по моде и со вкусом. Один из них, невысокий улыбчивый толстячок тотчас поднялся и заговорил:
- Позвольте представиться, Никандра Александровна, - заговорил он, - Владимир Петрович Бубенцов! Для своих Бенц! И ни в коем случае не Бубен! Это я имел честь пригласить вас. Позвольте представить вам Петра Ивановича Козинского, - при этих словах второй мужчина встал и по-военному кивнул головой. Был он полной противоположностью Бенцу, худощав, жилист, высок и выглядел довольно хмуро.
– Петр Иванович, лесопромышленник и к нашему разговору пока отношения не имеет, - продолжил Бенц,- свой род занятий могу охарактеризовать кратко: поборники справедливости. Мы изымаем некоторый продукт там, где его излишки и никогда не трогаем его там, где его недостаток. Я не понимаю, за что нас не любит советская власть… Впрочем, Никандра Александровна, любовь не всегда бывает взаимной! А вы позволите мне назвать вас просто Ника? Ведь и вам так привычней…
- Извольте…
- Вот и славненько! Разговор у нас долгий намечается, я позволил себе кое-что заказать, а вы, пожалуйста, не стесняйтесь, заказывайте. Официант! Примите заказ!
На столе появилась бутылка сухого вина, салат из морепродуктов тоненькие кусочки хлеба.
- Да не оглядывайтесь, вы на эту троицу, за соседним столом, - продолжил Бенц, - да, это мои люди и для вас никакой проблемы не представляют. Скорее вы для них проблема. Я же знаю, что и браунинг при вас, и ножички наверняка имеются, и владеете вы всем этим арсеналом в высшей степени виртуозно. Вы так славно отделали четырех молодцов этого болвана Буфеля, что ваш авторитет в нашем обществе весьма и весьма… так сказать.
- Господин Бенц, - наконец, смогла вставить слово Ника, - я уже давно поняла ваш род занятий, теперь мне интересно узнать, с какой целью вы меня пригласили. Неужели вы решили взять банк, а у меня почетная обязанность перебить охрану?
Бенц долго хохотал и чуть не свалился со стула. Охранники за соседним столиком недоуменно косились на них, и даже на мрачном лице Козинского промелькнула тень улыбки.
- Ох, уморили вы меня, Ника, - наконец сказал он. – Банк давно уже взяли большевики. Он пуст, как ваш бокал! Позвольте мне наполнить его.
С этими словами Бенц плеснул вина в бокал Ники.
- Поверьте, уважаемая Никандра Александровна, - продолжил он, отхлебнув из своего бокала, - ни в каких налетах и других операциях по изъятию добра граждан, нажитого неправедным трудом, или, как это по недопониманию называет наша доблестная милиция: грабежах и разбоях, вы участвовать не будете! Поскольку, я имею честь предложить вам место моего личного телохранителя! Да-с! Именно так! Зачем мне держать трех здоровых мужиков, когда их с успехом может заменить одна прелестная и очаровательная девушка! И пусть Буфель удавится от зависти! Можете не сомневаться, ваше вознаграждение будет достойным. Бенц никогда не был жадным.
- Я благодарю вас за честь, - ответила Ника, - но вынуждена отказаться, поскольку переход на нелегальное положение никак меня не устраивает. Ведь ваша жизнь игра в удачу, а в случае проигрыша, кандалы? Да и не в этом дело. С нашего выпуска у меня остались четыре подруги, как же я смогу смотреть им в глаза?..
- Я вас могу понять, - хмуро ответил Бенц, - хоть это и обидно. Собственно, что-то подобное я и предполагал. Однако запомните, что мое предложение всегда остается в силе. Кроме того, заверяю вас, что никто из моих парней никогда не причинит вам вреда.
- В таком случае… - начала Ника, пытаясь подняться.
- Не торопитесь, Никандра Александровна, - прервал ее Бенц, - с вами хочет поговорить Петр Иванович, его разговор не имеет никакого отношения к тому, что вы только что слышали.
Ника села на место, а Козинский, собравшись с духом начал говорить, стараясь при этом не смотреть на девушку.
- Две недели назад у меня похитили жену и дочь. Дочери пятнадцать лет. В то время, как я занимался делами, по отгрузке леса с местными промышленниками, они оставались в гостинице. Когда вернулся, их не оказалось, вещи в номере не тронуты, никакого беспорядка нет. Значит, они ушли добровольно. Коридорный сообщил, что к ним в номер стучался какой-то моряк, после чего они собрались и ушли. Моя жена женщина не глупая, но обмануть можно кого угодно. Еще люди видели, как они садились в пролетку и укатили в сторону северной окраины. Больше их никто не видел. Я опросил всех извозчиков, но никто не признался, что увозил от гостиницы двух женщин и моряка…
Ника внимательно слушала, пока не понимая, к чему он это ей рассказывает, а Козинский, теперь уже глядя прямо ей в глаза, продолжил:
- Городские власти обошли местные шалманы, побеседовали с Буфелем и Бенцем, но никаких следов не нашли и поиски прекратили.
- Уверяю вас, наши люди такими делами не занимаются, - вставил свое слово Бубенцов.
- Я знаю, - продолжил Козинский, - что полгода назад была подобная история с вашей подругой. Тот, кто мне ее рассказал, просил не называть его. Но теперь у меня надежда только на вас. Я человек не богатый, уже не богатый… Но не пожалею ничего из того, что у меня осталось. Говорите же… Не молчите!
- Я должна поговорить со свидетелями похищения. Если их похитили те же люди, что и мою подругу, то освободить их будет очень и очень не просто. Давайте встретимся завтра утром и решим, чем мы сможем вам помочь. Вы наверняка знаете, где мы живем, будем ждать вас в девять утра.
- Спасибо вам, буду бога молить за вас… - ответил Козинский.
Ника поднялась, попрощалась со своими собеседниками и отправилась в гардероб. Вслед за ней отправились два молодых человека, которые помогли ей одеться и посадили в пролетку.
Вечером девушки обсудили результаты похода Ники в среду криминала. История Козинского взволновала Веру, и она пообещала узнать что-либо в среде морских офицеров,