Читать интересную книгу Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах - Эд Лейси

— Я никогда не ложусь раньше трех-четырех утра. В последнее время я ел какую-то дрянь и у меня что-то нелады с пищеварением. Желудок болит, заснуть не могу… Так, говоришь, ты учишься в колледже?

Он кивнул.

— В юридическом. Я хотел пойти работать, а учиться на вечернем, да мама — так здорово! — настояла, чтобы я пошел на дневное.

— А что это ты нацепил самодельный полицейский значок?

Он зарделся.

— Ну, это я подумал, что с ним мне легче будет почувствовать себя полицейским, а когда сдам экзамены — стану настоящим…

— Ты же на стряпчего учишься — зачем тебе становиться полицейским?

Он весело улыбнулся, точно я удачно сострил.

— С фамилией Бонд кем бы я еще мог стать? Ребята в отделении, кадровые полицейские, спрашивали, не твой ли я родственник.

— На этом участке меня еще помнят?

— Тебя все помнят.

— А вы… гражданская оборона… находитесь в подчинении у капитана этого участка?

— Нет у нас своя организация. До этого я был приписан к отделению полиции в Бронксе. Но я работаю вместе с кадровыми полицейскими.

— Они тебя не обижают — из-за меня?

Он расстегнул верхнюю пуговицу, сдвинул фуражку на затылок и как ни в чем не бывало ответил:

— Кто может обидеть сына Марти Бонда, самого лучшего полицейского Нью-Йорка? — Твердо и уверенно сказал. Этот паренек, пожалуй, был покрепче, чем казался со стороны. Или просто чокнутым.

— Меня так до сих пор называют?

— Ну, кое-кто вспоминает и о… деле Грэхема, как ты осрамил всю полицию… Но я их пресекаю — напоминаю, что ты самый знаменитый полицейский за всю историю нью-йоркских правоохранительных органов.

— Грэхем? Вот гад вонючий…

— Как дела в отеле?

— Скука смертная. Ты и думать забудь о полиции, Лоуренс. Дрянная работа, тебя ж все будут ненавидеть.

— Я бы так не сказал. Закон для меня не пустой звук, и я собираюсь стоять на страже закона, — он понизил голос. — В конце концов, я же не только ношу твою фамилию, мой родной отец погиб на посту. Так что мне в полиции самое место. Вот мне бы только нарастить еще побольше мускулов — и из меня выйдет хороший полицейский.

Я уже собрался сказать, что на свете нет такой породы, как «хороший полицейский», и быть не может, но в такую жару мне было лень затевать спор. Поэтому я просто сказал:

— Говорят, в полиции служат немало студентов?

Он снова усмехнулся, а я подумал, что если бы не его цыплячья шея, вид у него был вполне бравый.

— Да сегодня только ленивый не идет в колледж по льготе для дембелей[4]. Ты не знал, что я два года оттрубил в армии?

— И за океаном служил?

— Бог избавил от такого счастья. Всю дорогу сидел в Форте-Дикс[5]. — Он оглядел мой кабинет: в ночное время тут, казалось, царил еще больший беспорядок, чем днем. — Слушай, Марти, а эта твоя работа в отеле, наверное, непыльная?

— Вышибаю алкаша раз в неделю, ловлю постояльцев с крадеными полотенцами. Такая вот работенка.

— А не пытался открыть свое агентство?

— Это только в кино бывает. — Наступило тягостное молчание, которое я прервал, выдвинув ящик письменного стола. — Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. Марти, а ты все еще женат на той танцовщице?

— Да никакая она не танцовщица. Нет, мы расстались через год. А ты женат?

— Еще нет. Но вот поступлю в полицию и женюсь. — Он внимательно поглядел мне в глаза. — Какой-то у тебя вид… одинокий… папа.

— Давненько ты меня так называл. — Этот глупыш вечно называл меня то папой, то папкой.

— Я любил тебя называть папой. Я этим гордился.

— Неужели? Так ты считаешь, что мне одиноко? Я работаю, сплю, вот так дни и бегут. И если бы не эти помои, которыми я питался всю неделю и сорвал себе желудок, все у меня, можно сказать, прекрасно. А ты, надо думать, в отделении встречаешь лейтенанта Аша?

— Конечно. Смешно, я ведь не узнал его, когда встретил, а он меня сам остановил и спросил, не Лоуренс ли я Бонд — он все про меня знал. Он классный дядька, очень хороший работник. Вы долго были напарниками?

— Никогда не считал — лет пятнадцать, наверно.

Мы были хорошей командой. Он часто говаривал, что я кулак, а он мозг. М-да, Билл Аш свое дело знает… Надо думать.

