Читать интересную книгу Яик-Горынович - Павел Георгиевич Малов

многая лета хозяину с протопопицей, их чадам и всем приходским мирянам вкупе. Дебелая жена отца Ивана вынесла колодникам горячих, только что с пылу, с жару, калачей, протопоп торопливо сунул Дружинину аппетитно звякнувшую горстку серебра.

– Эх, гульнем по такому случаю, други! – загадочно проговорил Парфен и поинтересовался у протопопа, кого бы сподручней послать в ближайший кабак за водкой и пивом.

Отец Иван кликнул дочку и повелел позвать из церкви соборного дьячка, большого любителя заглянуть в чарку. Тот вскоре явился и, приняв из рук Дружинина мелочь, побежал в питейный дом. Заговорщики загодя договорились напоить хорошенько второго конвойного и бежать.

Пили тут же, в доме протопопа, в людской. Закуски специально велели дьячку купить самую малость, зато водки, пива и хмельного меда было хоть залейся. Отец Иван тоже малость пригубил медовухи, зато дьячок только поспевал подставлять свою чарку. Сами колодники лишь делали вид, что гуляют, незаметно выплескивая водку под стол, Рыбакову же все подливали и подливали. Вскоре тот, не зная меры, вконец захмелел, уронил ружье и начал горланить песни.

– Ну все, будэ песни спивать, – притворно строго сказал вдруг солдат Мищенко и хлопнул ладонью по залитому пивом и водкой столу. – Поснедали, попили, пора и честь знать! Как говорится: спасибо этому дому, пидэм к другому.

– Твоя правда, служивый, – нарочито заплетающимся языком поддержал Мищенко Пугачев, косо нахлобучил на голову Рыбакова солдатскую старенькую треуголку, подхватил с пола тяжеленное ружье. – Вставай, брат ситцевый, веди меня в острог, не то прапорщик Зыков заругает.

– И то верно, – кивнул, вспомнив службу, Рыбаков и грузно полез из-за стола.

Глядя на него, хозяйка с дочкой посмеивались.

Шумной компанией вывалили на улицу. Протопоп распрощался с непрошенными гостями и захлопнул калитку. Впереди, у церкви, как и было оговорено заранее, стояла кибитка с Филимоном Дружининым на облучке.

– Эгей, ямщик! – нарочито окликнул сына Дружинин. – Сколько возьмешь, друг, чтобы отвезти нас всех к городскому Кремлю?

– Пятачок давай, мил человек, мигом домчу! – весело откликнулся Филимон.

– Больно дорого берешь, дядька, – лукаво подмигнул парню Емельян. – Ну да ладно, сговорились. Мы нынче добрые.

Пугачев с Дружининым грубо затолкали в кибитку пьяного, упирающегося Рыбакова, сели сами. Солдат Мищенко втиснулся последним, прикрыл всех рогожей. Помимо своего ружья у него была и фузея Рыбакова. Незаметно от сослуживца он предусмотрительно разрядил ее. От тряской езды по казанским улицам Рыбаков задремал. Очнувшись за городом, на Арском поле, недоуменно выглянул из-под рогожи.

– Ей, почто сюда едем? Кремль-то совсем в другой стороне!

Пугачев осклабился.

– Да вишь, брат, ямщик бестолковый попался. Кривой дорожкой повез.

– Так поворачивай взад! – яростно крикнул Рыбаков, но Пугачев с силой ткнул его жилистым кулачищем под дых. Урезонил.

– Угомонись, тебе говорят! Сказано, скоро приедем, значит приедем. Не шуми.

– Что, бунт? – Рыбаков потянулся за своим ружьем, которое держал Мищенко. – Ямщик, останови повозку, я их, смутьянов, живо к ногтю!.. Узнают мне, как бунтовать.

– Ну так и оставайся здесь, черт с тобой, – весело крикнул Пугачев и спихнул хмельного солдата на пыльную дорогу. Следом из кибитки загремело его ружье.

– Мое почтение! – помахал ему напоследок рукой Емельян.

