не явится. Велел на краю Вересковой Пустоши, в Нерке, передать полукровку Регеру Прощелыге. У него лично и заберет…
— А деньги обещанные? Тоже Регеру?
— Угу. А он передаст нам. Не волнуйся, без предоплаты мы ему мальчишку не отдадим, пусть не думает…
Принесли выпивку. Пенные кружки с вонючим пивом проехались по столу.
Здоровяк увидал кого-то возле входа в таверну, яростно замахал ручищами.
— Кьярр, дружище! Иди сюда!
За стол опустился коренастый лысый мужик с лицом, изъеденным шрамами от язв.
— Здорово, парни. Как сами? С последнего дела вас не видел…
Между сопровождающими Флоки и «лысым» завязался долгий разговор. Оказалось, что он должен стать третьим. Здоровяк и Лейф опасались идти в Нерку вдвоем.
— Проведешь нас мимо Тарховых патрулей, Кьярр?
— Проведу. Их развелось после того как…
— Еще бы, — мечтательно закатил глаза Лейф. — Знатно в тот раз поохотились. И широко погуляли на Тарховы-то сокровища.
— И бабы в свите его женушки были что надо, — поддержал Здоровяк. — Эй! А как вы, парни, кстати, насчет баб?
Кьярр хитро прищурился.
— Есть тут один бордель поблизости. Девки там что надо…
Здоровяк даже с места подскочил.
— Так и чего мы ждем? Я чуть не одурел в ледяном море без женской-то ласки! Эй, полукровка! Пойдешь с нами? — Медвежья лапища хлопнула Флоки по плечу.
Парень отказался.
— Нет у, спасибо.
— Тогда мы запрем тебя в съемной комнате. Там нас и дождешься, понял? — сообщил Лейф.
— Понял.
Еще год назад Флоки, не задумываясь, отправился бы со всеми, но теперь, при одном только упоминании злачного места перед глазами всплывало кукольно-бледное личико Тисс… Он узнал ее в таком же прибрежном борделе… Ему показалось тогда, что у них любовь. Тисс была тихой и нежной. Красивой. Флоки накопил денег и выкупил ее, думая, что сказка, которую дарила ему Тисс долгими темными ночами, обретет счастливый конец. Но все закончилось прозаично. И странно. Став свободной, Тисс тут же захотела уехать. Одна. Флоки не пустил. Она сбежала. Он отыскал, но поздно. Она уже была на краю — в прямом смысле. Флоки навсегда запомнил каменный горб моста и валуны в кудрявых волнах внизу… Перед тем как спрыгнуть, Тисс сказала: «Как же я ненавижу вас. Вас всех — кто покупал и продавал мое бедное тело. Больше этого не случится. Я свободна»…
С тех пор Флоки в бордели не ходил.
Он начал подозревать, что там твориться нечто неладное.
Глава 24. Жертвы
Jesus Christ, Jesus Christ!
Who are you? What have you sacrificed?
Jesus Christ Superstar
Do you think you're what they say you are?
(С) Jesus Christ Superstar
Вечером, во время грозы, в дом пришел постоялец.
Внешность его не внушала доверия, но матушка Лили очень сильно нуждалась в деньгах, потому, скрепя сердце, все же пустила. Дочку она благоразумно отправила на чердак, велев не высовываться. И теперь, лежа на животе, Лили смотрела сквозь щель меж досками чердачного пола вниз.
При свете незнакомец выглядел еще более опасным, чем когда стоял на пороге в полутьме. Волчьи глаза, волчьи повадки. Здоровенный неуклюжий тесак, оружие бедноты, тускло поблескивал, оставленный в углу. Красивая, явно с чужого плеча, расшитая узорами куртка была засалена и закопчена. На расклешенных рукавах виднелись пятна засохшей крови…
— Скажи-ка, хозяйка, патрули-то нынче в окрестностях ходят? — поинтересовался головорез у матушки Лили.
— Тихо у нас, — ответила та. — Чего им тут делать?
— Ну и хорошо, — кивнул гость, утыкаясь носом в похлебку. — Пиво принеси. И мяса побольше свари. Я двое суток не жрамши.
— Да, господин…
— Регер меня зовут, — представился незнакомец. — И баню затопи.
— Баня у нас только общая.
— Плохо, что общая. Я тут на несколько дней, надо обождать кое-кого… Ладно, в реке помоюсь, а ты мои вещи постираешь. Да не боись, заплачу за все. И за девку тоже.
Матушка вздрогнула.
— Какую девку?
— Ту, что на чердаке прячется. Думаешь, не видел?
Лили ощутила, как по шее потек ледяной пот. Зубы предательски застучали. Дрожь пришлось унять. Срочно. Нельзя паниковать. Надо думать…
— Это дочь моя. Не трогай ее, — насторожилась хозяйка.
— Трогать или не трогать — то мне решать. — Кулак Регера пугающе сжался, натягивая кожу на крепких костяшках.
Лили бесшумно поползла в сторону двора, чтобы там слететь по приставной лестнице в пустую козью клеть и оттуда черных ходом сбежать подальше от дома. Стоило ей двинуться, Регер вскинулся, словно зверь.
— Давай добавки положу! Вина налью, — засуетилась, отвлекая гостя, мать.
Вино в этом бедном году было в Нерке на вес золота.
— Я ее все равно услышу. Не старайся, — криво усмехнулся Регер. — А вина и жратвы давай, подкладывай! Где мужик-то твой? Слышал, ушел?
Мать промолчала, отвернулась. Сказала едко:
— Какая тебе разница? Ты ведь его не заменишь.
— Еще не хватало! — Регер громогласно расхохотался. — На что мне старая карга, вроде тебя? Я себе, когда нужно, сочных молодух добываю.
Лили скривилась. Он старше мамы лет на десять, рожа страшная, бороздами посеченная, шевелюра плешивая — с потолка хорошо видно — ни старым, ни молодым такого даром не надо.
— Ешь, пей, живи, как хочешь, только нас не трогай, — холодно произнесла в ответ хозяйка. — Мы люди мирные. И язык за зубами держать умеем.
Регер демонстративно пропустил ее слова мимо ушей. Продолжил расспросы.
— Так чего мужик-то тебя бросил? Болтают, от того, что дочь твоя потаскуха и ведьма? Давай-ка взглянем на нее. — Грубое лицо разбойника обратилось к потолку. — Спускайся, чертовка. Живо! Ну?
Мать вскрикнула, словно раненная:
— Уходи! Не слушай его.
И в тот же миг застыла, оцепенев. Длинный нож был вынут из ножен на бедре Регера и приставлен к