общества Нью-Джерси — сынок в Йельском университете, дочка заканчивает престижную школу для девочек, — папа контролировал финансовые дела крупнейшей в стране мафиозной группировки.

Я поворочался, устраиваясь поудобнее, и стал думать, скоро ли Лоуренс пронюхает про мои истинные дела в этом отеле. Впрочем, будучи полицейским-почасовиком, он вряд ли сумеет докопаться. А если и сумеет, какая мне разница?

Стало прохладно, я накрылся одеялом и провалился в сон… Проснулся я около шести, потный, как мышь, еще не стряхнув с себя остатков моего кошмарного сновидения. Черт побери, уже несколько лет я не видел этого сна… Искаженное злобой лицо миссис Да Косты. И ее крик: «Ах ты, бандюга с полицейским значком!» Я отчетливо видел ее — точно она стояла совсем радом, — но ничего плохого в этом не было, ведь она была ужасно аппетитная бабенка. И за каким чертом ей понадобилось выходить замуж за того колченогого художника-пуэрториканца!

Она мне приснилась потому, что накануне я думал о Дот. Ох уж эти женщины… Ну почему Дот бросила меня из-за этого? То побоище ее совершенно не касалось. А что, интересно, сталось с блондинкой Да Коста? Может быть, она все еще торчит в дурдоме?

Я потянулся и сел. Во рту был все тот же мерзкий привкус. Я еще не проснулся окончательно, поэтому включил радио и стал думать о Мадде, грабанувшем банк с игрушечной пушкой. Откуда полиции стало известно его имя? Я поднял газету и перечитал репортаж. Нет, все-таки эти дилетанты полные кретины! Мадд, оказывается, служил бухгалтером в том самом банке, который он ограбил. Ну, сейчас-то его уже, наверное, оприходовали.

Я встал и принял душ. Чувствовал я себя отлично, вот только бы не этот жуткий привкус во рту. После вынужденной голодовки и отказа от спиртного да еще из-за этой чертовой жары я сбросил порядка десяти фунтов. Из-под кожи опять проступили мускулы.

Надев свой голубой «тропический» костюм (глядя на него, сразу становилось ясно, что «выгодные покупки» не для крутых), я вышел в вестибюль. Полусонная горничная начала утреннюю уборку, а Дьюи мирно посапывал в исполинском кресле-качалке за стойкой портье. В дверях я столкнулся с Лоусоном — дневным портье (он же лифтер и носильщик). На нем была шелковая рубашка-поло, под мышкой большая книга. Этот парень со стрижкой «крю-кат» вечно сидел за стойкой, уткнувшись в книгу, к тому же он, наверное, был «голубым» — все якшался с художниками из Гринвич-Виллидж. Он мельком взглянул на мой костюм и спросил:

— Это что на вас надето — шатер цирка-шапито?

— А что? Хочешь устроиться к нам глотателем огня?

— Ваш юмор под стать вашему костюму — он вам не к лицу. Что-то вы сегодня рановато, мистер Бонд?

— Ага, проверяю, когда ты выходишь на работу.

Его тонкие губы сложились в ироническую усмешку.

— У них еще хватает наглости меня проверять, при том, что я трублю двенадцатичасовую смену!

— А ты бы хотел организовать тут профсоюз? — Я бы не удивился, узнав, что этот умник — социалист.

Все мы в «Гровере» тянем лямку сверхурочно, но игра стоит свеч. А Лоусон ни черта не делает, только и знает, что почитывает свои книжонки. Самая работа начинается у нас к вечеру, когда на смену заступает Дьюи.

Я отправился в кафе на Гамильтон-сквер, выпил кофе, съел тост, после чего у меня разыгрался аппетит и я прикончил пяток блинов, здоровенный ломоть яблочного пирога и выпил’ еще чашку кофе. Часы показывали семь, и делать мне было нечего. По пути к Вашингтон-парку я присел на лавочку и стал смотреть, как какой-то старый пень кормит голубей хлебными крошками из пакета. Когда две толстые птицы вспорхнули ему на ладонь, он бросил на меня гордый взгляд. Потом я решил доехать на автобусе до большого универмага и купить себе носки и пару рубашек. Я сошел на Пятьдесят седьмой улице и направился в «Мейсиз», но универмаг был еще закрыт. Тогда я купил себе стакан кофе со льдом и попробовал выкурить сигарету.

Дым попал в желудок, и меня одолела страшная отрыжка. Я купил алказельцер и мятные таблетки. О магазине я и думать забыл.

Позвонив в офис Арту Дюпре, я нарвался на его секретаршу, сообщившую, что его нет на месте. Тогда я отыскал в телефонной книге его домашний номер. Он снял трубку со словами: «Дюпре слушает».

— Доктор, у меня беда, — пропищал я девчачьим голосишком.

— Кто это?

— Ох, доктор, у меня ужасная беда! Я не замужем, и аптекарь сказал, что вы все сделаете.

— Кто это? Какой врач вам нужен?

— Ах, так вы врач? А мне нужен сержант Дюпре! — сказал я нормальным голосом.

— Марти Бонд со своими идиотскими шуточками! Как дела, старина?

— Арт, я то ли отравился, то ли еще что. У меня кишки крутит и желудок разрывается. Ты можешь меня осмотреть сейчас?

— Конечно. В одиннадцать сможешь?

— Да.

— А какие симптомы, Арт? Рвота есть?

— Нет. Но позывы есть. И расстройство желудка. Я протяну кое-как до одиннадцати — вопрос в том, буду ли я жить потом?

— Вопрос неглупый. Сбылась мечта призывника — его ротный наконец-то обратился к нему за помощью. Ну, увидимся в одиннадцать, а до тех пор не пей ни холодного, ни горячительного.

— Понял.

У меня в запасе было еще два часа, и я поехал на автобусе в центр. Солнце — еще один мой мучитель — стояло уже высоко. Я снял пиджак и подумал, не сгонять ли мне на Кони-Айленд или на пляж. Но я ничего не хотел, только с нетерпением ждал визита к Арту. Он был врачом в моей части военной полиции и спас меня от серьезных неприятностей в Англии, когда я чуть не убил наглого итальяшку, ушедшего в самоволку.

У Арта котелок всегда варил, он мечтал получить диплом врача и ему это удалось. Я бы в колледже смотрелся глупо. Да и чему я мог научиться? В мой вуз — Университет Зуботычин — принимали без экзаменов.