Читать интересную книгу Верка - Анатолий Изотов

Тем, кто хотел прорваться к площади Героев и прилегающей к ней площади имени Сталина, пришлось рассеяться и просачиваться мелкими группами. Некоторым, в том числе Анталу и Верке, это удалось. Пространство непосредственно у статуи было оцеплено, внутри оцепления двигались краны, тягачи, крытые автомобили. На трибуне, которой служил большой грузовик, уже стоял оратор. Его речь, усиленная микрофоном, неслась над толпой, отражалась от стен Музея изобразительных искусств и выставочного зала, возвращалась эхом обратно, снова проносилась над разгоряченными головами, и затихала где-то в деревьях городского парка. «…Нас, венгров, – кричал он, – сплотила любовь к свободе и независимости. Собравшись здесь вместе, мы стали единой и грозной силой! Настал час покончить с коммунистической тиранией, сбросить с себя железные оковы, надетые на нас кровавым сталинским режимом и его приспешниками из Советского Союза. Но, освободив нашу прекрасную землю и наш народ, мы должны быть готовы удержать и защитить свободу и независимость, и я уверен, мы сможем это сделать, потому что свободный народ непобедим…»

На помосте появлялись все новые и новые люди. Кто-то из них призывал не покидать площадь до тех пор, пока не будут выполнены основные требования к руководству Венгрии, кто-то предлагал свой текст ультиматума Правительству СССР о немедленном выводе войск с венгерской территории, иные призывали к оружию, иные предостерегали от опасности браться за него, звучали обращения к Западу, к Востоку, к Имре Надю, к рабочим, студентам, крестьянам, интеллигенции, войскам и органам безопасности…

А тем временем рабочие в белых касках и синих комбинезонах опутывали туловище вождя тросами, подлаживали краны, подгоняли тягачи и орудовали на пьедестале автогенными резаками. Вдруг стотысячная толпа замерла, увидев, как гигантская фигура пошатнулась и стала медленно крениться на правый бок. Вот она завибрировала, и в тот же миг ее бронзовое лицо осветило зарево вечернего заката, – Верке показалось, что по зеленым щекам вождя катятся кровавые слезы и от них струятся и разлетаются в разные стороны, словно от пятиконечных звезд, багровые лучи. Несколько раз статуя приостанавливалась, иногда зависала на пару минут, как будто еще надеялась на помилование, но исполнители приговора все ближе и ближе наклоняли ее к земле. И вот, наконец, оставив на пьедестале железные сапоги, она спокойно легла на мостовую. В тот же миг площадь взревела, как будто в осеннем воздухе загремели раскаты весеннего грома.

– Сейчас 20 часов 32 минуты, сегодня вторник, 23 октября 1956 года, – констатировал Антал.

Глядя на сброшенного наземь титана, трудно было поверить, что еще три года назад его истинную смерть оплакивала огромная сверхдержава и ее послушные сателлиты. Тогда дата его похорон была объявлена нерабочим днем, люди шли толпами на траурные митинги, стояли в почетном карауле, произносили пламенные речи, плакали, скорбели и клялись в верности несгибаемому революционеру, непобедимому генералиссимусу, мудрому вождю, верному ленинцу. И Верка вместе с парторгом отстояла у дорогого портрета свою траурную вахту, и ее захватила стихия всенародного горя, и она глотала горькие слезы, забыв о жутких рассказах политзаключенных и о том, что сама видела в тюрьме. Затем было разоблачение Хрущевым культа личности Сталина, но вначале это воспринималось как скандальное дело, от которого остался неприятный осадок, и лишь со временем она начала понимать роль Сталина в неисчислимых бедах страны.

Пока рабочие прилаживали к поверженной статуе трелевочный трос, один из газосварщиков наклонился над гигантским туловищем, прикрыл свои глаза щитком, и вскоре из-под его руки посыпались желтые искры. Все замерли. Через четверть часа сварщик махнул резаком, и кран поднял высоко в небо отрезанную голову вождя. И снова воздух содрогнулся от вопля стотысячной толпы. Дымящийся фрагмент привязали к груди статуи, затем освободили проход для транспорта, и необычный поезд с гулом, скрежетом и визгом медленно двинулся в направлении проспекта Народной Республики. К поезду стали примыкать потоки людей, словно это была траурная процессия, сопровождающая свистом, смехом, аплодисментами и непечатными словами в последний путь короля всех шутов. На поворотах и выступах поезд замедлял ход, и тогда скрежет металла о камень перерастал в оглушительный вой, из-под туловища снопами вылетали искры, будто оно грозилось отомстить городу за свою обиду опустошительным пожаром. Тягачи остановились у советского посольства, где под бурное одобрение толпы статую отцепили и оставили лежать на земле, чтобы желающие свершили над нею акты надругательства и помитинговали перед закрытыми воротами главного дипломатического представительства СССР в Венгерской Народной Республике.

