было сказать, что все неважно. Однако Александр удивил.
— Это не самая радостная история, — тихо произнес он и предложил, — ляг на траву и вытянись. Я расскажу тебе сказку на ночь, внучек.
Я с готовностью лег на спину и заложил руки за голову. С удивлением отметил, что на потолке вьется глубокая трещина, рассекая намалеванный узор, напоминающий созвездия.
— Морозовы всегда были сильной семьей. Мы с братом оказались разными. Он огненный, порывистый и резкий. Княжич — благородный, четный, верный своему слову. А я темный, — старик горько усмехнулся, — во мне, как головешка из костра тлела ярость и злоба. Всегда так было. Я не умел прощать и забывать. Это не касалось близких. Хотя и было их немного. А вот посторонних я не особо ценил.
Мне легко было в это поверить. Глядя на Александра, я понимал, что он темный по своей сути. И дело не в цвете силы.
— Я встретил девушку. Особенную, — старик отвернулся, словно не хотел встречаться со мной глазами. — Она сумела пробраться в мое сердце и знаешь, что удивительно — она выбрала меня. Не моего сияющего брата, а его темного родича. Она удивила меня резкими движениями, недобрым взглядом, громким смехом и тем, что умела любого заткнуть за пояс острым языком. Я увлекся ею. Не заметил, как впустил в свою жизнь постороннюю, сделал ее своей частью.
Старик потер грудь, словно ему было больно. Я даже напрягся. А он выдохнул и продолжил.
— Она подарила мне сына. А потом дочь. И еще… Наши дети стали бастардами, потому как моя женщина была вдовой и Синод не одобрил наш брак. Но нам было все равно. И даже Владимир, мой братец, принял в семью мою ветвь. Знаешь, нет ничего более неуместного, чем счастливый темный ведьмак.
Старик хохотнул, и звук вышел злой и хлесткий. Словно плеть рассекла воздух.
— Наша семья стала слишком сильной. У моего отца было много бастардов, которые заводили семьи и детей. И они были ведьмаками. Огненными Морозовыми. Великий князь возжелал забрать себе в служки не только тех, кто сам хотел пойти к нему сам. Он потребовал, чтобы ему отдали бастардов семьи, которые носили нашу фамилию. Захотел забрать моих детей.
Старик ударил себя в грудину, словно пытался выбить из легких что-то густое. Быть может, собственную боль.
Я замер, не решаясь издать хоть какой-нибудь звук. Не хотел спугнуть момент, в котором Александр распахнул передо мной душу.
— Брат хотел убить его. Мой огненный светлый брат был готов пойти на все, чтобы остановить великого князя, — старик покачал головой. — Но я знал, что семье нужен Владимир. Потому что я не подходил на роль главы рода.
Тут Александр посмотрел на меня, словно сама тьма взглянула в мои глаза.
— Они убили меня и моих близких. Ту женщину, которую я считал своей. И наших детей. Вот только не учли, что темного уничтожить чуточку сложнее. И одного раза убить недостаточно, чтобы упокоить такого как я.
Старик вновь хохотнул, но вышло зловеще, словно наждачкой провели по коже.
— Я убил всех, кто им дорог. Каждый, кто был причастен к смерти моих родных, познал, что такое боль. Потому что сами они умереть не смогли.
— Как это? — не удержался от вопроса я.
— Я нарушил закон, Миша. Я создал из своих обидчиков нежить. Они не могут умереть и ненавидят каждую секунду своего бытия.
— За это тебя заперли здесь?
— За это меня снова убили. А я вот опять воскрес, — он развел руки в стороны, чтобы показать всю иронию положения. — И когда я выйду, то могу вновь сделать что-нибудь непростительное. А самое приятное, что никто не сможет меня остановить.
Александр хотел вновь расхохотаться, но похоже, в горле у него пересохло, и он закашлялся.
— Подай водички, — он протянул в мою сторону руку, и я было взялся за флягу, а потом опомнился.
— Хорошая попытка, — я встал на ноги, сбрасывая с плеча травинку.
— И чего это ты такой серьезный? — фыркнул старик и прикрыл глаза.
— Почему их нельзя убить?
— Кого? — невинно уточнил ведьмак.
— Ту нежить, которую ты создал?
— Я закинул ее в те миры, где убивать их не умеют.
— Зачем?
Старик растянул тонкие губы в злой усмешке:
— Чтобы им тоже было больно, Миша. Это ведь так просто.
Глава 17 Родня
Мы пообщались ещё немного, и Александр выгнал меня из склепа:
— Тебе пора, — сварливо сказал он. — А у меня ещё сериал недосмотренный остался.
— Если часто смотреть сериальчики, можно деградировать, — с довольной улыбкой поддел я наставника.
Но тот пропустил мое высказывание мимо ушей. Он откинулся на спинку трона, а через секунду, глаза наставника затянула поволока. Я же встал с пола, низко поклонился и саркастично произнес:
— Спасибо за науку, наставник.
Но ответом мне послужило молчание.
Я забрал пузырек с краской и кисть и вышел из склепа.Прикрыл глаза, наслаждаясь ветром. Все же внизу было не особо комфортно. Хотя со свежей травой стало немного приятнее.
Неожиданно я заметил движение в стороне дома и тотчас напрягся. Нападение Хранителя помнилось хорошо. И потому на занятия с Александром я носил с собой обрез.
— Барин? — тихонько позвал меня знакомый хриплый голос и я убрал ладонь с рукояти оружия.
— Здрав будь, княжич, — сказал тот же голос и на дорожку вышел небольшой человечек в шляпе, которую дворовой тут же снял и поклонился мне.
Я оглянулся:
— Доброй ночи, Тихон. Все в порядке?
— А как же иначе? — ошарашенно уточнил мужичок. — Я, вона, яблоков набрал. И сена натаскал к окаянному, — на последнем слове он запнулся, а потом виновато улыбнулся, — вы уж ему не говорите, что он окаянный. Он то, окаянный, не думает, что он окаянный…
— Я понял. И не скажу Александру…
— Что он окаянный, — деловито напомнил мне Тихон и смял в руках свою объемную шляпу. — Я вот тут стараюсь для хозяйства.
— Мы все это очень ценим.
— Вы? Все? — мужичок оглянулся. — А кто тут еще?
— Это я про членов семьи, — с готовностью пояснил я.
— Ох, — мигом успокоился мужичок.
—