Он сказал однажды: «Что бы меня порадовало, если бы я умер и оттуда следил за происходящим? Только одно: чтобы дело продолжалось».
Мы должны, мы обязаны не только сохранить наследие отца Александра, но и по мере сил осмыслить его, развить, передать нашим потомкам. Чтобы дело продолжалось.
Сумеем ли мы это сделать? По силам ли это нам? Это уже зависит от нас и от благодати Божией. Если мы заслужим ее.
10 сентября 1996 г.[42]
В человеке непостижимым образом сочетаются хрупкость и величие. Его так легко убить. Его нельзя убить, если он велик духом.
Попытка убить отца Александра окончилась провалом. Звучит, кажется, парадоксально: ведь он был убит. Но целью было — вычеркнуть его из жизни, положить конец его влиянию, его воздействию на умы и сердца людей.
Ничего из этого не вышло. Напротив, его влияние, его воздействие резко возросло. Он сам говорил — не о себе, конечно, а об о. Сергии Булгакове: «Такова привилегия великих душ — уходя из этого мира, продолжать воздействовать на него, продолжать участвовать в становлении Царства Божьего на земле».
Мы часто говорим о человеке: он нес свой крест. Отец Александр тоже нес свой крест, и этот крест был необычайно тяжел. Но он нес не только крест — он нес Христа, Бога Живого. И вот за это он и был убит.
Сегодня в Библиотеке иностранной литературы открылась VI международная конференция памяти отца Александра. Там выступил митрополит Ювеналий и, среди прочего, он сказал, что Комиссия по канонизации при Синоде, которой он руководит, готовит материалы для канонизации царской семьи — Николая II, его жены и детей (решение еще не принято). Митрополит просил присутствующих высказать свою позицию по этому вопросу, но с благоговением, с ответственностью перед историей и Церковью.
Вот я и хочу высказать такую позицию, но не свою, а отца Александра Меня. Когда‑то у меня был разговор с ним об этом. После канонизации Николая II Русской Зарубежной Церковью (в качестве священномученика) я спросил его, как он к этому относится. Он сказал мне, что очень уважает Николая, ценит многие его личные качества и что Николай — безусловно мученик. Но священномученики — это мученики за веру. Если канонизировать мучеников вообще, сказал отец Александр, то в этом случае надо канонизировать миллионы людей, которые стали жертвами после Октябрьского переворота. Таким образом, заключил он, эта канонизация проведена в чисто политических целях. Таково было его мнение.
Вот отец Александр именно мученик за веру и потому священномученик. А такие люди так просто не уходят с земли — они остаются. Они остаются с нами, причем остаются не метафорически — в делах, в детях, в нашей памяти, в «заветной лире», — а реально: они реально участвуют в жизни тех, кто пока еще находится здесь, по эту сторону бытия.
И потому этот день, 9 сентября, для нас не только день скорби, но и день радости. Мы помним, кем был отец Александр, кем он остается, мы знаем, что это дар Божий всем нам.
22 января 1997 г.[43]
Сегодня мы в седьмой раз отмечаем день рождения отца Александра без него. Без него, но в его присутствии — незримом, но явственном. Одно из последних его выступлений кончалось словами: «У Бога все живы. У Бога все живы…»
И это не метафора. Мы знаем евангельские слова: «Бог есть Бог живых, а не мертвых». Мы знаем обетование о воскресении всех людей перед Страшным Судом. Но мы знаем и другое: святым, подвижникам, мученикам и после физической смерти дано таинственное право оказывать воздействие на жизнь ныне живущих, воздействие сильное и реальное.
Отец Александр — яркий пример такого воздействия. Мы, его духовные дети, ощущаем его присутствие в нашей жизни постоянно и непосредственно. Но и те, кто не знал его и поз–лакомился с ним только по книгам, магнитофонным записям, знает его просто по голосу и даже по рассказам о нем, — испытывают его влияние, быть может, и не подозревая об этом.
Всё это трудно измерить, но есть объективный показатель: из года в год возрастает интерес к отцу Александру — не только к его наследию, но и к нему самому. В чем все‑таки секрет его воздействия? Очевидно, в том, что он был истинным христианином. Если угодно — совершенным христианином. Сам он говорил, что христианство — это не новая религия, а кризис всех религий, суд над ними. Он говорил, что Христос принес на землю не систему взглядов, не учение, а совершенно новое — Он принес Самого Себя, Благую Весть.