Снова воцарилась тишина, и чем больше я разглядывал Лоуренса, тем больше он мне напоминал его отца, вот только старина Лоуренс был потолще. Я никогда не был с ним близко знаком — он, кажется, ввязался в разборку, и когда ему к спине приставили пушку, полез за своим кольтом. Я как раз в тот вечер был на дежурстве, и когда ребята в отделении решили скинуться для вдовы, мне поручили отнести ей деньги… Я часто думал о Дот. Наш с ней брак длился четыре года. Она мне нравилась: хорошая жена, умелая, домовитая. А Лоуренс всегда был долговязым тихоней и считал меня пупом земли.

Я, наверное, долго витал в своих воспоминаниях, потому что он вдруг спросил:

— Слушай, Марти, я уже давно хотел с тобой встретиться. Но только поговорив с лейтенантом Ашем, узнал, где тебя искать. И еще я пришел к тебе за советом. Пару часов назад у меня на дежурстве случилось… м-м… довольное странное происшествие, но никто в отделении почему-то и не заинтересовался.

— Да уж знаю, как оно бывает, — заметил я с улыбкой. — Первое же замеченное тобой правонарушение кажется тебе преступлением века… Погоди-ка, а вы, добровольцы, разве имеете право производить арест?

— Да, если мы на дежурстве. Строго говоря, мы, когда ходим в форме, обязаны следить за общественным порядком. Верно, это мое первое дело… или, можно сказать, неприятность. Но какая разница, — добавил Лоуренс серьезно.

Я просто не смог удержаться от улыбки. Ему было года двадцать два, а он все еще вел себя как ребенок с картонным револьвером.

— Ну и кого же ты арестовал?

— Да никого я не арестовал. Понимаешь, мы патрулируем вдвоем, и я шел по Бэррон-стрит со своим напарником… Он постарше меня, Джон Брит. По правде сказать, он зашел в один бар, спросить, не нальют ли ему стаканчик на халяву. Я этой ерундой не занимаюсь — вот я и остался стоять на улице его ждать. А чуть подальше от того бара была небольшая мясная лавка — «Оптовая мясная торговля Ланде». Ничего особенного, магазин как магазин, окна черным закрашены до половины. Дело в том, что хозяин Вильгельм Ланде уже несколько недель держит лавку закрытой. Вилли — так там называют мистера Ланде — говорит, у него был сердечный приступ и врач посоветовал ему немного отдохнуть. А то он такой нервный тип.

— Так что ему от тебя понадобилось? Чтоб ты ему вывихнутое плечо вправил? — пошутил я, думая, какой же этот паренек простодушный, если соглашается работать в полиции задарма.

— Марти, ты напрасно шутишь. Мне кажется, там очень серьезное дело.

— Ну ладно, но ты мне еще не сказал, в чем суть.

— Понимаешь, нас вообще-то должны посылать на ночное патрулирование, но в отделении все стараются, чтобы мы ходили засветло. Было начало восьмого, когда ко мне подбежал мальчик и сказал, что кто-то разбил стекло в мясной лавке — изнутри. Я не стал ждать Брита и побежал к лавке. Дверь оказалась не заперта и, зайдя внутрь, я обнаружил связанного Ланде. Сначала он заявил, что около шести вечера его ограбили и избили, но ему удалось доползти до тесака, он швырнул его в окно и разбил стекло. Ланде был почти в истерике, просто в шоке, когда я его развязывал. Он орал, что два подростка отняли у него пятьдесят тысяч.

— Пятьдесят тысяч? У него, наверно, сумасшедшая страховка! — заметил я.

— Именно это и показалось мне подозрительным, — подхватил Лоуренс. — Я стал снимать показания, и он дал мне достаточно подробное описание ребят, а потом вдруг как воды в рот набрал. Просто как будто его заткнули. Говорит, все, мне надо срочно позвонить. У него в лавке небольшой кабинет и в приемной стол стоит с телефоном. Он набрал номер и что-то пробормотал насчет налета. Мне кажется, я услышал такие слова: «Не уверен, я потерял сознание». Поклясться не могу, но кажется, именно так он и сказал. А потом он, должно быть, сказал, что рядом с ним находится полицейский — он-то, видно, решил, что я настоящий полицейский — потому что он искоса посмотрел на меня и сказал: «Да, да». Потом он долго слушал, а потом положил трубку. А ко мне вернулся — так совсем преобразился: улыбается, сосем успокоился. И вот что самое удивительное: он полностью изменил свои показания. Начал меня уверять, будто ограбление ему-де привиделось, потом пошел к холодильнику, достал оттуда банку ветчины и стал ее мне совать, приговаривая, что ни пятидесяти тысяч не было, ни двух грабителей. И напоследок попросил все выкинуть из головы.

— Ну и где же ветчина?

— Марти! Он же пытался дать мне взятку!

— Ну ладно, ладно, Итак, ты отверг ветчину. А как ты объяснишь, что он был связан?

Лоуренс вытащил из карману пачку сигарет и предложил мне. Я уже неделю не мог взять сигарету в зубы и отказался. А он закурил, выпустил через ноздри две струи дыма и сказал: