уголке. С этой столь необходимой потребностью касаться их, чувствовать рядом, можно нормально жить? Потянулась сама за поцелуем, но отпрянула из-за голосов за спиной. Чужих, незнакомых. Мужского и женского. Тихонько застонала и спрятала лицо на плече у Трейвента.
— Скажи, пожалуйста, зачем вам двери, если они не запираются? — спросила с улыбкой, когда голоса стихли.
— Нам, маленькая. Зачем нам, — ответил Трейвент, легко подталкивая принцессу к лестнице, ведущей на второй этаж. — К амаиру может прийти любой амаинт дома. Прийти, когда пожелает. Когда возникнет такая необходимость. Двери всегда открыты. Таковы традиции.
Шарлинта едва не споткнулась, представив, как ночью к ним в спальню вламывается трехипостасный, которому что-то нужно прямо в это мгновение. И покраснела, едва поняв, какой именно возможный момент всплыл в подсознании.
— Нет, Лин, ты не так меня поняла. На второй этаж доступ имеют только члены семьи, или те, кто получил прямой приказ амаира.
Тихий смех как будто смыл следы усталости на лице амаинта.
— Я снова слишком громко думаю, — со вздохом отозвалась принцесса, а потом добавила еле слышно. — Я вообще последнее время явно думаю не о том, о чем следует.
— Это нормально, маленькая, когда так быстро взрослеешь.
Принцесса лишь пожала плечами. Она считала себя взрослой давно, задолго до встречи с амаинтами. Но никакого отторжения мысль о том, что трехипостасные могут считать ее ребенком, не вызывала.
— Ты мне расскажешь про бунт? — осторожно спросила девушка, забираясь на огромную кровать в спальне с ногами.
Почему-то внизу, там, где их могли видеть посторонние, было проще, а здесь в спальне наедине принцессу смущало даже то, что Трейвент просто вытянулся на постели рядом, при этом и не прикасаясь к ней. А при мысли о том, что все три жениха совсем скоро будут иметь полное право вот так валяться с ней рядом на кровати, и не просто валяться, горло сдавила предательская паника. Поэтому принцессе очень хотелось поговорить о чем-то отвлеченном.
— Кто тебе сказал про бунт?
Глаза Трейвента потемнели. Не от гнева, а как будто Лин своими словами затронула что-то запретное, болезненное. Принцесса нерешительно коснулась рукой волос амаинта, провела до конца косы, сдернула шнурок, расплела песочные пряди и запустила в них пальцы.
— Нянька ваш сказал приставленный. Арно Рох. Со мной, кроме него, никто и не разговаривал.
Про то, что встречали ее не особо приветливо, девушка промолчала. И про Примжит на пороге их дома тоже. Если нужно, Фоллены просветят или тот же Арно Рох. А если не нужно, то и она сама жаловаться не будет.
Волосы у Трейвента оказались неожиданно мягкими. Шарлинта пропускала песочные пряди сквозь пальцы, кончиками которых едва ощутимо массировала голову амаинта.
— Так что за бунт? — напомнила она свой вопрос. — Или мне не положено это знать?
Последнее прозвучало с обидой. Меньше всего Шарлинта хотела, чтобы к ней относились как к несмышленому ребенку.
— Бунт, Лин, это бунт. У амаинтов много магии. Иногда сильных магов заносит, они не хотят подчиняться традициям и власти амаира. Вполне демократичной власти, если сравнивать с Двиртийской империей или с Веллорией. Такие трехипостасные уходят из дома и примыкают к изгоям. Десять лет назад изгои объединились в своеобразный шестой дом. Вместо власти амаиров там общий совет. Поселение изгои не отстраивают. Кочуют с места на место в непосредственной близости от провала. Там их трудно вычислить. Слишком много нечисти вокруг. Основная проблема у них в том, что хранителей всего пять, каждый принадлежит одному из домов, и создать нового невозможно. Без хранителя они не могут ни пройти брачный обряд, ни представить новорожденного богине-матери Саркани. Десять лет назад изгои пытались захватить первый дом и нашего хранителя. Тогда погибло много амаинтов, в том числе и наши родители, и родители Роха. Остальные четыре дома пришли на помощь. Дом мы смогли отстоять.
Голос у Трейвента стал совсем тусклым, а потом совсем смолк. Повисшая в комнате тишина буквально давила. Принцесса судорожно пыталась подобрать какие-то правильные, присущие этому моменту слова, но почему-то не получалось.
— Несмотря на то что Икрей был еще совсем мальчишкой, — совсем тихо продолжил амаинт, прервав молчание первым. — Хранитель счел, что нашей силы хватит, чтобы возглавить дом. Было нелегко, но мы справились. Не без помощи, конечно. Изгоев тогда тоже погибло много. С тех пор они совершают только небольшие набеги, предпочитая мелкие разрозненные поселения. В основном грабят. Вчера было нападение на одно из поселений Пятого дома. Мы пытались в очередной раз найти их временный лагерь. Безуспешно.
— Мне жаль, — тихо ответила принцесса. — А почему тогда у вас…
Трейвент поднял голову.
— У нас, Лин. Это твой дом. Привыкай.
Это «привыкай» прозвучало также властно, как у Равенеля. Не просьба, приказ. Наверное, имеющий смысл, но почему-то обидный. Рвано вздохнула, но послушно повторила, решив, что проще уступить, вот так, в малом:
— У нас… У нас город не защищен даже стенами. Это нормально?
— Сама подумай, маленькая, остановят ли дракона стены, — лишь снисходительно улыбнулся Трейвент.
Действительно, что это с ней? При так называемом взрослении мозг усыхает? Или это только у принцесс?
— Территорию защищает магия, именно поэтому мне не стоит ее покидать?
— И территорию, и дом, и твои покои. Неужели ты думаешь, что мы отправили бы тебя в опасное место одну?
Вопрос был явно из разряда риторических. В том-то и проблема, что последнее время она совсем не думает. Только в чувствах своих копается. Слишком много у принцессы появилось свободного времени.
— У тебя закончились вопросы? Нужно переодеться к ужину.
При упоминании об ужине живот буквально свело. Когда Шарлинта ела в последний раз? Накануне вечером?
— Знаешь, — вздохнула девушка. — Когда вас нет, в моей голове столько вопросов возникает. Как только вы рядом, что-то происходит странное. Я забываю, что меня интересовало. Хоть записывай.
Нет, она помнила, о чем еще хотела спросить. Обряд и то, что происходит после него. Но не решилась. Не сейчас, когда они совсем одни в полутемной комнате на огромной кровати.
Ночь Шарлинта коротала в библиотеке. После мучительно длинного ужина, когда под прицелами взглядов амаинтов принцесса не могла даже