Где-то далеко на задворках сознания слышался собачий лай и тянуло ароматным сыром из козьего молока, за ломоть которого я сейчас и душу демону не отказалась бы продать.
Про состояние энергетического опустошения от Шеллака и наставника я была наслышана, так что скучающе ожидала пробуждения, пересчитывая пролетающих в воображении над забором драных ворон. На трехсотой вороне кто-то вылил мне на голову кадку ледяной колодезной воды, и я закашлялась.
Дело в том, что, когда у некромантов кончается энергетический запас, они впадают в состояние чем-то сродни коме, то есть все слышат и чувствуют, но телом своим управлять не могут. Случаи такие редки – подобное случается, когда некромантов держат в плену, и они не имеют доступа к кладбищу. Они же не идиоты, чтобы добровольно лишать себя источника существования, а потому, чаще всего, и живут всю жизнь на одном месте около одного и того же кладбища. Отсюда и легенды про проклятие некромантов.
Мне же ощутить опустошение на собственной шкуре было в новинку, и я просто ждала, пока отыщется тот самый смелый рыцарь на белом мерине, который спасет меня от этой бездны. Но Шеллак все медлил, будто нарочно издевался.
– Что она со мной сделала? – прошамкала неподалеку драконша, едва двигая челюстями.
Я невольно загордилась собственными успехами – не каждый день выпадает шанс обездвижить дракона и не быть за это тут же съеденным.
– Парализовала, – уныло отозвался Шел и продолжил водить по моему лицу мокрой тряпицей.
Правда, на тот момент сил на заклинание у меня осталось с гулькин нос, поэтому пришлось обойтись локальной заморозкой, и я ограничилась блокировкой шеи. Выбрала я это место по одной простой причине: судя по учебникам, найденным мною в бескрайних просторах библиотеки, именно там у самок драконов находятся так называемые огненные железы, без которых они становятся до того уязвимыми, что не отразят даже атаку годовалого младенца. Еще пару дней дракониха не сможет никого поджарить, это точно, а к этому времени я собиралась уже убраться из этого серого портового городишки.
Раздосадованная собственной никчемностью, Герда возбужденно пыхтела и сновала из угла в угол, не зная что и предпринять. Сквозь прикрытые веки мне удалось разглядеть потолочные балки и широкие окна со стеклом из горного хрусталя, который добывали только на Драконьей Гряде. Видимо, пока я была совсем без сознания, меня перенесли в помещение, а если быть точнее – в драконью обитель. М-да, не так я себе представляла эту самую обитель. Мне виделась просторная пещера, темная, как зимняя ночь. Обязательно обвешанная липкой паутиной с шестнадцатиглазыми тварями, опасно зыркающими со своих насиженных мест. Я воображала затхлый запах и хозяйственно перелетающих от одного уступа к другому летучих мышей. Но в реальности все оказалось с точностью до наоборот: чистая светлая зала, тюлевые шторы и хрустальные фигурки феечек и единорожков на камине и приятно пахнет свежей выпечкой.
– У-у, рыжая девка! – взвыла моя жертва и что есть силы долбанула кулаком по стене, которая тут же послушно затряслась от страха.
Я же только хихикнула про себя.
Поганец-некромант зажег рядом с моим носом едкие благовония, прекрасно зная, что, даже будь я мертвецом, это меня живо на ноги поднимет. Ядовитый запах ударил в легкие, я пару раз чихнула и едва сдержалась от того, чтобы действительно ожить. Но это было не так-то просто – мне по-прежнему нужна была мертвая энергия, и Шеллак это прекрасно понимал.
– Где тут у вас кладбище? – спросил он у драконши.
Ящериха тут же всполошилась:
– Закапывать паршивку будешь? Правильно. Вот той весной прилетела сестра принца поглядеть на весенний фестиваль. Так женщина она упитанная, можно сказать – жирная корова. В итоге случайно передавила толпу из двенадцати мужиков. Хоронили в одном склепе…
– Так где, Герда?
Дракониха, кажется, уже успела позабыть, о чем спрашивал ее некромант, и тупо хлопала чешуйчатыми веками.
– Кладбище у вас где? – терпеливо повторил Шел и подхватил меня на руки.
В голове пронеслась предательская мысль, что раз некромант повадился таскать меня на руках, то прокрученная афера тем более стоила того.
– Сразу за домом ювелира, – равнодушно махнула лапой Герда, будто ей куда больше нравилось обсуждать толстую принцессу, – там овражек вниз идет, так он неглубокий – после него тропинка протоптанная, по ней через березняк.
Ногой распахнув дверь, Шеллак со мной на руках оказался на улице. Я болталась прямо-таки угрем бесхребетным, что отнюдь не добавляло моменту романтичности. Это какой-то злой рок: едва я строю планы по соблазнению собственного мужа, как обязательно предстаю перед ним в самом невыгодном свете – то грязная, то бесчувственная. Меня он при таком раскладе точно не захочет – к гадалке не ходи, если он, конечно, не извращенец.
На свежем воздухе задышалось как-то сразу легче. Вокруг все расцветало и рассветало. Похоже, что всю ночку я провела в драконьей берлоге.
При свете дня Дарну уже не казался таким зловещим и угрюмым, а его обитатели – гремлинами, вылезшими из своих берлог, дабы сделать какую-нибудь гадость, а лучше – две. Аккуратные черноволосые девки, схватившись за полы платьев, с азартом перескакивали через лужи и хохотали пуще малышни. Люди постарше искоса поглядывали на баловниц, но нет-нет да и прыскали украдкой в рукав. Всюду слышался частый размеренный стук топоров по завалившимся накануне деревьям. Дождичек, надо сказать, выдался в этот раз нехилый.
– Эй, гость заостровной! – крикнул щупленький мужичок с плешивой бородкой. – Что с девушкой делаешь?
– Это жена моя – на кладбище несу, – без тени иронии отозвался Шеллак, не сбавляя шага.
Дедок, как уронил челюсть на мостовую, так поднять ее обратно и не смог.
– Ишь ты! Шалун! – крикнул он, когда мы уже скрылись за городскими воротами.
Стражники пропустили нас без особых хлопот: некромант поведал им слезливую историю о том, что это наша первая брачная ночь, а супруга еще спит, и он хочет показать ей рассвет на Драконьей Гряде. На самом деле, скорми он этим недоумкам байку о том, что я – спящая царевна, они бы и ее проглотили. Когда стоишь на посту, вся придворная жизнь проходит мимо.
Мы вышли за ограду, но не прошло и нескольких минут, как я почувствовала это.
Оно забиралось под кожу, разъедало сердце. Мое тело выгнулось дугой, и по позвоночнику прошелся разряд необъяснимой боли.
– Тише, тише… – доносился откуда-то издалека голос Шела, но больше ни единого слова уловить я уже не смогла. Мысли в голове сплетались в один тугой узел, словно крысиные хвосты, и не пропускали посторонних звуков. Последний стон сорвался с моих губ, и я провалилась в бездну.