я не пойду! – взвизгнула Ида и кинулась влево.
Мужчина снова ее перехватил и, сжав запястья, резко притянул к себе.
– Слушай, любимая, ты со мной в игрушки не играй. Я не мальчик, чтобы за тобой бегать. Так что, лапа, ноги в руки и на выход.
Котя сообразила быстро – происходит что-то нехорошее, и рассчитывать Иде не на кого. Из мужчин в доме только Ларик, да и тот, скорей всего, сидит за компьютером, надев наушники, и ничего не слышит.
Почему-то Котя сразу поняла, что, наседая на Иду, мужик вовсе не шутит. То ли тихий голос звучал слишком пугающе, то ли напряженная поза выдавала, то ли неподдельный страх, который все сильнее проступал сквозь злость на Идином лице.
Потом Котя так и не смогла формулировать, что заставило ее выйти на середину – прямо под криво висящую стеклянную люстрочку – и ломким от волнения голоском позвать:
– Эй, мужчина! Сюда глянь!
Неизвестный машинально обернулся и невольно выпустил свою жертву, потому что в этот миг полотенце свалилось с разомлевшего, чисто вымытого тела, и незнакомая девица предстала перед ним во всей красе, аки Афродита, вышедшая из морской пены.
Шок длился несколько мгновений, но за это время шустрая Ида успела куда-то юркнуть и затаиться, а Котя – запрыгнуть в свою комнату и дважды повернуть ключ в замке.
Там она присела на корточки, изо всех сил зажмурила глаза и заткнула пальцами уши. Ничего не видеть, ничего не слышать!
В этой позе она просидела довольно долго, а когда все же решилась открыть одно ухо и прислушалась, то оказалось, что в коридоре тихо.
Путаясь в одежде и не попадая в петли, она оделась и приоткрыла дверь.
Тишина и спокойствие, как будто ничего не было.
Мужик, наверное, ушел. А Ида? Смогла спастись или ее все же утащили?
Осторожно, на цыпочках, Котя пробралась в кухню и увидела красавицу, мирно курящую у окна, и Маврикия, уплетающего огромный бифштекс и запивающего его красным вином.
Котя немного постояла, ожидая, что Ида обернется и скажет хоть слово, например спасибо.
Но та продолжала стоять у окна, глядя на летящий снег.
Маврикий, который от нежданно свалившегося счастья говорить не мог, махнул ей рукой, продолжая энергично жевать. Присоединяйся, мол!
Котя показала ему большой палец и отправилась к себе.
Уж она-то точно ничего Иде говорить не станет.
Довольно на сегодня неприятностей.
Она даже не будет дожидаться возвращения Игната.
Вдруг они, неприятности, начнут валиться на нее с новой силой.
Лучше залезть в постель и накрыться с головой.
Сначала она так и сделала. Даже стала засыпать, но вдруг разозлилась. На себя.
А может, хватит прятаться? Все равно ведь вылезать придется.
Котя открыла глаза под одеялом и с минуту пялилась на белый в цветочек полог над головой.
Так, пожалуй, и просидишь всю жизнь в духоте и темноте.
В конце концов, она показала себя молодцом!
Котя выпростала из-под одеяла голову, положила руки сверху и закрыла глаза.
Так-то лучше.
Беспредел на российских дорогах и его последствия
Утро в доме Обуховского началось со сборов. Проходили они довольно нервно, потому что выяснилась крайне неприятная вещь: ночью в доме кто-то побывал.
Конечно, довольно поздно, иначе и хозяева, и гость к утру были бы во всеоружии. Но ночью, вернувшись с банкета, все были в таком состоянии, что смогли лишь добраться до кроватей, где благополучно отошли ко сну.
А утром обнаружились признаки недавнего пребывания в доме посторонних. Затем стало известно, что вечером на всей улице не было света, поэтому – хотя вся прислуга оставалась на своих местах и за домом пристально следила – сигнализация в кабинете хозяина не работала.
К счастью, сейф остался невскрытым, но и хозяин, и его гость догадались, зачем приходил неизвестный.
После этого события приняли ускоренный оборот. Мадам Обуховская была срочно отправлена в Петербург к родителям, у которых как раз гостили обе их дочери, а хозяин и Алымов занялись приготовлениями к отъезду.
Выезжать было решено не прямо к рейсу, а раньше, чтобы как можно скорее очутиться в бизнес-зале аэропорта, где пассажир и его груз окажутся в относительной безопасности.
Ехать было решено на машине соседа, к которому со слезной просьбой спешно отправился Обуховский. Тот с утра соображал плохо – повторить просьбу пришлось трижды, – но машину дал, попросив вернуть к обеду. Рассыпавшись в благодарностях, Обуховский перегонять машину к себе на участок не стал, а предупредил, что придет с вещами прямо в гараж. Сосед пожал плечами и пошел досыпать, а он, позвонив Алымову, велел тому незаметно перейти на соседский участок уже готовым к отъезду.
Распрощавшись с гостем, Обуховский тем же манером вернулся к себе, постоял на крылечке – пусть смотрят, кому интересно – и зашел в дом.
Казалось, сделано достаточно, чтобы Алымова в пути никто не побеспокоил.
Соседский автомобиль в самом деле не привлекал к себе внимания. Этих «Рено» на российских дорогах пруд пруди, поэтому Алымов был почти спокоен. Машину вел аккуратно, правил не нарушал и надеялся добраться до Пулкова часа за два.
После того как город остался позади, он даже расслабился немного и закурил.
И тут возле начавшейся вдоль дороги лесополосы его тормознул наряд дорожно-постовой службы. То, что в подобных случаях все решают деньги, Алымову было хорошо известно, поэтому он аккуратно съехал на обочину и стал ждать, приняв умеренно покаянный вид. Подошел дюжий детина и, представившись, попросил предъявить права и документы на машину.
– Командир, если я чего нарушил, то прошу прощения и предлагаю искупить свою вину, – начал Алымов привычный монолог и полез в карман.
Но детина повел себя не по-джентльменски: стал возмущаться, орать, полез в кобуру и стал требовать сатисфакции за попытку подкупа должностного лица. К такому Алымов готов не был, поэтому слегка растерялся и пропустил момент, когда утратил инициативу.
В следующие несколько минут диспозиция изменилась коренным образом. Алымов был высажен из машины и переведен в служебный уазик. Там другой детина, такой же мордатый и злобный, стал составлять протокол. Прикладывая руки к груди и клянясь мамой, Алымов как мог пытался ускорить процесс. Но ни американский паспорт, ни авиабилеты не оказали на служителя закона никакого воздействия. Тогда он попробовал вернуться к прежней схеме, и она наконец сработала. Достав калькулятор, детина набрал цифры и показал Алымову. У того непроизвольно выпучились глаза. Это ж полный грабеж! Детина пожал плечами и сделал скучное лицо.
Поиграв желваками – но так, чтобы