Но кто способен воспринять Благую Весть во всей ее полноте? Очевидно, тот, кто открыл себя Христу, кто принял Его слова всерьез, а потому принял Его в себя. Такой человек становится иным, и это ощущают все, кто с ним общается. Человек, который посвятил всего себя служению Богу и людям, который живет по Евангелию, который умножил свои таланты, и без того огромные, во сто крат, у которого слово и дело одно и то же, — такой человек наполняется светом и духом, он становится отображением Христа. Люди узнают Христа через него.
Именно это и явил отец Александр, потому что он был сгустком, генератором духовной энергии, энергии любви, которая изливалась из него сама собой. Она воздействовала на всех при его жизни, она воздействует и сейчас. И это будет продолжаться потом, в будущем.
Отец Александр явил нам, что слова «Царство Божие внутри вас» и «некоторые не умрут, пока не увидят Царство Божие в силе» — правда. Царство Божие не обязательно за гробом — оно начинается здесь, на земле. Вот это явил нам отец Александр.
В общем‑то мы знали, что имеем дело не просто с замечательным священником, но с кем‑то гораздо большим. Мы знали, что рядом с нами был святой.
Надо сказать, что такие люди, как отец Александр, — а их всегда немного — поражают своей полнотой и гармоничностью. И одной из граней этой полноты и признаком духовного здоровья было потрясающее чувство юмора, всегда ему присущее. Это знали все, кто с ним соприкасался. Это есть и в его книгах. Те, кто этого не знает, может быть, узнает об этом, хотя бы отчасти, на сегодняшнем вечере.
Если слегка перефразировать Хемингуэя, то можно сказать, что отец Александр — это праздник, который всегда с тобой. И его дни рождения всегда были светлым и радостным праздником. Мы собирались у него дома в Семхозе, там были капустники, стихи, песни, и он, как обычно, был душой общества, заряжал всех своей энергией.
Я поздравляю всех вас с этим праздником. Бог говорит с нами не только через Свое откровение. Он говорит и через Своих вестников — пророков, святых. Все‑таки мы люди, отмеченные свыше, потому что к нам, в наше время, в нашу страну явился вестник Царства Божия отец Александр Мень.
10 сентября 1997 г.[44]
Семь лет назад был убит отец Александр Мень. Семь — это библейское сакральное число, число свершения. И это достаточно долгий срок для того, чтобы подвести некоторые промежуточные итоги, для того, чтобы понять, кем был отец Александр и кем он является сейчас. Он был мучеником, подвижником, апостолом XX века. Он был духовным просветителем России. Однако не только России, потому что он был духовным лидером вселенского масштаба, причем таким лидером, который ведет людей и после смерти. Думаю, вряд ли кто‑то возьмется подсчитать, но скорей всего после своей кончины отец Александр привел ко Христу еще больше людей, чем при своей жизни. Это привилегия мучеников и святых — уходя, оставаться и защищать нас.
Меня глубоко тронули слова архиепископа Можайского Григория, которые он произнес вчера в Сергиевом Посаде на открытии выставки «Жизнь Александра Меня». Он сказал, что отец Александр связал прошлое и настоящее христианства, и не только настоящее, но и будущее, и был провозвестником нового времени. Это действительно так. Но он даже больше сказал. Он рассказал, что к нему подошла женщина и спросила: «Когда же вы будете канонизировать отца Александра? Неужели будете опять 70 лет ждать?» И он сказал: главное условие канонизации — народное почитание.
А я могу сказать, что оно есть. Оно давно уже есть. На могилу отца Александра приезжают люди со всех концов нашей страны и всего мира, чтобы поклониться ему.
Отец Александр говорил, что христианство только начинается. Оно рассчитано на тысячелетия, на всю грядущую историю человечества, а пока мы еще «неандертальцы духа». Но он видел то христианство, каким оно предстанет в будущем, — христианство радостное, сверкающее, открытое навстречу человеку. Он работал для него, отдал за него жизнь. Я думаю, что не только его жизнь, но и его смерть была провиденциальной. В ней глубокий смысл, это явление мистического порядка. Вообще всё, что происходило с отцом Александром, таинственно — и его жизнь, и его смерть.