Читать интересную книгу Трофейщик - Алексей Рыбин

— Знаешь, дружище, — тоже помолчав немного, сказал Роберт, — меня агитировать не надо. Уж агитировали, хватит. Сыт по горло. За кашу спасибо, а я пойду, пожалуй… — Он начал подниматься со стула. — Извините за беспокойство…

— Сядь. — Голос Сергея Степановича стал жестким. — Сядь. Ты что, не понимаешь, что ли? Я же тебе помочь хочу. Ты ж мужик. Мужи-ик! Ты хоть знаешь, что сейчас происходит, или совсем мозги пропил? Совсем совесть рабочую потерял? Выборы в Государственную Думу — ты про это хоть слышал? Нет? A-а, насрать тебе? Так вот из-за таких, как ты, мы страну и просрали! Имей в виду — на этих выборах победим мы. Это однозначно. И это только начало. В этой стране все будет по-нашему. Потому что это наша страна. Не этих, которые за американские шмотки и машины готовы все отдать — и землю, и лес, и воздух, и душу продадут, мать-отца не пожалеют, нет, эта страна — наша. И тем, кто был против нас, не поздоровится, это я тоже тебе обещаю. Так что подумай, подумай хорошенько, Роберт Карлович. Хочешь вернуть себе все, что у тебя было, или хочешь дальше вот так по помойкам шляться, а потом, когда мы придем, думаешь, на блюдечке тебе все преподнесем? Ни хрена! Все получат те, кто этого заслужит. Борьбой, трудом, может быть, кровью. Это для нас время испытаний, и здесь компромиссов быть не может. Решай, Роберт, ты же рабочий человек, ты же свой, едрен-батон…

— Ну, хорошо. А что я должен буду делать?

— Ты ничего не должен. Ты будешь делать то, что тебе совесть твоя повелит. У нас работы пруд пруди.

— А жить где?

— Пристроим. Пока, первое время, здесь можешь ночевать. Комфорта маловато, конечно, но все лучше, чем в парадняке. Да, вот еще что. Про бухло забудь. Пока. Потом еще выпьем с тобой, Роберт, будет у нас еще праздник. А сейчас, друг, перетерпи. Тебе же на пользу пойдет. Потом еще спасибо скажешь. Договорились?

— Посмотрим. Так что делать-то?

— Пойдешь сейчас с Филиппом в наш комиссионный, возьмешь одежду поприличней. Нижнее потом сам себе купишь, когда заработаешь, этого у нас нет. Потом можешь взять газеты и иди на Невский, туда, откуда тебя вчера притащили пьяного. Встанешь и будешь торговать. Деньги принесешь сюда. Десять процентов — твои. Договорились?

— Попробуем.

Роберт снова отправился в кабинет близнецов, где его уже ждал оповещенный по телефону Филипп. Они поднялись на второй этаж, Филипп попросил Роберта немного обождать, сказав, что их магазин сейчас закрыт и ему нужно сходить за ключами, и оставил Роберта в пустом коридоре. Прослонявшись в одиночестве минут двадцать, он остановился у одной из закрытых дверей, откуда доносился четкий, размеренный голос, внятно читавший что-то вроде лекции. Роберт прислушался.

— …в форме латинской «V» при жесткой позиции запястья и пальцев. Удар вызывает временную слепоту и потерю сознания. Нос — сильно травмировать или даже убить противника вы можете, нанеся удар по переносице ребром ладони сбоку. Так же эффективен удар снизу тыльной стороной кисти. Этот удар может быть смертельным, так как приводит к проникновению носовой кости в мозг. Ну и, конечно же, висок. Сплетение нервов и артерий здесь расположено чрезвычайно близко к кожному покрову, и достаточно сильный удар вызывает мгновенную смерть. Если вы не хотите убить противника, бейте слабее — он получит лишь сотрясение мозга.

«Ну и дела, — Роберт застыл на месте, — это что же такое?..»

— Прямо под носом, в месте соединения носового хряща с верхней челюстью, находится густая сеть нервов. Вы можете схватить противника большим и указательным пальцами за верхнюю губу, и он будет полностью в вашей власти. Если вы хотите, чтобы он потерял сознание, нанесите сильный удар ребром ладони снизу по верхней губе.

Роберту вдруг стало интересно. Он представил себе еврейчика с Пушкинской, вспомнил его снисходительный взгляд, равнодушие, с которым тот позволил Роберту собрать пустые бутылки, и представил себе, как он хватает жиденка за верхнюю губу и приводит сюда, к Сергею Степановичу, а потом…

— …от спинного мозга отходит нервный ствол, который располагается очень близко под кожей в области почек. Прямой удар вторыми фалангами пальцев может привести к летальному исходу…

«Вот так, прямой удар фалангами, — Роберт согнул пальцы, подчиняясь указаниям невидимого учителя, — вот так, и прямой удар, на, на, сволочь, на!..»

— Роберт Карлович, вы что это? — Подошедший сзади Филипп весело смотрел на Роберта, тыкающего кулаком в воздух. — A-а, лекцию нашу слушаете? Ну, это пока не для вас. Тут у нас специально подобранные кадры — молодежь, энтузиасты.

