(князей). Но после сложилось так, что большинство из них погибли в битве, из-за чего в головы людей закралось сомнение о моём мастерстве. А когда мои трое сыновей пали в бою, то все решили, что клинки, изготовленные мной, прокляты. С тех самых пор ко мне перестали приходить за оружием. А это единственное, что я умею делать. Мне стало тяжело по жизни, как никогда прежде… Я молился и днём, и ночью. Просил, чтобы на меня сошло благополучие. И однажды мне приснился сон, в котором явился воин с белыми крыльями и ярким, как звезда, кругом над головой. Он мне и сказал, что я должен сделать топор для иностранца, который придёт за ним. И с его приходом мои жизненные тяготы уйдут. Проснувшись, я стал трудиться не покладая рук, надеясь, что исполнится всё сказанное им. И вот пришел ты, иностранец, который щедро заплатил мне за труды. Этого золота мне хватит, чтобы отдать долги и завести хозяйство, дабы была еда. Ведь я раньше всё только покупал и не беспокоился, пока работал.
Гавриила сильно поразил рассказ этого человека. Ведь с услышанным он осознал, насколько точно Бог просчитал его путь и действия. Например, как из множества судов, находившихся в Шанхае, Благоев выбрал именно тот корабль, на котором пригодятся его умения, за которые ему заплатят. То судно, на котором он встретит Никколо, что приведёт именно к этому лучшему оружейнику, который так нуждался в помощи. Даже тот факт, что по приходу лесоруба в уезд Шанхай джонка отправлялась в плавание в тот же день. Ведь если бы он зашёл в Кедах, а не сделал всё издалека, то Гавриил бы просто не успел к отбытию контрабандистов.
Когда оружейник закончил рассказ, то отправился в другую комнату. Через пару минут он вышел с тяжёлым длинным свёртком. Положив аккуратно на стол, японец раскрыл его и показал гостям. Это оказался двуручный топор с железной рукоятью, которая была спаяна с топорищем. На всём оружии красовались узоры, а возле лезвия выбиты иероглифы, которые означали: «Мой хозяин воин, что из прошлого созидает будущее».
– Вам известно чувство, – обратился оружейник к своим гостям, – когда не понимаешь, спишь ли ты или же всё происходит на яву? Как-то раз я проснулся глубокой ночью. Всё было как будто в омуте. Всё так размыто… Но всё же я увидел через эту пелену того воина с крыльями, который повелел мне выковать оружие. И он стоял над топором, лежащим так же на столе. Он водил над ним ладонью, из которой исходило белое свечение. И немного погодя, я проснулся вновь…
Теперь для Гавриила это уже не вызывало удивления… Потому он сухо сказал:
– Спасибо! – и направился к выходу вместе с Никколо Россетти, надев на себя подвязку для ношения топора и повесив на неё оружие.
Выйдя, Никколо начал разговор:
– Слишком много непонятного в этой истории. Могло ли так всё совпасть? Или присутствие высших сил здесь всё-таки могло иметь место?
– Не думай об этом. Расскажи мне лучше, как ты оказался так далеко от Рима?
– Из дома я ушёл в двенадцать лет. Отец был вор. Мать тоже… Когда их обоих приговорили к смертной казни, я сбежал, чтобы не попасть в приют. Отправился к друзьям родителей, у которых было тоже ремесло. Они и научили меня красть у людей. Но за это умение мне пришлось вскоре расплатиться – я оказался в тюрьме. И по счастливой случайности мне удалось сбежать из неё, когда каторжники устроили мятеж. После я покинул Рим и отправился на восток. И уходил всё дальше и дальше в поисках лучшей жизни, которую так и не нашёл.
– И чем же ты занимался на востоке?
– Многим… Воровал, грабил, но не убивал. Обманывал, пробовал и пахарем работать, и на ферме конюхом… Ничего не получилось, в общем. В Багдаде мне за воровство руку чуть не отрубили – спасся бегством. А до этого при грабеже повозки с императорской казной в Константинополе меня чуть не убили, но зато схватили. Сначала думали казнить, но потом решили приговорить к заточению в темнице. Праздник у них был какой-то… Когда везли в тюрьму, я сбежал. Лошади испугались какого-то зверя, и карета упала с обрыва. Чудом выжил! В то время, когда жил в Мьянме, мы обманывали людей, получая золото от них. Но в один день меня предал подельник. Он, выгораживая себя перед людьми, выкрутился так, что один я оказался повинен. Меня никогда так сильно не били… Думал, что не выживу. Когда же пытался заработать честно, то относились ко мне хуже, чем к скоту, за которым я смотрел. Видимо, если Бог и есть, то Он меня оставил. И создан Им я небрежно, ведь нет предназначения мне.
– Но Бог тебя никогда не оставлял. Посмотри на себя со стороны. Несмотря на все твои прегрешения, помыслы и всю жизнь в целом, почему ты здесь со мной? Ведь тебе помощь приходила всегда из ниоткуда. Почему тебя не забили до смерти люди, у которых ты что-то воровал? Почему ты случайным образом всегда уходил от наказания через повешенье? Как тебе удавалось сбежать из тюрьмы или спрятаться от погони? Как ты не умер с голоду или от болезней, тебя тоже этот вопрос не беспокоит? Не бывает везения так много… Понимаешь, наше предназначение настолько глубоко спрятано, что чаще мы можем осознать его лишь ближе к смерти. Узлу не видно на ковре общего узора… Пусть ты можешь думать, что никчёмен, малодушен и плохой. Но, может, от тебя породится тот, кто принесёт пользу миру. Или же ты поддержишь в ненастное время человека, который благодаря тебе воспрянет и сделает невероятное, что окажется для всех примером. Ты не можешь это знать и предугадать. Но понять, что по сей день жив ты неспроста, обязан!
Получив топор, Гавриил и Никколо отправились в странствие по Японии. Они проходили через города и деревни, не ведя с местными бесед. Благоев смотрел на местных, желая узнать, что они за люди…
– Что мы ищем? – поинтересовался Россетти.
– Я смотрю на людей. И многое меня в них разочаровывает.
– Что именно? Ведь у них такая дисциплина, чувство долга. Они верны своим обычаям.
– Дисциплина? Жестокие и кровожадные люди, мнящие себя мыслителями. Все их философии боевых искусств и дисциплин основаны на насилии, ненависти и безжалостности к врагу. Верны своему долгу? Они готовы идти убивать соплеменников по велению их вождя, который посчитал кого-то недостойным жизни. И так же способны