Верка и Антал снова возвратились на очищенную от статуи площадь. На ней ликовал возбужденный люд, празднуя свержение с пьедестала ненавистного тирана. С наступлением темноты зажглись дуговые прожектора, из усилителей загремела танцевальная музыка. Люди, освещенные голубым мерцающим светом, веселились, поздравляли друг друга, подогревая страсти вином, ромом и другими горячительными напитками, с гордостью поглядывая на высокий пьедестал, увенчанный теперь только парой сапог со срезанными наискосок голенищами. Среди разрозненных групп все чаще раздавались воинственные речи, и все громче и увереннее звучали слова о начавшемся всенародном восстании.

Антал предложил посмотреть, что же происходит на площади имени Кошута у парламента, куда призывали демонстрантов еще с митинга, что проходил на правобережье. Верка не чувствовала ни голода, ни страха, ни усталости, но ей казалось, что в ее организме многие функции омертвели и ее мозг больше не может вмещать этот мерцающий поток людей, это бесконечное волнение, эти перманентные митинги.

– Пошли домой, иначе я сойду с ума! – взмолилась она.

– Хорошо, – ответил Антал.

Часть 3

Дома они почувствовали, насколько проголодались и устали, поэтому, поужинав, тут же легли спать. Но сон не шел. Часа через два им показалось, будто неподалеку раздалось несколько выстрелов. Антал открыл окно – откуда-то доносились автоматные очереди – и стал быстро одеваться.

– Ты куда? – тревожно спросила Верка.

– На улицу, посмотрю.

– Я с тобой!

Они вышли во двор и увидели, как в западной стороне города в небо взлетают крошечные светящиеся жучки и доносятся звуки выстрелов.

– Это пули! – воскликнул Антал. – Скорее всего, на Западном вокзале идет бой.

– Посмотри, пули поднимаются и в других местах! – Верка показала на противоположную сторону неба, и в подтверждение ее словам оттуда послышалась приглушенная стрельба.

Стреляли и в других частях города, и Верке было странно видеть, как беспорядочно и хаотично прыгают по небу желтоватые светлячки. Ей приходилось во время войны не раз слушать канонаду и даже бывать под бомбежкой, но россыпь пуль в небе она наблюдала впервые. Ей представлялось, что пули летают ровно, а они будто не вырывались из стволов с бешеной скоростью, а высыпались в небо снизу вверх из какого-нибудь коробка, взлетали не спеша, виляли, меняли траекторию и даже резко прыгали назад, ударяясь о невидимые преграды. Наблюдая за ними, нельзя было поверить, что это пляшут маленькие смерти, что, может, только что одной из них было пробито человеческое сердце, кто-то в страхе прячется от этих жутких мушек, пригибается и молится о спасении… Ее размышления прервал Антал:

– Надо включить радио и снова позвонить Танцошу или на работу диспетчеру, хотя кто сейчас будет работать! Впрочем, если сегодня смена Евы Авербах, то она точно на месте.

– Ты видел когда-нибудь ночной бой? – спросила Верка, все еще находясь под впечатлением от разлетающихся в небе «светлячков».

– Да, в Шиофоке. Там шли бои много дней и ночей, – ответил Антал, потом включил радио и стал звонить.

Похоже, ему пришлось набирать номера нескольких абонентов, но вот он с кем-то установил контакт и долго объяснялся, не раз называя свое имя, потом еще дольше слушал. Эта процедура повторялась неоднократно. Из радиоприемника тем временем слышалась только музыка. Наконец Антал облизал губы, ставшие вдруг сухими, и стал рассказывать хриплым голосом о том, о чем ему поведали на телефоне:

– Итак, телефонная станция в руках повстанцев! Мне с трудом удалось доказать, кто я такой, поэтому, возможно, меня соединят с журналистом Дюроном, он знает все и уж точно осветит происходящее со всех сторон. А пока дежурная телефонистка с гордостью сообщила о том, что повстанцы вооружились, так как им удалось овладеть оружейными складами, захватить казармы на улице Юлей, разоружить полицейские участки и переманить на свою сторону некоторые воинские части. Сейчас идут бои между подразделениями госбезопасности и студентами, штурмующими главную радиостанцию страны, поэтому создалась небывалая информационная путаница. Пока мы с ней говорили, пришло новое сообщение: повстанцы взяли редакцию газеты «Сабад неп»! Я поздравил с победой телефонистку-патриотку, и в знак признательности она соединила меня с нашим диспетчером. Ева действительно оказалась на дежурстве! Она доложила обстановку: предприятие не работает, охрана на месте, на продукцию винзаводов никто не посягает, хотя на территории уже появлялся отряд молодых людей, вооруженных пистолетами, и слышны перестрелки по всему городу… Подожди, пожалуйста, пять-десять минут, я попробую позвонить еще раз!