Филимон врезал кнутом по крупу коня, тот рванул в галоп, и через минуту от кибитки простыл и след. Пьяный Рыбаков, раскорячась, лазил по дороге, ища разбросанные кругом шляпу, парик и фузею.

Глава 24

В лесу

1

За сутки, двигаясь шибко по степи, ватага яицкого казака Евлампия Атарова отмахала верст с полсотню и достигла дремучего приволжского леса. Вступив в его раскидистые покровы, беглецы наконец-то вздохнули свободно – здесь им сам черт был не страшен, не то что Катькины воинские команды. Лес вселял уверенность в души бунтовщиков своей исполинской надежностью, испокон давал защиту и приют всем сирым и подневольным. Недаром эти места издавна облюбовали для своего проживания российские раскольники наряду с разбойниками всех мастей, ворами супротив власти и прочими душегубцами и лихими людишками.

Зайдя поглубже в темную – хоть глаз коли – чащобу, устроили привал на ночь. Атаман Атаров снарядил в дозор Тимоху Арзамасца с тремя мужиками, вооруженными вилами и рогатинами. Передал Тимофею, на всякий пожарный, свой пистолет с прямой, гладко отполированной рукоятью, покрытой замысловатыми узорами и орнаментом.

– Блюди наш покой, брат, а буде неприятель на стоянку ночью наскочит либо злодеи с большой дороги, пали в них смело из пистоли, бей рогатинами и всем, чем ни попадя. Тут и мы проснемся и помощь тебе дадим, – напутствовал Атаров Арзамасца.

Наспех поужинав тем, что еще оставалось в тощих котомках да в переметных сумах на впалых лошадиных боках, завалились спать как убитые. Снов им не снилось вовсе, как будто в черную ямину провалились казаки. Устали за день, по степям плутая, лисицами запутывая следы, чтоб не нагнали правительственные сыскные команды. Дозор геройски бодрствовал до полуночи, после то один, то другой начал заваливаться кудлатой головой на земь, усыпанную опавшими сосновыми и еловыми иголками, сопревшей за зиму листвой, другим лесным мусором. К утру только Тимоха Арзамасец стойко держался на ногах, чтобы не уснуть, приплясывал вокруг широкой в талии, как дородная купчиха, разлапистой ели. Бил себя заскорузлыми ладонями по заросшим грязной проволочной щетиной щекам, яростно растирал кулаками слипающиеся очи.

2

Рассвет пришел не враз. Вначале робко пробились сквозь непролазную гиблую чащу первые тонкие лучики, зашевелились палые листья подножного настила от просыпающейся лесной живности, послышались тихие еще на ту минуту голоса птиц. Вскоре солнечные лучи ударили широкими огненными пучками, как будто подожгли лес, кругом посветлело, во весь голос загомонили пернатые, и чащоба пробудилась от сна окончательно.

Зашевелились и ватажники. Тимоха живо растормошил дозорных, сладко потягивающихся и аппетитно зевающих во всю глотку, поспешил с докладом к атаману.

– Добре, брат ситцевый Тимофей, хорошо службу несешь, даром что не казак, – сдержанно похвалил товарища Евлампий Атаров. Велел своим казакам спешно седлать коней.

Не снедая – весь остаток провизии вышел еще вчерашним вечером – выбрались из леса на опушку, поогляделись сторожко по сторонам. Увидели пасшееся вдали коровье стадо. Евлампий Атаров, привстав на стременах, долго из-под руки вглядывался со всех сторон в степь, затем махнул зажатой в левой руке нагайкой Гришке Рублеву.

– А ну-ка, Гришуха, слетай с двумя казаками до того стада, разузнай про дорогу на Иргиз. И нет ли поблизости Катькиных соглядатаев?

Рублев, окликнув по именам двух товарищей, мигом умчался в сторону пасшегося коровьего стада, только пыль заклубилась за ними следом, как грозовая туча. Оставшиеся казаки с опаской взяли ружья наизготовку…

Глава 25

Воля