Читать интересную книгу Особо секретное оружие - Сергей Самаров

– Черти! Они авиацию вызвали... – с опозданием понимает вдруг Талгат...

* * *

Авиация дает о себе знать уже через минуту после возгласа Абдукадырова, никоим образом не слышимого спецназовцами. Тяжелое хлопанье мощных вертолетных винтов доносится издали. Гул и рев наполняют ущелье.

– Пару «стингеров» бы сюда... – говорит возбужденный Джазир.

– Можно было бы обойтись и российскими «иглами»... – спокойно отвечает Талгат. – Они ничем «стингерам» не уступают, только безотказнее, потому что грубее сделаны... Теперь главное – определить цель, которую они собираются расстреливать. Неужели Согрин так постарел, что поверил в наше бегство поверху... Не поверю. Поверху нас, конечно, можно вертолетами прижать. А вот понизу... А вот в пещерах... Там вертолеты нас не пугают. Что он задумал? Зачем ракетоносцы?

– Не знаю! – как великое откровение произносит Джазир.

– Когда вертолеты пригоняют?

– Когда цель есть?

– Какая цель? Где она?

– Может...

– Что?

– Еще какой-то отряд рядом?

– Кто слышал о каком-то отряде? Разведчики докладывали?

– Нет... Может, только что подошел...

– С кем ему здесь воевать? Не может здесь быть летом никаких отрядов, кроме нашего. Нас будут бомбить... Галерею разнесут, откроют проходы... Вниз... В нижние горизонты... Всем... Оставить посты наблюдения... Приготовиться к закрытию проходов...

И Талгат, сообразив, что задумал Согрин, толкает Джазира в спину.

– Беги...

И сам бежит, давая пример, потому что вертолеты уже выходят на позицию для атаки...

2

Младший Ангел мрачен и зол, гуляет по комнате, как Басаргин по своему офису. Руки за спину сложил, будто заправский арестант. Только Басаргин медленно ходит, шаги в такт слов примеряя, а Сережа быстро, нервно, словно мечется в клетке. Еще более мрачно смотрит на него Таку, похоже, ожидает объяснений, а он эти объяснения не может правильно сформулировать. Знает, что иначе поступить не мог, тем не менее его поведение не вписывается в рамки принятой концепции и даже во многом ее разрушает. Прячет глаза малаец Лари, даже на светящиеся мониторы не смотрит, а там цифры бегают, меняются. Впрочем, Лари уже проверял – это обычный поток международной информации, идущей для служебного пользования сотрудников ООН. Если будет информация персонально для них, цифры на экране высветятся другим цветом. Джон вообще делает вид, что дремлет. Он всегда сохраняет свойственную индейцу невозмутимость, потому как считает, что любой поступок человека – правильный. Это другим он может показаться неправильным, потому что другие думают и заботятся о другом. А сам человек всегда правильно поступает. Он так уроки постигает, которые ему необходимо постичь, иначе он просто не будет развиваться и расти внутри самого себя. Поэтому не надо никого осуждать, а следует искать сообща выход, который всех удовлетворит и сделанное исправит, если его можно исправить.

Единственный, кто близко к сердцу ничего не воспринимает, это Селим. Он только улыбается вечерней прохладе и скучает по Северному полюсу, который в его далекой Нигерии кажется общепризнанным земным раем.

– Сережа, я не могу писать на тебя докладную записку, но буду плохо себя чувствовать, если ты не сделаешь этого сам... – говорит наконец Таку.

– Докладные записки пишут чиновники... – тихим, едва слышным голосом поправляет ее Лари. – А мы пишем рапорты... И смотрят наши руководители на докладные записки и рапорты по-разному... Докладная записка ставит в известность, а рапорт требует принятия мер. Меры принимать в данной ситуации глупо. Надо дело делать...

Таку нервно передергивает одним плечом и тоже начинает ходить. Сережа вынужденно свое «гуляние» прекращает, потому что вдвоем здесь ходить трудно – места мало.

– Джон, что думаешь? – спрашивает японка.

– Джон думает, что Сережа перестал бы себя уважать, если бы так не поступил. Он какую-то часть себя потерял бы. С собой стал бы нечестным. Вот если бы он нам не сказал, что собирается делать, тогда была бы тема для беседы. А сейчас такой темы я не вижу. По крайней мере, так, как Таку это преподносит...

– Селим? – спрашивает Таку.

– Селим выполняет то, что ему приказывает его командир, – отвечает нигериец. – Мой командир – Сережа. Что он прикажет, то я и буду делать без обсуждений.

