здесь этот рассказ английского путешественника времен Иоанна Грозного. Самоеды, подвластные русскому императору, намереваясь переселиться на другое место, совершают особое жертвоприношение, причем старший из них служит жрецом. Кудесник, отличавшийся особым головным убором, с закрытым лицом, ударял колотушкой в большой бубен и пел с дикими вскрикиваниями, на что присутствующие самоеды ответствовали громкими возгласами. Это продолжалось до тех пор, пока жрец не сделался как бы безумным. Наконец он упал навзничь и лежал как мертвый. Джонсон спросил, зачем он так лежит, и ему объяснили, что их божество сообщает на этот момент кудеснику, что самоеды должны делать и куда им следует направиться. Потом присутствующие прокричали три раза «
Огу!», и жрец приподнялся и продолжал пение; между тем по его распоряжению убили пять оленей, и тогда начались шаманские фокусы. Заклинатель уколол себя мечом, не производя никакой раны, раскалил меч и пронзил свое тело так, что конец торчал сзади и Джонсон мог его ощупать пальцем. Затем самоеды вскипятили на котле воду, поставили в чуме четвероугольное сиденье, на котором поместился жрец, сидя, подобно портному, с поджатыми ногами, и приблизили к нему котел с кипящей водой. По окончании этих приготовлений кудесник обвязал крепко свою шею веревкой из оленьей кожи длиной в четыре фута и дал держать ее концы двум человекам, ставшим по сторонам сиденья. Когда шамана покрыли длинной одеждой, самоеды, державшие концы веревки, стали ее тянуть каждый в свою сторону, и английский путешественник услышал шум от падения каких-то предметов в кипящую воду и узнал от присутствующих туземцев, что это упали голова, плечо и левая рука кудесника, отрезанные веревкой. Суеверные дикари не позволили Джонсону исследовать эти предметы, говоря, что всякий увидевший скрытое от человеческих глаз должен умереть. Вскоре крики и песни туземцев, наполнявших чум, возобновились, и англичанин увидел два раза чей-то палец, высовывавшийся из-за одежды, покрывавшей шамана; на его вопросы самоеды ответили, что это не палец кудесника, который уже умер, но какое-то животное, им неизвестное. Джонсон не мог заметить никакой дыры в одежде, несмотря на самый тщательный осмотр. Представление кончилось появлением кудесника, который, совершенно невредимый, подошел к огню и объяснил английскому путешественнику, что никто не может узнать тайн, переданных ему божеством во время его бесчувственного состояния[407]. Старинное описание, приведенное здесь, весьма наглядно изображает характеристичные черты камлания самоедских тадибеев. Рядом с ним вполне уместно поставить образчик беседы шамана с тадебцием, приведенной Кастреном в его путевых воспоминаниях. Самоед отыскивает пропавшего оленя, и заклинатель вступает с духом в переговоры. Сначала он произнес свое обращение:
Придите, придите,
Духи волшебства.
Если вы не придете,
То я сам к вам отправлюсь.
Проснитесь, проснитесь,
Духи волшебства,
Я пришел к вам,
Встаньте ото сна.
На это тадебций отвечает:
Скажи, по какому
Делу ты прибегаешь,
Зачем приходишь ты
Нарушать наш покой.
Тут тадибей излагает свою просьбу:
Пришел ко мне
Недавно один ненец (самоед).
Этот человек
Сильно меня преследует;
У него убежал олень.
По этой причине я
Вот к вам пришел[408].
Простая, незамысловатая мелодия, звучащая однообразно, настраивает простодушных самоедов и способствует восприятию таинственных решений толкователем воли духов, стоящих между людьми и верховным божеством – Нумом.
Во время производства своих действий самоедский кудесник надевает особое платье и пользуется некоторыми волшебными орудиями. Пензер, или бубен из оленьей кожи, составляет необходимую принадлежность всякого кудеса, совершаемого тадибеями. Заклинатель приготовляет свой бубен, соблюдая известные правила; он убивает совершенно здорового оленьего теленка-самца, сам вырабатывает кожу так, чтобы не осталось жил, сушит ее на огне. При всех этих действиях самоедского шамана инька, т. е. женщина, как существо нечистое, не должна присутствовать[409]. Пензер украшен медными кольцами, оловянными пластинками, форму имеет круглую и бывает различной величины. Самый большой бубен, виденный Кастреном, имел 5/4 локтя в поперечнике и ⅛ локтя высоты. На нем натянута тонкая прозрачная кожа оленя. Мощные звуки волшебного бубна проникают в мрачный мир духов и заставляют их подчиняться воле шамана. Костюм тадибея состоит из рубахи, сшитой из замшевой кожи, называемой самбурция. Она украшена каймой из красного сукна. Все швы покрыты красным сукном, а на плечах находится нечто вроде аксельбантов из той же материи. Глаза и лицо завешиваются лоскутом сукна, потому что тадибей должен проникнуть в мир духов не телесными глазами, но своим внутренним взором.
Голова шамана не покрыта; только узкая полоска красного сукна обвивается около затылка, а другая проходит по темени. Обе полосы служат для придерживания суконного лоскута. На груди помещается железная пластина[410]. В некоторых местах тадибеи надевают на голову шапку с наличником, а замшевую рубаху увешивают побрякушками, бубенчиками и разноцветными сукнами, причем важную роль играет число 7[411].
Не всякий может быть тадибеем, большей частью это звание передается по наследству, но и в этом случае кудесник должен быть избран духами. Еще в отроческом возрасте его отмечают тадебции, и юноша под руководством опытного шамана научается своему искусству[412].
Обучение приемам волшебного ремесла не имеет, однако, особенного значения, и никто из самоедов не мог объяснить Кастрену, в чем заключается преподавание наставников тадибеев. Один самоед передавал финскому ученому, что по достижении пятнадцатилетнего возраста он был отдан в науку к заклинателю, так как в его роде были многие знаменитые шаманы. Два тадибея завязали своему ученику глаза платком, дали в руку бубен и велели ударять по нем колотушкой. В это время один кудесник ударял рукою по затылку посвящаемого, а другой хлопал его по спине. Спустя немного в глазах юноши все озарилось светом, и он увидал множество тадебциев, плясавших на его руках и ногах. Следует прибавить, что тадибеи предварительно возбудили воображение своего последователя различными чудесными рассказами о самоедском мире духов[413].
Самоеды обращаются к своим кудесникам главным образом как к врачам и гадателям. Нужно, например, доверчивому обитателю тундры отыскать пропавшего оленя, и по просьбе кудесника его служебный дух тщательно выслеживает потерянное животное. «Не лги, когда ты солжешь, то мне будет от этого худо, – говорит самоедский прорицатель, – товарищи будут надо мною насмехаться; скажи, что ты видел, не скрывая ни дурного, ни хорошего». Тадебций называет место, где он видал оленя, и шаман с хозяевами отыскиваемого животного отправляется туда. Но часто оказывается, что олень уже убежал или же что другой тадибей с помощью своего служебного духа замел