— Следовало бы пороть тебя чаще, — буркнул тот.
— Ты вообще никогда нас не бил!
— И посмотри, чем это кончилось, своевольная ты девчонка! — поддразнил он.
— Господин Эмрис сказал, что мы поженимся первого ноября, и я рада это слышать, — выдохнула Майя.
— Любовь! — пробормотала Аргел, закатывая глаза. Горауин и Исбел рассмеялись.
На улице стемнело, и в зале зажгли факелы. Слуги подали ужин. За столом царило всеобщее веселье, но вскоре дети, устав от стольких волнений, запросились спать. Исбел тоже зевнула и объявила, что, если ей придется делать вышивку на свадебном платье Майи, нужно как следует отдохнуть. И поскольку она славилась своим искусством вышивальщицы, ее не стали задерживать. За ней последовала Аргел.
— Я прикажу запереть двери и погасить факелы, — объявил Мирин, ни к кому в особенности не обращаясь, и покинул зал в обществе Горауин.
— Они не слишком скрывают свою любовь, — тихо пояснила Майя возлюбленному.
— Ты в самом деле заперлась в спальне, пока нас не было? Девушка засмеялась и покраснела.
— Нет, господин. Меня уговорили выйти, как только отец скрылся из виду. Стыдно сказать, но я не голодала.
— А если бы твой отец отказал мне и не поехал в Иль-дю-Лак, ты исполнила бы свою угрозу? — допытывался он.
Майя кивнула:
— Я твоя, Эмрис. И не буду принадлежать никому другому.
Он протянул ей руку.
— Подойди и сядь мне на колени, Майя.
Она немедленно послушалась, потому что во сне он не раз держал ее в своих объятиях и она совсем его не боялась.
Едва она устроилась у него на коленях, как он принялся расшнуровывать ее платье и стянул с плеч лиф.
— Я хочу ласкать тебя. Хочу чувствовать под ладонями твою кожу.
Его пальцы развязали ленты камизы.
— Раньше мы этого не делали, — прошептала Майя с бешено заколотившимся сердцем.
— Не делали, — согласился он, отодвигая вырез камизы.
— Почему?
— Потому что ты не была по-настоящему моей, пока твой отец не согласился, — пояснил Эмрис Ллин, нежно гладя ее кончиками пальцев.
— Я стала твоей с того момента, когда ты впервые пришел ко мне, — возразила Майя, с обожанием глядя на него.
В ответ он стал нежно целовать ее, долго обводя языком ее губы, и когда она замурлыкала от удовольствия, завладел ее ртом в яростном безжалостном поцелуе, которому, казалось, не будет конца. Рука нырнула в вырез. Нашла полную округлую грудь и сжала, сначала слегка, потом сильнее.
— Ты не представляешь, Майя, какое раскаленное добела желание пожирает меня, — прошептал он, чуть отстранившись.
Ее голова шла кругом, а дышать становилось все труднее.
— Сними свой котт, господин, — дерзко прошептала она.
— Что, если кто-то войдет? — нерешительно спросил он.
— Как войдет, так и уберется!
Он разжал руки, стянул котт и с удивлением увидел, как Майя стягивает с плеч камизу. Обнажив грудь, она расшнуровала камизу Эмриса и, сняв, бросила на пол. Розовые соски оказались в опасной близости от его губ. Маленький острый язычок коснулся его рта. Он был поражен ее смелостью.
— Разве ты не хочешь меня, Эмрис? — шепнула она, притягивая его к себе.
Эмрис застонал от неудовлетворенного желания. Мягкая плоть ее груди пьянила сильнее крепкого вина. Все другие женщины, которых он знал, померкли в сравнении с этой прелестной девушкой.
— Вижу, твоя природа такая же огненная, как волосы, — пробормотал он, принимаясь лизать нежные завитки уха. Потом подул, улыбаясь, когда Майя зябко вздрогнула. Пусть инстинкты ее были безошибочны, зато опыта никакого.
— Твоя плоть на моей, — прошептала она. — О, как чудесно, Эмрис. Я могла бы сидеть вот так целую вечность.
Он разжал ее руки, сомкнутые на его шее, и обхватил за плечи.
— Я хочу взглянуть на твои груди, Майя. И когда нагляжусь досыта, припаду губами к твоим соскам. Иисусе! У тебя самые прекрасные и округлые груди на свете.
Он погладил теплые холмики, и она снова затрепетала от нарастающего голода, причины которого не могла понять. Потом его темная голова опустилась, и алчный рот припал к соску.
Майя громко ахнула. До сих пор она не испытала ничего более волнующего, чем ощущение его влажного, жаркого рта, ласкавшего ее. Он стал сосать сильнее, и Майя невольно выгнулась всем телом.
— О, Эмрис, — выдохнула она, — умоляю, не останавливайся!
И он не остановился. Губы продолжали тянуть сосок, пока между ног у Майи не стало влажно. Девушка удивленно распахнула глаза.
Его рука скользнула под ее юбки и поползла вверх. Пальцы стали мокрыми от первого в жизни притока ее девственных соков. Он желал взять ее здесь и немедленно, но сдержался. Конечно, к своей первой брачной ночи Майя уже не станет ничего бояться, но он должен быть терпелив с ней.
Поэтому Эмрис отнял руку, поднял голову и поцеловал ее в губы.
— Довольно, любимая. Мы должны сейчас расстаться.
— Мне никогда не будет довольно, — возразила девушка. Эмрис рассмеялся.
— Значит, ты жаждешь моей страсти, любимая?
— Только твоей, и ничьей другой, — кивнула Майя. — Я умру, прежде чем позволю кому-то еще взять себя.
— Подожди немного, любовь моя. Еще несколько недель — и мы соединимся навеки. А пока будем ласкать друг друга, чтобы ты была готова принять меня в нашу брачную ночь.
— Я не боюсь страсти, — заверила Майя.
— Знаю, — ответил Эмрис и, натянув камизу ей на плечи, завязал ленты. Потом поправил платье, и Майя продела руки в рукава.
— Не знаю, зачем трудиться, — рассмеялась она. — Все равно сейчас пойдем к себе и разденемся.
— Но малышка Джуния наверняка ждет тебя, — возразил он. — И захочет узнать, что произошло между нами, любимая.
— Она слишком молода! — вознегодовала Майя.
— Тем не менее ее разбирает любопытство. Разве ты не расспрашивала Аверил, как все было между ней и мужем? — поддел он и рассмеялся, когда она вспыхнула. — Вот видишь, нужно по крайней мере соблюдать видимость приличий.
— Верно, — согласилась Майя со вздохом, — но я предпочла бы провести эту ночь в твоей постели, а не ворочаться рядом с младшей сестрой.
Он снова рассмеялся и спихнул ее на пол.
— Веди себя хорошо, Майя Пендрагон. Помни, что скоро станешь почтенной замужней женщиной. А теперь беги.
— Ты не знаешь, где комната для гостей, — лукаво напомнила она.
— Слуга покажет, дорогая.
Майя надулась, но все же поцеловала его и поспешила к себе. Оставшись один, Эмрис задумчиво уставился в огонь. Никогда он не любил ни одну женщину так, как эту. Предыдущие браки были вызваны необходимостью. Он не хотел жениться, зная, что где-то в мире, простиравшемся за пределами озера, живет девушка, которая полюбит его, и только его. Которая не побоится правды о нем. Не посмотрит, подобно первой жене, на него как на мерзкое чудище.