class="p1">– Неужели Максим действительно заслужил твое вероломное нападение? – спросила она почти невинным голосом.
Люсифер ничего не ответил. Его руки сжались в кулаки. Ему хотелось наброситься на королеву и бить ее до тех пор, пока лицо ее не превратится в кровавое месиво, – но он сдержался. Насилие ни к чему не привело бы. Если он причинит ей боль, ее раны быстро заживут, и тогда она отплатит ему сторицей. Он ненавидел себя за то, насколько беззащитен становился рядом с нею.
– На пол, – приказала королева. Ей не нужно было повышать голос, чтобы Люсифер сделал то, что ему велели. У него не было иного выбора. Если он откажется, Фрейя все равно найдет способ причинить ему боль.
Стянув рубаху через голову, он лег на холодные каменные плиты – и в следующий момент услышал, как в воздухе что-то просвистело. Кожаный хлыст сильно ударил его по левой лопатке. Он почувствовал, как кожа лопнула и по спине побежало что-то теплое и липкое.
Внутри него горячим огнем полыхнул гнев. Он ощутил, как гнев этот захлестывает все его естество, пока наконец не почувствовал его вкус на языке. Гнев. В гневе была его сила, его магия. Магия, которую он теперь изо всех сил швырнул в женщину, называющую себя его матерью.
Она этого заслуживала. О, как она этого заслуживала! Она была хуже любого чудовища, с которым ему когда-либо приходилось сражаться.
Его всепоглощающий гнев оказался бесполезен. Пылающая тьма просто отскочила от Фрейи, словно разбившись на тысячи осколков о невидимый щит.
Он не мог управлять ею. Не мог изменить рядом с ней ни одной-единственной тени. Он был бессилен. Вероятно, из-за того, что она приходилась ему матерью.
Мать. Он ненавидел, когда ему приходилось так ее называть. Она не заслуживала этого прекрасного слова. Нет!
На него обрушился еще один удар, и он прикусил язык, чтобы не закричать от боли.
– Неужели Максим действительно заслужил удар ножом в плечо? – до ужаса тихо спросила Фрейя. Люсифер стиснул зубы и ничего не ответил.
Третий удар хлыста.
– Отвечай! – приказала она, на этот раз громче.
– Он хотел изнасиловать Астру! – наконец прорычал он.
Кнут застыл в воздухе. Люсифер не видел Фрейи, но почувствовал, как она наклоняется к нему.
– Неправильный ответ, сын мой, – прошептала она ему на ухо, прежде чем снова размахнуться.
Злобный смех Фрейи заполнил комнату, когда Люсифер наконец издал исполненный боли стон. Он не позволял себе кричать. Он не хотел доставлять Фрейе такого удовольствия. Что бы он ни говорил, она всегда искажала правду – и всегда использовала сказанное против него самого.
После еще нескольких ударов он почти уже не чувствовал боли. Вместо этого мозг его словно забился ватой, мягко окутавшей его тело и разум. В следующий момент он провалился в благотворное забытье.
* * *
Мое сердце на мгновение перестало биться, а затем заколотилось так быстро, словно я пробежала несколько миль. Прежде чем я успела отреагировать, Леннокс выскочил из-за кустов и бросился к девушке – по всей вероятности, Астре. Я подавила желание бежать за ним и затаилась. Что бы ни случилось, я сейчас никак не могла помочь Люсиферу – и не хотела идти на неоправданный риск быть кем-либо узнанной.
Мне оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Леннокс вытащил из маленькой хижины, в которой предположительно хранилось различное оружие, длинную доску. Они с Астрой подняли на нее неподвижное тело Люсифера окровавленной спиной вверх. Схватившись затем каждый за свою сторону доски, они с трудом подняли эти импровизированные носилки и, спотыкаясь, двинулись в сторону леса. Я понятия не имела, куда они направлялись, но решила помочь им, даже если это означало выдать себя Астре. В какой-то момент она все равно узнала бы обо мне, так почему не сейчас?
Приняв такое решение, я побежала за ними и без колебаний подставила плечо.
Спину Люсифера покрывали длинные кровавые рубцы, которые мог оставить только хлыст. Без сомнения, это была работа его жестокой матери. Я подавила рвоту, глубоко вдохнула и постаралась не представлять себе беспомощно распростертого на земле Люсифера, которого стегают хлыстом.