– Значит, я остаюсь в одиночестве, – вздыхает Таку. – И никто не хочет меня понять... Нам же нет дела до какого-то бывшего спецназовца ГРУ Талгата Абдукадырова... Кто он такой, чтобы им плотно заниматься... В настоящее время он – червяк, на которого мы ловим крупную рыбу. Может быть, самую крупную, которую нам когда-нибудь доводилось ловить. На нас, как на опытных рыбаков, надеются. Ждут эту рыбку к своему столу. А мы, вместо того чтобы замереть в недвижимости, когда рыбка подплывает к червяку, поднимаем шум и отпугиваем добычу. Я не говорю о том, что это грубейший непрофессионализм. Это и так понятно. Я говорю о том, что это привнесение личных интересов в ход дела в ущерб общественным интересам. Мне кажется, такое в службе недопустимо.

– А допустимо человеку ломать себя? – спрашивает Джон. – Сломав себя однажды, уже не станешь прежним. Никогда не станешь. И мне нравится, что Сережа не захотел себя ломать...

Младший Ангел выходит на середину комнаты. Смотрит пасмурно, но решительно. И виниться, судя по внешнему виду, не собирается.

– Ладно. Прекратим споры. Говорильня может длиться до бесконечности, но результата не даст. А пока... Пока еще никто меня не отстранил от руководства операцией. И потому я продолжаю делать свое дело. Если Таку считает нужным, пусть она пишет на меня рапорт. Хотя и не скажу, что она меня сильно этим обрадует. На такой рапорт у меня на это есть только одно, но существенное оправдание: я не подписывался работать на ЦРУ в ущерб своей родной стране. Если у нас есть с ЦРУ общие интересы, я с удовольствием совмещаю их. Но у нас не было договоренности о контроле телефонных номеров, которые американцам знать не обязательно. То есть я не желаю заниматься шпионажем против родной страны и не буду им заниматься. Это мое последнее слово.

– Но как иначе ЦРУ сможет выйти на Аз-Завахири? – не унимается Таку. – Канал связи через Абдукадырова – это единственный пока канал. И нет на горизонте больше ни одной возможности... А ты пытаешься этот канал сбить и вызвать осложнение отношений не только между ГРУ и ЦРУ, но и между ЦРУ и «Пирамидой»...

– У нас была договоренность контролировать телефон Талгата Абдукадырова. Разве я против?.. Но разве все его звонки адресованы одному человеку? В ЦРУ отлично знают, какую задачу поставил перед собой Талгат Хамидович. И решить эту задачу он сможет только через бывших или настоящих сотрудников ГРУ. И он будет выходить на них. ЦРУ этим умело пользуется, коллекционируя нужные номера. И совершенно плюет при этом на очевидный факт: Айман Аз-Завахири не может находиться на территории России, поскольку он находится в настоящее время в Ираке и устраивает там резню американских и английских заложников, и если удается, то и солдат. Если бы Талгат Хамидович разговаривал с Ираком, ЦРУ с чистым сердцем могло бы контролировать этот разговор, и я ни слова не сказал бы против. Это не только естественно, но и обязательно. Здесь же просматривается совсем иной вариант. Типичный вариант американской внешней политики, примененный в разведке, – двойные стандарты...

– Таку, а ты стала бы работать на ГРУ против Японии? – спрашивает Селим.

И смеется, не дожидаясь ответа. На улице уже вечер. В комнате темнеет. И зубы негра сверкают в вечернем сумраке комнаты, где не включен свет и только мониторы освещают лица.

– Я думаю, что ты не имеешь отношения к ГРУ, но ты имеешь отношение к Японии, – добавляет с хитрой улыбкой Лари. – Мне сдается, что ты ее даже немножко любишь...

– Почему немножко? – Таку возмущается.

– Вот... – говорит Джон. – Не судите – да не судимы будете... * * *

– Итак, что мы предполагаем делать? – Слегка обидевшись, японка резко переходит на деловой тон разговора и подчеркивает этим, что убеждать ее бесполезно – она остается при своем мнении, тем не менее согласна продолжать работу, будто бы ничего не случилось.

– Что нам подскажет аналитик? – со смешком спрашивает младший Ангел.

– У аналитика нет фактов для анализа, и он ничего по этому поводу подсказать не может. А вот что нам подскажут по поводу отсутствия фактов оперативники и коммуникационники? – нервно парирует Таку.

– Оперативники ждут задания от командования и аналитиков, – улыбается Селим.

Джон согласно кивает:

– Пустите ищейку по следу, она пойдет... Без следа она будет вертеться вокруг ног и мешать прогулке... Старая истина...

– Коммуникационники сейчас попытаются выудить информацию... Кое-что для нас поступает, – говорит Лари, не отрывая глаз от мониторов и одновременно производя на клавиатуре набор команд вслепую. – Один из файлов идет в графическом режиме.