— А для чего вам это все?

— А вы что, думаете, нам защищаться не от кого? На демонстрациях нас знаете как гоняют? Гоняли, вернее… Теперь-то не будут уже. Еще кто кого погоняет. — Филипп продолжал улыбаться. — Впрочем, если захотите потом, сможете присоединиться. Ребята просто изучают необходимые знания по самообороне — это в любом случае в жизни пригодится. Ну, пойдемте?

В небольшой комнатке с длинным прилавком, заваленным кучами поношенных вещей, Роберт выбрал себе почти новые джинсы и, к удивлению своему, нашел старенькую, но вполне крепкую кожаную черную куртку.

— А это можно взять? — спросил он у Филиппа, поднимая куртку в воздух.

— Да берите, конечно. Нужно же вам выглядеть пристойно.

В соседней комнате Филипп вручил Роберту пухлую пачку газет и сказал:

— Идите, Роберт Карлович, к Гостиному, там увидите наших — узнаете, я надеюсь. Спросите Нину Сергеевну, скажете, что от нас. Она вам все объяснит. Сами почитайте заодно. А вечерком ждем здесь, поужинаем, чайку попьем, поговорим. Ну, с Богом!

Нужно было в любом случае попасть домой: там было все — деньги, загранпаспорт, билет, вещи… Да черт с ними, с вещами, вот документы и деньги являлись необходимым и достаточным условием для дальнейшего существования. «Интересно, а про Катьку они знают? Сережа-то знает, вопрос в том, рассказал он им про нее или нет? Если рассказал, то это — все. Если нет, еще можно повертеться». Он позвонил из автомата на работу и услышал то, чего ждал, хотя втайне надеялся, что этого не произойдет: «Леха? Ты где? Не можешь приехать? А тебя тут спрашивали. Да какой-то мужик приходил, искал тебя…» Спрашивали. А дома, наверное, уже ждут. Вот черт!

Он шел по Загородному проспекту, который никогда не любил — узкие тротуары не вмещали непрерывного, густого в любое время дня людского потока, пешеходы задевали друг друга локтями, толкались, петляли, обходя медленно идущих впереди, и отскакивали от обгоняющих. В нескольких сантиметрах от людей проплывали металлические громады троллейбусов, неслись машины, путь постоянно преграждали короткие плотные стихийные очереди у бананово-помидорных развалов, хлопали двери магазинов, занимающих сплошной стеклянной лентой все первые этажи Загородного, выбрасывали на тротуар покупателей, которые тут же натыкались на прохожих. Здесь всегда было шумно, душно, неуютно и суетливо. Стоило чуть притормозить, как кто-то обязательно толкал в спину, ускорить же шаг было невозможно из-за колыхающихся впереди в едином ритме спин.

Опасность была повсюду. Алексей понимал это и готовил себя к неожиданному ее проявлению: она могла выскочить из внезапно затормозившей рядом машины, выстрелить из глухого, зияющего чернотой подъезда, случайно затесавшегося между сверкающими дверями магазинов, могла подойти сзади и хлопнуть по плечу рукой, казалось бы, обыкновенного прохожего, могла выскочить из-за угла бритоголовым молодцом — воздух стал плотным, и Алексей чувствовал его упругое сопротивление, шаги давались с трудом, словно в лицо ему дул шквальный ветер. «Стоп, хватит психовать. Нужно быть трезвым, нужно успокоиться и все-таки что-то придумать». Он сунул руку в карман за сигаретами и нащупал рядом с пачкой смятую, мягкую, истертую до ворсистости бумажку. Вытащив ее, он прочитал — «Игнат» — и семь цифр телефонного номера. Алексей вошел в метро — он и не заметил, как уже поравнялся с «Пушкинской», — купил несколько жетонов и направился в здание вокзала к телефонным будкам.

Игнат был дома, в своем, как он говорил, «отстойнике». Алексей, впрочем, так и предполагал: после торжеств по случаю окончания халтуры Игнат нигде больше и не мог находиться — отлеживался, отмокал в ванной, приводил себя в порядок для того, чтобы предстать перед своей семьей в лучшем виде.

«Леха? Проблемы? Приезжай. Давай, через полчаса я тебя встречаю на выходе с эскалатора в Озерках». — И Игнат повесил трубку.

Он бежал вниз по ребристым, едва заметно пружинящим под ногами ступенькам эскалатора, задевал локтем стоящих справа пассажиров — он никогда не понимал, почему они стоят, не идут, неужели они никуда не спешат?

Алексей чувствовал, что восприятие его обострилось до невероятности, скользя рукой по резиновому поручню, он различал участки, которые имели более высокую температуру — совсем чуть-чуть, — минуту назад чья-то рука задержалась на мгновение в этом месте и оставила частичку своего тепла, которое вот-вот уже смешается с гулким, с низким содержанием кислорода воздухом метро, но он успел прикоснуться к этому теплому пятнышку, принял чье-то тепло на себя. Алексей отчетливо слышал обрывки фраз, которыми перебрасывались пассажиры, — редкие слова, большинство людей понуро молчали, глядя в спину стоящего впереди: «…сдала, слава Бо… ждет… Собчак пошел в гору, потому…»