Теперь я посмотрела на его лицо. Глаза его были закрыты; он был бледен и неподвижен. Страх охватил меня. Что, если он не потерял сознание, а уже скон…
– А ты, черт возьми, кто такая? – вырвала меня из мрачных мыслей Астра. У нее был необычно низкий, несколько хриплый и весьма сильный голос. Она показалась мне очень холодной, эта молодая женщина, научившаяся вызывать к себе уважение в замке, полном мужчин.
– Подруга Люсифера, – уклончиво ответила я; со всей правдой придется слегка повременить. – Куда вы его несете?
– К Элеоноре, – объяснила Астра, как будто это было само собой разумеющимся.
Я понятия не имела, кто такая эта Элеонора, но не осмелилась спросить, потому что не хотела выглядеть глупо. Руки мои продолжали сжимать грубое дерево, и я заставила себя сосредоточиться на неровной лесной тропинке, а не на измученном теле Люсифера. Мы уже почти перешли на бег.
На развилке Астра свернула влево, и вскоре мы вышли на небольшую полянку с забором посредине. Астра направилась к нему, распахнула ногой калитку, и мы поспешили по узенькой, выложенной галькой дорожке через сад.
Справа и слева дорожка была обрамлена яблонями и грушами, почти как аллея. Золотистые плоды удивительным образом, совсем не по сезону, свисали с ветвей. Маленькие пурпурные цветы, названия которых я не знала, росли среди мокрой от дождя пышной зеленой травы. Возле забора были обустроены грядки, на которых росли далеко не всегда известные мне травы и овощи. Я узнала лишь тыквы, помидоры и редиску. Все растения казались заколдованными – как бы иначе они созрели весной?
Посреди участка стоял маленький домик на столбах, выкрашенный в оранжевый цвет, с кривой крышей, поросшей мхом, и тысячей каких-то фигурок, вырезанных на деревянных стенах. Подойдя поближе, я узнала сову, оленя и других лесных животных, а также несколько растений. У красной двери росли высокие белые розы. Настоящая ведьмина избушка!
Мы быстро поднялись на три ступеньки крыльца, и Астра сильно постучала в дверь. Теперь нам оставалось только надеяться, что нас кто-то впустит.
Дверь открылась, и в проеме показалась сморщенная старушка. Она выглядела очень-очень дряхлой, столько у нее было морщин на лице. Длинный ее нос напоминал сморчок; темные глаза, казалось, искрились. Седые волосы старушки были собраны в пучок, а ее иссохшее тело закутано в темно-зеленый халат.
– Элеонора! – с облегчением воскликнула Астра.
В следующее мгновение старушка заметила Люсифера. Ее глаза расширились от ужаса. Довольно проворно развернувшись, она смахнула на пол книгу и перо с большого стола, стоявшего в центре помещения и занимавшего большую его часть. Положив доску на крыльцо, мы протащили безжизненное тело Люсифера через дверь и положили на стол.
– Ради всего святого! – запричитала старушка скрипучим голосом. – Что Фрейя опять сделала с ребенком? – Затем она повернулась к нам: – Идите к колодцу и наберите в платок снег.
Я собиралась было возразить, что для снега на улице было слишком тепло – но замолчала, увидев лицо Леннокса. Тот, нисколько не удивившись, принял из рук старушки большой платок в клетку. Мы поспешили к небольшому колодцу между фруктовыми деревьями, которого я раньше не заметила. Леннокс повернул рукоять барабана, и мгновение спустя ведро, наполненное снегом, поднялось к поверхности.
– Но как… – пробормотала я, чувствуя себя бесконечно глупой.
– Элеонора – ведьма, – коротко объяснил мне произошедшее Леннокс. – Она заколдовала весь сад, поэтому этот колодец круглый год наполнен снегом, а растения цветут в любое время года.
Я так и подумала, но это все равно показалось мне удивительным. Обычно я знала ведьм только как жадных и жестоких существ, но Элеонора казалась совершенно другой. Я вспомнила, как Люсифер однажды рассказал мне про добрую ведьму, у которой Астра училась зельеварению. Что ж, очевидно, я только что эту ведьму встретила.