Грейвс? – спросил Вонвальт, дымя трубкой.
– Верно, – сказал Брессинджер. – Под присмотром…
– …и руководством…
– …лорда Бауэра.
– Лорд Бауэр распоряжается тем, куда идут городские деньги? – спросил Вонвальт, выгнув бровь.
– Верно, – сказал сэр Радомир. – Но и это еще не все.
– Помните, Бауэр говорил, что он занимается организацией городской благотворительности? – сказал Брессинджер.
– На доходы от налогов, да, – сказал Вонвальт.
– Так вот, – сказал сэр Радомир, указывая на стопки учетных книг. – Мы нашли записи о регулярных…
– …и крупных…
– …пожертвованиях монастырю, – завершил сэр Радомир. – Нема, сколько же бессонных ночей мы раскапывали этот клад.
Вонвальт недолго пососал трубку, затем вынул ее изо рта и выпустил большое облако дыма, заполнившее комнату.
– Связь есть? – спросил Вонвальт. Он, конечно же, сразу ее увидел, но не хотел отнимать у шерифа возможность похвалиться проделанной работой.
– Есть, – сказал сэр Радомир. – Благодаря тому, что успела выяснить Хелена, связей теперь навалом. – Несмотря на усталость, я ощутила прилив гордости. – Все началось в одно и то же время. Зоран Вогт подал жалобу на Леберехта Бауэра чуть более двух лет назад. Затем он ее отозвал. Чуть позже дочь Бауэра ушла в монастырь, и с тех пор ее в городе не видели. Лорд Бауэр утверждает, что к этому девушку подтолкнуло горе по усопшему брату, хотя, даже принимая это во внимание, ее поступок все равно кажется внезапным и неожиданным. – Шериф обвел руками стопки учетных книг, расставленных по кабинету. – С тех пор монастырю регулярно выделяются большие суммы денег. Понимаете?
Поскольку, заканчивая свою речь, сэр Радомир смотрел на меня, ответила ему я:
– Санджа Бауэр – заложница, – сказала я. – А у лорда Бауэра вымогают деньги, чтобы она оставалась жива в этом монастыре.
Сэр Радомир кивнул с выражением мрачного триумфа на лице.
– Почти три дня назад мы наведались в монастырь, но там нам наплели, якобы девчонка слегла с болезнью. Они знают, что законы города очень строги, когда дело касается заразной оспы. Мы пообещали вернуться, когда она поправится. Это лишь подогревает подозрения.
– А еще это объясняет, почему Бауэр столь поспешно отозвал жалобу, – сказал Вонвальт.
– И почему он так скоро отказался от своих слов, после того как обвинил Вогта в убийстве своей жены.
– Он говорил сгоряча, не подумав, а затем вспомнил, что на кону жизнь его дочери.
– Другого подходящего объяснения нет. Жену Бауэра убивают, он винит Вогта – говорю вам, Правосудие, он был совершенно в этом уверен, – а затем тут же отказывается от своих показаний. Полагаю, хватило пары резких слов от посредника, и Бауэра поставили на место.
Вонвальт обдумал сказанное.
– Вы отлично поработали, – сказал он. – Оба. Это именно то, на что я рассчитывал.
– Мы бы не справились без ваших указаний, сир, – признал сэр Радомир, что, полагаю, он делал редко.
– Меня только одно смущает, – сказала я, привлекая к себе внимание всех троих. – Зачем было указывать все в официальной отчетности? Выкуп то есть. Зачем оставлять след?
– Дело в особенностях ведения вашей сованской отчетности, – сказал сэр Радомир. – Денежные поступления и расходы должны сходиться. Пусть Бауэр и ведет учет, но любой лорд имеет право проверить записи. Поэтому он не может не учесть эти деньги; он может лишь скрыть, на что они пошли, и надеяться, что никто не станет внимательно сверять цифры. А золото течет в этом городе столь же щедро, как вода в реке. Полагаю, пока оно оттягивает им карманы, немногие утруждаются проверкой отчетов.
Вонвальт поднялся с оживленным и довольным видом.
– Этого более чем достаточно, чтобы применить Голос Императора в полную силу. Сегодня я вытащу из Бауэра и Вогта всю правду, да так, что у них мозги из носа потекут. Где они?
На этих словах сэр Радомир и Брессинджер оба сникли.
– Вот и дурные вести, – кисло сказал сэр Радомир.
– Мы только что вернулись из двухдневного путешествия в имперский путевой форт в Гормогоне, – устало сказал Брессинджер. Он сделал короткий грозодский жест: подул на собранные пальцы, а затем раскрыл их, словно его рука была головкой одуванчика. – Бауэр исчез. Сбежал.
– А Вогта в городе и не было, – горько прибавил сэр Радомир. – По сведениям Гильдии Торговцев, он отправился в торговую миссию, причем давно. Скорее всего, дал деру, едва вы сюда приехали. Этой новости уже несколько недель, и она все еще выводит меня из себя.
Вонвальт вздохнул и сник. Затем снова сел.
– Это… досадно, – сказал он, пытаясь сдержать свое недовольство. – Я рассчитывал сегодня покончить с этим делом.
– Как и все мы, Правосудие, – с укором сказал сэр Радомир.
Вонвальт поднял глаза.
– Не принимайте это на свой счет, сэр Радомир. Я вовсе не виню вашу контору. Нам придется работать с тем, что имеем.
– Помощник Бауэра, Грейвс, недавно сам вернулся из поездки, вероятно из Кругокаменска, – сказал Брессинджер. – У нас пока не было возможности его допросить, но он сможет что-нибудь рассказать.
– Это уже лучше, чем ничего, – согласился Вонвальт. – Хотя, если Бауэр и Вогт оба сбежали, нам придется подбираться к нему осторожнее. Он наверняка предупрежден.
– И укрепил свой разум в ожидании того, что к нему применят Голос, – заметил Брессинджер.
– Верно, – пробормотал Вонвальт. Он немного поразмыслил, прокручивая в голове новые сведения, как шестеренки в храмовых часах. – В таком случае давайте предположим, что дочь Бауэра действительно заложница. Тогда мы можем сказать следующее: Зоран Вогт определенно причастен к гибели леди Бауэр, пусть даже косвенно. Также у него есть подельники оттуда. – Он указал в сторону монастыря. Скажите мне, шериф, орудуют ли в стенах монастыря какие-нибудь сомнительные личности?
Сэр Радомир пожал плечами.
– Лично я ни о ком таком не слышал. Хотя обычные жалобы, конечно, поступают.
– Жалобы на что?
– На насилие того или иного рода. Там живут и мужчины, и женщины, и дети, так что разврат процветает. Несколько лет назад мы повесили одного подонка за домогательства. Еще и хозяйство ему отрезали. Перед повешением.
– Но о махинациях с деньгами вы не слышали?
Сэр Радомир пожал плечами.
– Правосудие, Долина купается в деньгах. И многие разбрасываются ими вполне законно, отчего обнаружить незаконное богатство становится гораздо труднее. Как я уже говорил, я задумался об этом лишь тогда, когда Брессинджер заметил регулярные выплаты монастырю. И даже тогда они удивили меня не сильно и не сразу. Лорд Саутер щедро тратится на благотворительность. Если бы Хелена не обратила внимание на то, что все эти события произошли почти в одно и то же время, я бы даже ничего не подумал.
Вонвальт потер подбородок.
– На что тратятся деньги, которые город выделяет монастырю?
– На подачки бедным. На ремонт